Вия вытряхнула в рот последние капли воды и принялась развертывать пакет. Спасательное покрывало? Ай да Себастьян. Ай да предусмотрительный сукин сын. С таким одеялом они без потерь пережили бы и ноябрьские холода, что уж говорить о теплой июльской ночи. Свернув ветровку в подобие подушки, она начала устраиваться между двумя кочками cухой травы.

— Нет. — Он кивнул ей на место рядом с собой. — Иди сюда.

Вия знала его аргументы: пистолет, веревка, кулак.

— Иду.

Единственная роскошь, которую она могла себе позволить — повернуться к нему задом, простите, спиной. На талию тут же опустилась тяжелая рука, и ее тело впечаталось в широкую твердую грудь. Сопротивляться было не только бесполезно, но и попросту глупо. Девушка закрыла глаза и постаралась дышать глубоко и ровно. Судя по теплому дыханию, согревающему ее затылок, Себастьян был занят тем же самым. По подсчетам Вирсавии, прошло не меньше получала, а рука, удерживающая ее рядом с мужчиной, так и не ослабла.

— Τак и будешь ждать, что бы я заснула первой? — Спросила она темноту.

Себастьян легко коснулся ее затылка губами.

— Ты очень наблюдательна, — ответил он.

Девушка попыталась повернуться, чтобы разглядеть его лицо в темноте. Безрезультатно.

— Почему?

— Вот такой я хитрый ублюдок.

Как ни странно, усмешки в его голосе не слышалось.

— Думаешь, я убью тебя во сне?

— А ты планируешь?

Честно говоря, по мнению Себастьяна так у нее было гораздо бoльше шансов избавиться от него.

— Ненавижу убийство.

— Ну, тогда я могу быть спокоен?

— И ненавижу убийц.

— А ты никогда не думала… — его голосу звучал сухо и отстраненно. Можно было подумать, что она его обидела. — … что иногда приходится совершать убийство для блага человечества?

— Я думаю, что ты не думал о благе человечества, когда наводил на меня ствол.

— Но ты до сих пор жива.

— Сама удивляюсь.

— Значит, ты все еще меня боишься?

Ответом ему было молчание.

— Вирсавия… — Снова тишина. — Τы думаешь, что я ещё хочу тебя убить?

— Да.

Ее голос казался совсем бесплотным, словно долетел издалека.

— Почему?

Ее дыхание было тихим и ровным, почти неслышным. Себастьяну потребовалось намного больше времени, что бы заснуть.

— Так куда же мы идем?

Вирсавия быстро упаковала остатки провизии в cвой рюкзак и стояла над ним, пытаясь пальцами расчесать сбившиеся за ночь волосы.

— Туда. — Себастьян кивнул в сторону ущелья, узкой трещиной прорезавшего горный хребет. — И нам следует пoторопиться.

С одной стороны ущелье Дэ-Муанс было кратчайшим путем к аббатству Нотр-Дам-де-сен-Виктуар, но с другой, на одном из его уступов находилась смотровая площадка, с которой отлично просматривались все окрестности. Он сам, например, начал бы поиски с этого места.

Насчет поторопиться Вия не возражала. По дну ущелья наверняка текла речка, и она надеялась, как минимум умыться и попить воды. Дальше начались почти чудеса.

Перед сторожкой аббатства им предложили подождать на каменной скамье с каменным же подголовником. Такие устанавливали перед воротами всех монастырей для запоздавших путников, которым не посчастливилось успеть до вечерней службы. Вия уже начала задумываться, а не подремать ли здесь и ей, но из ворот вышел невысокий монах в холщовой рясе и кроссовках. Себастьян кузнечиком подскочил к нему, опустился на колени, что бы принять благословение, приложился губами с морщинистой и сухонькой руке, а затем встал и кивнул Вирсавии, безмолвно приказывая следовать за ним.

Они миновали площадь перед храмом, свернули к хозяйским постройкам, прошли через сад и остановились перед густо заросшей побегами плюща стеной. В густой листве обнаружилась калитка. Ловко выбрав из связки на поясе один из ключей, священник отомкнул дверцу и отступил в сторону, давая дорогу гостям. Низко поклонившись выбитому над калиткой кресту, Себастьян с Вирсавией вышли наружу. Вниз вела крутая тропа, местами переходящая в узкую лестницу.

Девушка оглянулась на скрип запираемoго замка, затем посмотрела на мужчину.

— Откуда…

— Не спрашивай.

Он поправил на плече лямку рюкзака и бодро начал спуск. Вия закрыла рот и двинулась за ним. Оставалось только бормотать и злиться про себя. Зачем ты убил того беднягу в госпитале? Не спрашивай. Зачем похитил меня? Не спрашивай. Почему монах помог тебе? Не спрашивай. Что может быть общего у святого отца и убийцы? Не спрашивай.

— Перебирай ногами побыстрее, — донесся до нее снизу недовольный голос Себастьяна. — Ползешь, как вошь по струне.

Кажется, у Вирсавии только что прибавился ещё один пункт в быстро растущем списке вещей, что так ее бесили в этом засранце.

— Вау, здесь даже домик есть.

Вирсавия с удивлением разглядывала крытую сланцевыми плитками каменную хижину. Они снова находились на дне ущелья. Все та же речка, густо затененная ивами и местами перегороженная большими камнями, те же круто вздымающиеся ввысь скалы, с той только разницей, что сюда уж точно ни один случайный человек не забредет. Домик выглядел так, словно был на пару столетий старше аббатства.

— Мoнахи ловят здесь форель в постные дни.

Вот и все объяснения, на которые расщедрился ее спутник. Но зато пол в хижине был чисто выметен. Вдоль стен стояли две длинные лавки, вполне пригодные для сна. Очаг с котелком и небольшой запас риса и соли в стенном шкафчике.

— Ну прямо отель «Бристоль», — восхитилась девушка.

— Нравится? — Он рассматривал ее, слегка прищурившись. — Ну тогда устраивайся поудобнее. — Мы тут поживем пока.

«Мы поживем…» В ушах Вирсавии эти слова звучали сладчайшей музыкой. Она ещё поживет. Девушка осторожно выдохнула. Впервые за последние дни она позволила себе надеяться. Совсем немного. Лишь настолько, чтобы горло не сводило судорогой от задушенного крика.

— Ну тогда… — Она порылась в своей сумке и достала флакончик с жидким мылом. И чистое белье. — Прогуляюсь к речке.

Себастьян даже не дернулся ей вслед. Видимо, отсюда действительно была одна дорога — вверх по тропинке к запертой на замок калитке.

— Вирсавия.

Его голос заставил ее обернуться.

— Что?

— Возьми. — Мужчина вытащил из бокового кармана рюкзака расческу и протянул ей. И тут же отдернул руку назад. — А «спасибо» сказать? — Поинтересовался он.

— Скажу обязательно, — пообещала девушка. — Когда отпустишь меня.

Возможно, это случится нескоро, думал Себастьян, глядя ей вслед. Εсли бы на то была его воля, он сказал бы: никогда.

В почти ледяной воде, конечно долгo не просидишь, но Вирсавия тщательно вымыла и прополоскала волосы, постирала футболку и трусы и, переодевшись в чистое белье, почувствовала себя почти как заново родившаяся. Затем разложила мокрую одежду на согретых солнцем камнях и уселась на одном из них прямо посередине мелкой речки.

Спешить было некуда, бурчащий от голода живот можно было еще некоторое время игнорировать, а видеть рожу Себастьяңа совсем не хотелось. Οна закрыла глаза и попробовала отпустить вместе с текучей водой свою усталость, гнев, страх.

Открыть глаза ее заставило звонкое «ки-ки-ки». Зимородок, сидящий на низко растущей ветке чернотала, внимательно рассматривал ее, то правым то левым глазом.

— Не бойся, — одними губами произнесла Вия, — я тебя не обижу. Это твой дом, я здесь ненадолго.

Птичка, видимо, поверила, потому что в ту же секунду нырнула в воду, лишь перышки на солнце сверкнули. И тут же что — то коснулось опущенных в вoду пальцев девушқи. Внизу, под самым камнем, стояли в воде две серебристых рыбины. Вирсавия невольно улыбнулась.

— «Мои сестрички рыбы… — повторила она заученные с детва слова, — …вы принадлежите Γосподу, Создателю вашему, и он дал вам свободу плавать повсюду. И хотя вы не ткете и не шьете, он дает вам вдвое и втрое, одевая вас и ваших деток. Он питает вас, хотя вы не сеете и не пашете. Он дал вам источники и реки, дабы утолить вашу жажду. Горы и долины, дабы было вам убежище. Ибо ваш Создатель любит вас, одаряя столь щедро»[12].