– Так это ты, ведьма, прогневалась!

– Я? – Мы с мопсом переглянулись, Баяка (теперь её так даже и не назовёшь) зарычала.

– Я вчера одеяла давать не хотел, упрямился. А кучер мальчишке гадостей наговорил про тебя. Смилуйся! Смилуйся, госпожа ведьма, сними проклятье своё чёрное, век на коленях будем…

– Тихо, я сказала! Думать мешаете.

Это что же получается? Я стала вспоминать. О тюремщике тогда и правда подумала, мол, «тебе бы так продрогнуть», про кучера – «хорошо бы ему язык прикусить».

Было дело? Было. Значит… Нет. Этого просто не может быть. Совпадение. Хотя…

И что мне теперь делать? Как их расколдовать?

– Сними, ведьма, проклятие! – взвыл мужик. – Холод до костей пробирает!

– Что происходит? – раздался голос, от которого ожидаемо побежали мурашки.

Все – зеваки, пострадавшие и даже собаки – поклонились его величеству. Мопс учтиво шаркнул лапкой. И когда только научился? Я, конечно, как могла, тоже присела, но когда подняла глаза…

Чтобы не расхохотаться в голос, понадобилось всё колдовство, если, конечно, я и впрямь им здесь владею. Бархатный, объёмный берет, на котором уютно устроилась корона, меня и в прошлый раз впечатлил, но ало-изумрудный тюрбан с шутовскими бубенчиками образца дня сегодняшнего не шёл с предыдущим писком моды ни в какое сравнение!

– Госпожа ведьма, – окинул гневным взглядом его величество (рассерженно зазвенели бубенцы на тюрбане). – Вы мне нужны. Немедля!

Я склонила голову.

Я посмотрела на Кекса, Кекс – на меня, и оба мы перевели вопросительный взгляд на дога. Баязет, местная жительница и приближенная к королю, лишь фыркнула, и все наши с мопсом надежды на то, что нам хоть что-то объяснят, рассеялись в утреннем тумане.

– Поторопитесь, – прорычал король.

И какая злая осенняя муха его укусила? С другой стороны, а с чего, собственно, у несчастного его величества будет хорошее настроение? Ни тебе яичницы, ни кофе с хрустящими круассанами. Разве это утро? И мне, пожалуй, пора заканчивать мечтать – слюнки уже потекли. У мопса, как ни странно, тоже, но я всегда подозревала, что Кекс читает мои мысли.

Тем временем король свернул в незаметный проход за гобеленом, изображающим огромного дикого кабана единолично и во всей красе, вопреки уже привычным сценам охоты.

Ступени вели вниз. Опять подвал? Пусть только попробует нас запереть! Я даже думать не буду – схвачу мопса и, роняя тапки, к волшебному лесу. Не знаю, как выберемся, но что-нибудь придумаем.

– Вот! – обвиняющим тоном провозгласил его величество, стоило стражникам отворить перед нами низенькую дверь.

Я с опаской вошла вслед за королём.

Обычный кабинет, только потолки низкие. Мужчина в возрасте, что сидел за столом, вскочил и поклонился, стоило Стефану войти. Служащий вытянулся, сверкнув гневным взглядом в мою сторону. Неужели я и его прокляла? Или это они от голода все такие злые?

Спиной ко мне на низеньком табурете сидела…

– Ты! – развернувшись, зарычала та, что совсем недавно заточила нас с принцессой и собаками в подвал (без воды и одеял, между прочим!).

Изо рта любовницы короля тут же выскочило что-то… мерзкое, склизкое. Фу-у-у!

– Вот! – король указал перстом на ведро, что стояло перед Вацлавой (наконец-то вспомнила, как эту вредную гадюку зовут).

Мопс у меня в руках дрожал – испугался, наверное, что эти пиявки его укусят. Не бойся, Кексик… Я ещё не понимаю, что происходит, но в обиду не дам никому!

– Госпожа ведьма, – любезно заговорил со мной мужчина в чёрном. – Мы понимаем ваш гнев, однако…

Король недовольно фыркнул.

– Мы понимаем ваш гнев, – с нажимом повторил господин, – однако хотим попросить расколдовать госпожу баронессу. Её состояние… гм… очень затрудняет допрос, так сказать. Дело встало. Не хватает фактов. Войдите в положение.

И он галантно поклонился, а у меня внутри всё похолодело.

Это что – допросная? Стало страшно. Нетрудно догадаться, что завтра мы с мопсом окажемся на этом месте, и что? Вдруг они начнут пытать… Кекса? Я этого не вынесу!

– Госпожа ведьма… Наташа?

Неожиданно Стефан подхватил меня на руки и усадил в кресло сбоку от стола.

– Что с вами?

Что со мной? Он ещё спрашивает! Я растерянно оглядывалась в поисках орудия пыток. Пожалуй, единственная, кто понял, что происходит, была баронесса. Она хрипло рассмеялась и…

Шлёп… Плюх…

Я проследила взглядом за полётом слизней. У ног баронессы стояло ведро и… дымилось, разнося по комнатушке лёгкий, не лишённый приятности аромат распаренных специй. Явственно угадывались чеснок, лавровый лист и даже розмарин. И вдруг я вспомнила!

«Чтоб ты слизняками подавилась. Жареными!» Или что-то в этом роде. И эту я прокляла.

– Гройцер! Воды госпоже ведьме! – Голос короля еле слышен, словно сквозь толстый слой ваты.

– Ваше величество! Откуда? Нет. Ни воды, ни успокоительных.

– Плохо, Гройцер! Очень плохо! И вообще… Я недоволен вашей работой. Как вышло, что баронесса подобралась столь близко ко мне, а главное – к принцессе Злате? Думайте, как будете это объяснять, а пока – воды. Живо!

– Смею напомнить, ваше величество, что… я вас предостерегал. – Судя по цвету лица, господин Гройцер совершенно напрасно не держал на рабочем месте успокоительных, ему бы они сейчас точно не помешали.

– Наташа! – не обратив никакого внимания на явно справедливые слова господина Гройцера, король повернулся ко мне. – Вы можете её расколдовать?

– Не знаю. Никогда не пробовала.

– Попробуйте. Только не нервничайте, пожалуйста. Гройцер, да пошлите вы уже за успокоительными, или я вас разжалую!

– Слушаюсь.

– А лекарства, значит, готовить в королевстве получается? – пробормотала я, не сводя взгляда с жареных слизняков.

– Хорошо, хотя бы это. Пробуйте!

Легко сказать. Итак, что я знаю о сказочных заклинаниях? Это… как его: «горшочек, не вари»? Или нет. «Больше не будут подавать тот платок». Вот это ближе, пожалуй.

– Э-э-э… Я прощаю баронессу, – неуверенно начала я и торопливо добавила: – И кучера с тюремщиком. Тоже.

– А вы зря время не теряли, – заметил король, поправляя съехавший на лоб тюрбан с бубенцами.

Баронесса снова злобно рассмеялась (получалось это у про́клятой жареными слизнями поистине зловеще), и снова – хлоп-хлюп!

Хм… Не вышло. И чему это Вацлава так радуется?

– Я не знаю, как это сделать, – опустила я голову. – Не думала, что такое вообще возможно!

– Естественно, возможно, – развёл руками господин Гройцер. – Вы же ведьма.

– Я – учительница.

– Одно другому не мешает, – пожал он плечами.

А я про себя подумала, что многие мои ученики вполне бы с ним согласились. Помню, бабушка говорила: «Тому, кто наш род обидит, обязательно “прилетит”». Я ещё смеялась.

Может, и впрямь в нашем роду… ведьмы были?

Допустим. Плюс – волшебный мир или мир моего воспалённого, спящего в коме сознания, неважно! Итак, что пожелаю – всё сбывается. Тогда почему поджарить яйца и согреть молока голодному ребёнку у меня не получилось, а проклясть троих – пожалуйста? Неужели я настолько злая ведьма? Тогда меня к детям вообще подпускать нельзя.

– Понятно, – вздохнул король и обернулся к господину Гройцеру: – Прервёмся на завтрак. Вы с нами?

– Слушаюсь, ваше величество.

– А баронесса пока посидит в подвале и очень хорошо подумает. Вы же хотите сохранить голову на плечах?

Бывшая любовница с интересом рассматривала короля так, словно видела его впервые.

Стук в дверь. Уже знакомый мне паж внёс поднос, накрытый салфеткой.

– Благодарю, Лард. – Король откинул салфетку и опрокинул в себя успокоительное зелье.

Его величество предложил мне руку, кивнул Гройцеру, пожелал баронессе хорошего дня.

Вацлава пыталась ему ответить (должно быть, пожелать того же, только в более бурной форме) – слизни так и запрыгали в ведро. Стефан, склонив голову, несколько секунд полюбовался на облачка пепла (жареные слизни ожидаемо превращались в прах, подобно любой приготовленной пище), вздохнул и гордо удалился. Завтракать.