Юрий Иванович доставал редкие и дорогущие препараты. Он, а не Игорь, ездил со мной по лучшим врачам, на грудничковое плавание, на массаж, вообще всюду. Когда Оленьке исполнился год, он купил и оформил на её имя квартиру рядом с домом, где жил сам.

Ну а Игорь от всех этих забот как-то незаметно отстранился, а затем и вовсе стал жить своей жизнью. Под конец он даже уже и не стеснялся не приходить на ночь домой.

Позже, когда мы расставались, Игорь признался:

— Я правда любил тебя, Марин, да и сейчас люблю. Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Но больной ребенок, все эти разговоры только о врачах, лечении, прогнозах… я не этого хотел. Я не могу так. Я сам от всего этого чуть не заболел. Прости, но жизнь у меня одна…

Игорь ушел от нас полгода назад. Подозреваю, если бы не свекор, то наверняка сбежал бы раньше.

Удивительно, но после развода Юрий Иванович стал ещё активнее принимать участие в нашей жизни. Ну а Оленька росла, крепла, потихоньку догоняла в развитии сверстников. В два года она ещё не говорила, но уже вовсю ходила. И, главное, всё понимала. И если раньше врачи нас мало чем могли утешить, то сейчас — наоборот.

Юрий Иванович ушёл. Я вымыла чашки, приняла душ, заглянула к Оленьке поправить одеяло и ещё раз поцеловать её в щёчку, так сладко пахнущую молоком. А потом и сама пошла спать, не подозревая, что совсем скоро мой уютный мир рухнет…

Марина

Первый месяц я буквально пропадала на работе. Что-то советовал свекор, в чем-то помогала секретарша, но поначалу казалось, что справиться с этим нескончаемым потоком самых разных дел можно если только разорваться.

Чего стоила только груда бумажных дел: все эти графики, списки и планы на утверждение, докладные, жалобы родителей, отчёты, счета, сметы. Каждую бумажку я изучала от и до, потому что с некоторых пор я никогда не ставлю свою подпись там, где хоть что-то не понимаю.

И среди этой лавины постоянно возникали всякие мелкие форс-мажоры: то проводка в буфете начала искрить, то в уборной случился засор, то пятиклашки разбили окно, то охранник уволился и надо срочно искать нового.

Спустя время я, конечно, втянулась, разобралась и более-менее научилась организовывать свой день так, чтобы дела не копились, но всё равно приезжала домой поздно и чаще всего заставала Оленьку уже спящей. Угнетало чувство, что я всё пропускаю. Только в воскресенье и могла быть с ней, но этого катастрофически не хватало.

К тому же последнее воскресенье у меня «украли» — отправили в Новосибирск на семинар директоров образовательных учреждений.

— Ты радуйся, что тебя отправили, — внушал свекор. — Всех подряд не отправляют, только перспективных. Понимать должна, что для карьеры тебе всё это очень пригодится.

Я понимала, но порой так хотелось быть просто мамой…

Хотя работа в гимназии мне нравилась, во всяком случае скучать уж точно не приходилось.

После командировки в Новосибирск пришлось снова задержаться допоздна — разгрести всё накопившееся за время, пока меня не было.

А вечером ко мне пожаловали разъяренные родители одного из учеников седьмого класса. Учитель физики, если верить им, накануне оскорбил на уроке их сына, но тот сообразил записать слова учителя на телефон.

— Мы вам дозвониться не могли. А запись прислали на вашу электронную почту ещё вчера! — возмущались родители. — Вы приняли меры?

— Вчера меня не было, я ездила в командировку. И никакой записи я не получала, — честно сказала я.

— Но мы отправили ещё вчера! А адрес взяли на сайте гимназии. Там указано: директор Филатова Марина Владимировна, номер телефона приемной и ваша почта…

Мама мальчика продиктовала по буквам мой рабочий email.

— Может, в спам ушло? — предположил отец ученика.

Я заглянула в папку спам.

Да, там оно и нашлось, их сообщение. Но тут же глаз зацепился за ещё одно письмо, которое пришло три дня назад от неизвестного отправителя. Письмо с темой «Последнее предупреждение».

Сердце вдруг сжалось в смутной тревоге. Я даже объяснить не смогла бы, почему оно меня так насторожило. Ведь какую только чушь порой не присылают. Интернет всем развязал руки. И мошенников в сети полно, и просто дураков, которым нечем заняться, кроме как писать гадости и глупости. Имя отправителя мне тоже ни о чем не говорило и никаких ассоциаций не навевало. Некий dancer75.

Хотелось удалить это сообщение и в то же время отчего-то возникло опасение, что тогда произойдет нечто плохое, а я даже не пойму, почему.

— Ну так что? — вывели меня из тревожной задумчивости родители оскорбленного семиклассника.

Поразительно, это странное сообщение настолько выбило меня из колеи, что я совершенно о них забыла.

— Да, вот оно. Сегодня посмотрю, обещаю вам. И будем разбираться. Завтра подойдите, я приглашу учителя…

Помешкав, они нехотя поднялись. Оба как будто жаждали немедленного возмездия.

— Ну а что тут разбираться? Есть же запись. Послушайте. Там слышно, как ваш учитель орет на нашего мальчика и называет его паршивой овцой!

— Ну а как иначе? Как не разбираться? Надо ведь и учителя выслушать. Может, его довели.

— Ах так! — вскипела мама. — Вы просто его покрываете. Имейте в виду — так просто я этого не оставлю. Я пойду жаловаться в департамент. Или сразу в прокуратуру!

— Ваше право. Но имейте в виду, что и там одной вашей записи будет недостаточно. Разбираться будут досконально. Вдруг ваш сын намеренно учителя спровоцировал.

— И что, хотите сказать, что тогда он имел права оскорблять ребенка?

— Не имел и будет за это отвечать. Но и ваш ребенок не имеет права вести себя на уроке неподобающе, и если вдруг такое выяснится — ответственность за это ляжет уже на вас.

— Черт-те что! — фыркнула мама. — Ладно, крайние меры оставим на потом. Во сколько нам завтра прийти?

— В два.

Наконец они ушли. Я снова вернулась к злополучному сообщению. На душе противно скреблось. Да что ж такое? Наверняа ведь какой-то шутник прислал глупость, а я извожусь…

Я решительно кликнула по конвертику.

В сообщении говорилось:

«Это последнее мое предупреждение. Если перевод не придет до полуночи, то завтра все узнают твой секрет».

В первую секунду у меня екнуло сердце и похолодело внутри.

Но затем рассудила: дата на письме была трехдневной давности, значит, и неизвестный танцор-75 не дождался никакого перевода, и ещё позавчера должен был осуществить свою угрозу, но ничего же не случилось. Абсолютно ничего.

Значит, это был обычный блеф, шантаж наобум, или, как говорят мои ученики, попытка взять на понт. По случайности, ничего у мошенника не вышло, и он наверняка отправился искать новую, более внушаемую жертву.

Я подумала, что нужно все-таки удалить это дурацкое сообщение и заняться наконец делами. Или лучше оставить дела назавтра, а сейчас поехать к свекру, забрать Оленьку и домой. Но гнетущее необъяснимое чувство, что надо мной нависла беда, никуда не делось. И если сначала оно было хоть навязчивым, но смутным, то теперь стало острым и пронизывающим, как лютый холод.

«Я просто устала, перенервничала, вот и накрутила себя…» — пыталась я успокоиться.

Но не помогало. Наоборот, ощущение беды сгущалось, становилось практически осязаемым, и отмахнуться от него никак не получалось.

Тогда я решила проверить, были ли раньше ещё послания от этого танцора. Отфильтровала почту по отправителю и обнаружила ещё два сообщения. С колотящимся сердцем открыла оба.

В первом шантажист требовал сто тысяч рублей за то, что никто не узнает мой секрет.

Это письмо вполне можно было так же списать на попытку блефа. А вот второе… Чертов танцор, как будто предвидя мои сомнения, прицепил фотографию, больше похожую на скриншот с экрана.

Едва развернув снимок, я тут же в панике закрыла его, точно испугавшись, что кто-то может его подглядеть.

Это конец, пронзила меня ужасающе ясная мысль. Конец всему. Если это кто-то увидит, то… нет, я даже представить себе не могла чудовищные последствия этой катастрофы. Вместе со страхом возникло ощущение дежавю. Господи, неужели снова?!