В гостиную пришли все наши. Стеф попрощался со мной и Милли, и и собрался, было, выйти с парнями на улицу, но….

— Сийр Вудворд, — прозвучало ему в спину.

— Слушаю, сийра Крюгерес, — замер у входа, глядя с некоторым удивлением на меня, стоявшую руки в боки.

— Где обещанная духовка? — с экспрессией спросила я.

— Нортон, доставь ей духовку, а то, ведь, кормить не будет. С неё станет, — распорядился и четверо мужчин вышли на улицу.

Вскоре вернулись Петрикс и Нортон с очень серьёзными лицами. Видимо получили настрой от командира на продолжение службы.

— Маммия, у Катерины такая забавная зверушка! — с восторгом доложила Милли. — Завтра посмотришь. Они искупались и легли вместе. Сийра Марилица сказала, что Катерина поспит временно с ней, пока привыкнет. А потом будет спать отдельно. Твои вещи мы перенесли все.

— Ну, что ж, моя хорошая, будем сегодня ночевать опять на новом месте. Ты прошлый-то раз загадывала на жениха?

Милли вспыхнула до корней волос, осмотрелась вокруг, нет ли парней. Нет. Они уже ушли на верх. Мы вдвоём. Точнее вчетвером. Лёвка с Полькой под ногами крутятся, на улицу просятся. Ну, пошли, страдальцы. Вышли на заднее крыльцо. Вейриис уже ушёл на покой. Звёзды высыпали непривычными для меня созвездиями крупные и очень яркие, словно пытаются осветить мир под собой. Перемигиваются. На востоке из-за крыш домов и вершин высоких деревьев медленно выплывала луна, Вистрийя. Их три в этом мире. И эта самая большая. Появляется после захода Вейрииса. К полуночи взойдёт её сестра Вириста. А под утро, опережая на час Вейриис, появится их братец Ривис. О ночных светилах мне рассказала Милли, пока леопольки шныряли по траве.

С крыльца хорошо были видны башни королевского дворца. Он был накрыт защитным куполом, словно светящимся зеленоватым маревом. Днём его не видно, а сейчас, в ночи, я увидела. Увидела же!

— Милли, вон то, зелёное, что? — спросила, взволнованно. — Это магическая защита дворца?

— Маммия, ты её видишь?! — обрадовано-вопросительно воскликнула Милли. — У тебя развивается магическое зрение. Здорово!

Я ещё раз посмотрела на дворец. Купол никуда не делся. Магическое зрение. Нортон советовал его тренировать. Вот и буду каждый вечер на дворец смотреть. При дневном свете тоже надо посмотреть. Может, увижу.

Пора укладываться спать. Завершился одиннадцатый день моего пребывания в мире Рэвингейра.

Утром мы все встретились в столовой за накрытым к завтраку столом на шесть взрослых человек и одного пятилетнего ребёнка. Нортон с Петриксом успели уже основательно размяться на тренировочной площадке. Ярод тоже чем-то позанимался в огороде. Леопольки ушли на кухню в свою столовую. Катерина пришла с корзинкой, в которой сидел её питомец.

На завтрак была каша с маслом, лепёшки с сыром. Молодец, Вейлирия, сообразила. Стоял самовар с взваром, кувшин с сикваем и кувшин с молоком. На выбор. По окончании скромной трапезы, Нортон пригласил нас в гостиную.

— Варьяна не будет несколько дней, возможно неделю, — известил он. — Сийр Ярод, тебе придётся взять на себя исполнение его обязанностей. И познакомься с новыми жильцами: сийра Марилица и сийрина Катерина — мама с дочкой. Они тоже являются нашими подопечными.

О, как! Нортон взял на себя роль главы нашей разношёрстной компании? В голосе даже властные нотки появились. Это вчера так Стеф их настропалил? Возложил больше ответственности. Или Нортон сам решил показать, что он не просто телохранитель свалившейся с неба старухи? Ну и ладно, ну и хорошо. В семье должен быть хозяин. Что Милли — неопытная девчонка, что я — «новорожденная» в этом мире, хоть и далеко не молода. Даже Ярод принял главенство Нортона как должное. Что-то же он разглядел в его магической печати?

Мой взгляд невольно тянулся к девочке. Нет, её маму я разглядела очень внимательно ещё вечером. По земным канонам красоты, я бы сказала, что у неё иконописные черты. Выражение лица отнюдь не благообразное, но несколько застывшее в попытке скрыть эмоции. Она боится расслабиться. По ней и малышке видно, что им крепко досталось. Девочка сидит, напряжённо выпрямив спинку и прижав к себе корзинку. Взгляд слишком серьёзен для пятилетнего ребёнка, если я не ошиблась в определении возраста. Ей бы соскочить с диванчика да побегать, беззаботно играя со своей зверушкой. Бедный ребёнок не шелохнётся.

Снова взгляд на маму. Губы строго поджаты, в больших миндалевидных карих глазах плещется пережитое горе и ожидание. Чего? Приговора? Неверие, что все тяготы закончились, что она попала к людям добропорядочным? Русая с рыжинкой коса уложена на голове корзинкой, закреплена серебряными шпильками. Из-под туго стянутых волос выбиваются спиральки кудряшек.

Одежда на обеих ношена, переношена, вылинявшая от солнца и дождей, невзрачного коричневого и серого цвета, позволяющая не выделяться в толпе побродяжек. Держится на честном слове и магии. Сколько же вы пережили, бедные! Девочка одета под мальчишку.

Милли выразительно посмотрела на меня, полагаясь на маммию, как на старшую в семье. И Нортон взглядом передал главенство мне.

— Сийра Марилица, позволь мне опустить официоз и обращаться просто по имени?

— Да, пожалуйста, сийра Лео, — встрепенулась, выходя из своих мыслей, женщина.

— Вот и хорошо, — улыбнулась я доброжелательно. — Расслабься, ты слишком напряжена. Катерина, чем ты кормишь своего воспитанника? — поинтересовалась у девочки, застывшей статуэткой.

— Фруктами, — прошептала, потупив глазки.

А глазки у неё очень хороши, но не мамины. Небесно-голубые, оттенённые длинными густыми ресницами. На худеньком личике кажутся невероятно большими. И рот кажется большим, но это поправимо. Вот откормим, поправится, и носик не будет так выделяться.

— А как называется твой зверёк? — продолжила я, пытаясь помочь расслабиться и дочке, и маме.

— Это курбик! — с гордостью сообщила Катерина.

Ну, слава Праматери! Выходим на эмоции, оживаем.

— А как ты его назвала?

Все внимательно следили за нашей беседой.

— Я не знаю, какое дать ему имя, — вздохнула расстроено девочка, расслабляясь.

— А можно мне посмотреть на курбика. Я никогда не видела такого зверька и даже не слышала о нём. Может, я смогу помочь тебе с именем, — замерла, ожидая, как поведёт себя ребёнок.

Катерина задумалась немного, потом решившись, спрыгнула с диванчика и подошла ко мне. Мама напряглась, следя за дочерью. Девочка открыла корзинку, показывая мне питомца. В корзинке сидело чудо. Пушистый зверёк ростом с трёхмесячного котёнка. Но из-за длинного меха, казался много больше. На меня глядела большими круглыми глазами почти копия мультяшного Чебурашки. Только ушки были не так велики и вытянуты вверх с заострёнными кончиками. Длинная и мягкая, словно пух, даже по виду, шерсть была удивительного окраса: бледно-жёлтого, искристого, словно излучающего сияние. Люминисцетного.

Лёвка, сидевший у моих ног, заскочил на колени и тоже стал разглядывать зверушку, принюхиваться. И Полли поспешила посмотреть, пока показывают, соскочила с колен Милли.

— Катерина, это чудо — мальчик или девочка? Смотри, Полли тоже хочет познакомиться.

Катерина присела и показала Полли. Та понюхала, сунувшись в корзинку мордашкой, и чихнула. Всем стало смешно, а Катерина ответила мне:

— Это мальчик, — поднялась с корточек, закрыла корзинку. — Ну, — обратилась, требовательно, ко мне. — Как назовём?

— Я думаю…, я думаю его надо назвать …. Вот на что он похож?

— Ну-у-у, — протянула Катерина, вспоминая, на что похож зверёк. — Вот, вспомнила! Мы с мамой один раз видели на небе Ривис. Мы не могли спать, потому что было страшно. Нас никто не пустил ночевать к себе, а монет не было у нас. Вот, — вздохнула горестно. — Курбик похож на Ривис.

У меня спазм перехватил связки от услышанного, но пересилив себя, спросила:

— Так как ты назовёшь курбика?

— Я буду звать его Ривис, — торжественно объявила, обведя всех взглядом, призывая запомнить имя её питомца.