Эрех с поклоном передал требуемое, потом подошел, нагнулся над телом и застыл.
— Итак, у нас три разреза, по восходящей. Бедренная артерия, правая подмышечная впадина, левая сторона шеи, от дуги аорты. Зигзагообразное направление удара снизу вверх. Лезвие было очень острым, сейчас я замерю длину и глубину ран, и тогда можно будет что-то предположить. И мне понадобится спица для замера.
Эрех судорожно выдохнул сквозь сжатые зубы и приказал себе прекратить так пялиться на разрез в паху у мертвого судьи. Что он, спрашивается, там не видел? Как режет севрасский коготь?!
Ему внезапно стало очень страшно. Вспомнилась ночь, когда он шел из Товайхо через лес.
Рядом с ним кто-то остановился, и он вздрогнул. Полковнику Делко надоело стоять у стены, и он подошел поглядеть на рану. И резко помрачнел. Более того, на какой-то миг Эреху показалось, что лицо его было ошарашенным.
— Что с вами, полковник? — от доктора Бака, казалось бы, целиком занятого прикладыванием линейки к ранам, выражение полковничьего лица тоже не ускользнуло.
— Что? Эээ… Да ничего, просто я узнал оружие. Это севрасский кинжал, доктор, знаете, такой, изогнутый, как кошачий коготь…
— Севрассэ?! То есть, вы хотите сказать, что его убил наемник? Судью? Да что же это творится! Ай-яй!
Эрех был целиком согласен с мастером хирургом. Действительно, что же это творится-то? Может, мастер Рейке знает? Он вдруг понял, как ему не хватает рядом зоркого взгляда сыщика и его умения делать выводы.
— Не знаю, мастер, не знаю, — сокрушенно покачал головой военный. — Давайте продолжим, заодно, может, вы мне что новое скажете.
— Разумеется! — доктор Бак взял скальпель и уверенным движением рассек кожу на груди.
Эреху это уже было не интересно. Вполуха слушая пояснения доктора, он внимательно осматривал судейский труп. Да, те самые три разреза по восходящей, сделанные одной рукой. Можно, конечно, предположить, что убийца — правша, но мастер Рейке сказал, что кинжалы используют в паре и бить кот ими может что правой рукой, что левой, без разницы. Но предпочитает удар правой. Почему?
Кроме того, на лице и теле Исы Карре не было синяков и ссадин, его никто не бил, как тула Ойзо. Целитель еще раз осмотрел тело, уделяя пристальное внимание тем местам, где обычно остаются травмы при драке. Ничего. Обычный цвет кожи двухдневного покойника на стадии раскоченения. Старый хирургический шрам от аппендицита. Эрех, притворившись, что проверяет инструмент, обошел стол. Запястья и кисти рук чистые, без синяков, ногти не поломаны, только правая сжата в кулак и…
Стоп. В кулак?
Он метнул быстрый взгляд на доктора. Тот закончил резать мягкие ткани и как раз освобождал от них грудную клетку. Скоро костные ножницы попросит, ребра перекусывать. Надо спешить. Благо окоченение действительно прошло.
Эрех для видимости посуетился у стола с инструментами, отложив все нужное для выламывания грудины, и, пользуясь тем, что внимание аудитории приковано к процессу вскрытия, разжал кулак. На ладони, между указательным и большим пальцем чернел глубокий, успевший слегка поджить, укус. Словно кто-то впился зубами в зажимавшую рот руку. Эрех вспомнил объяснение сыщика о происхождении синяков на теле магистратского сынка и его передернуло. И тут? Он аккуратно вернул пальцы в прежнее положение и вдруг заметил, как между ними что-то блеснуло.
— Костные ножницы, — распорядился доктор, откладывая скальпель. — Иди сюда, мальчик мой. Будешь кожу оттягивать.
Эрех кивнул и украдкой сунул в карман прядь волос. Длинных тонких, выбеленных по севрасский традиции. Когда он будет переписывать документы об аутопсии для полковника Делко, надо сделать еще копию, более подробную. Для мастера Рейке.
****
— Я не понимаю, чем вы тут занимаетесь, — голос Фелиса Бо был подобен шипению змеи.
Теон Делко тоскливым взглядом смотрел на документы о вскрытии судьи Карре, которые ему только что принес Правая. Когда он вернулся, в кабинете его уже ждали. Магистрат Ойзо — совсем не давешний старик на грани сердечного приступа, а молчаливый и неприступный владетель улиц Альмейры — явился с вопросами. И главу первого отдела Департамента Короны с собой прихватил. Эрл Ойзо был очень недоволен тем, что, спустя два дня после исчезновения его сына, никаких следов еще не найдено. И версий о том, где искать, тоже нет.
— Мне бы хотелось узнать, полковник, что вы предприняли, чтобы разрешить возникшую ситуацию, — глава Бо был раздражен, но говорил ровно, голоса не повышая.
Он всегда говорил ровно, с одинаковой монотонной интонацией: что с задержанными кровавыми убийцами, что с рыдающими родственниками жертв. Его нельзя было вывести из себя, подкупить, на него невозможно надавить и запугать. Последнее раздражало Теона Делко просто неимоверно.
— Мне кажется полковник, — Бо продолжал говорить, не давая и слова вставить, — что вы неверно понимаете особенностей переданного вам дела. Считая себя единственным, кому подведомственно его расследовать, вы необоснованно верите, что освобождены от контроля и надзора…
Даже фразы он строит, словно протокол пишет. Лишенная эмоций, сложная официальная речь без малейшего следа эфесского говора. Если не смотреть, можно подумать, что чистокровный аст вещает.
Делко стоял, склонив голову и тупо смотрел на титульный лист отчета. И думал, что надо будет сходить в чей-нибудь храм, в любой, в ближайший, и воскурить там благовоний подороже. За то, что история с судьей Карре сразу попала сюда, в этот кабинет, а не промелькнула крылом мимо вездесущего взора Фелиса Бо. За то, что судья ушел в отпуск за три дня до смерти и собирался отбыть на воды. За то, что нашедший труп бродяга будет молчать.
Но только не за тело этого самого судьи, голое, брошенное посреди дороги на Товайхо. От этого хотелось не в храм, хотелось заорать и шарахнуть об стену чем-нибудь тяжелым. Стулом вон, что ли.
— Мне нужно, чтобы вы уяснили, полковник, — а глава Бо все не унимался. — С сегодняшнего дня я лично буду наблюдать за ходом расследования. Все отчеты, планы, версии и предположения вы будете отправлять мне. И не надо думать, что ваши армейские погоны способны меня остановить или как-то прикрыть ваш зад. Не способны. Единственное, что я не могу — это забрать у вас дело без соизволения Его Величества. Но будьте уверены, если через сутки я не увижу прогресса в ваших действиях, я лично схожу во дворец. Вы меня поняли? Полковник?
— Так точно, глава Бо! — в последний момент Делко сцепил зубы и щелкнул каблуками.
Срываться на главу Бо ни в коем случае нельзя. Потому что он и вправду сходит. Фелис Бо был ищейкой, псом трона на королевском поводке, а единственная сила, способная остановить ищейку — божественная воля Псоглавца. В таких условиях на гордость можно и наплевать. Душа дороже.
— Я нижайше прошу прощения за возникшую заминку в этом деле, — он низко поклонился, практически коснувшись лбом столешницы. — Я заверяю вас, магистр Ойзо, и вас, глава Бо, что эта задержка более не продлится. Я и мои люди предпринимаем все возможные меры по поиску вашего сына. Еще раз приношу вам мои глубочайшие соболезнования в связи с несчастьем.
Чтоб твоего ублюдка щуки в пруду драли.
— Спасибо, Теон, — проскрипел магистрат и это были его первые слова за все время, что он тут провел. — Но я бы хотел вот что вам сказать… если мой сын не будет найден, я сам обращусь к Его Величеству.
И, пока Теон Делко хватал ртом воздух, развернулся и вышел. За ним ядовитой змеей скользнул прочь Фелис Бо.
Полковник мысленно досчитал до ста, потом схватил со стола тяжелый пресс для бумаги и с протяжным удовольствием шарахнул им в стену. Следом полетели новая чернильница и новый стакан для воды.
— Проклятые твари! — зарычал он, примериваясь, чем бы еще выразить свое недовольство.
Дверь приоткрылась, внутрь просочились Правая и Левая, а вслед за ними штабс-капитан Баккари, посланный с проверкой в дом судьи. Обогнул замерших лейтенантов и склонился в глубоком поклоне.
