Глава 10

Сегодня распределением работ тоже руководит Белый Ангел. Он стоит под мигающей лампочкой, которая раскачиваться на ветру. Когда к нему подходит Отто он издает гудок: Туууу! Вместе того чтобы взять следующею карточку из стопки он достает из кармана пустой бланк и что-то на нем пишет. "Приказ Доктора”.

Отто, опустив голову отходит от меня. Белый Ангел тоже даёт мне особое поручение. Я должен идти на велосипедную фабрику. Шлепая по грязи, я догоняю Отто.

- Дай посмотреть твою карточку, - Говорю я.

Он протягивает мне листок, но чернила на нем уже смазались.

- Хирургическое отделение, - Говорит он, - Я иду в хирургическое отделение. - Затем он уходит. Впервые в жизни мы работаем порознь.

Я устало тащусь на велосипедную фабрику, другие дети торопятся на свои рабочие места. Даже несмотря на бурю многие из них останавливаются чтобы внимательно меня рассмотреть. Под навесом стоят несколько Жопа-гоблинов и пьют сидр. Когда я прохожу мимо некоторые из них начинают перешёптываться и показывать на меня пальцами.

Я стою перед велосипедной фабрикой и дрожу с головы до ног. Свет везде выключен. Я спускаюсь по лестнице, цепляюсь когтями за стены колодца и кричу:

- Эй, здесь есть кто ни будь? - ответа нет.

Я стучусь в дверь. Снова тишина. Я поворачиваю дверную ручку, дверь скрипит. Мой пропуск представляет собой склизкий ком с растекшимися чернилами.

Если я сейчас не наткнусь на Жопа-гоблина меня подвергнут Сучьему смерто-убийству. Даже несмотря на то, что Белый Ангел наблюдает за мной после операционным поведением. Я захожу внутрь закрываю дверь иду к углу, где обычно стоит надзиратель. Шарю руками пока не нащупываю цепочку от электрической лампочки. Тяну за цепочку пока в помещение не начинает мигать тусклые огни.

Когда конвейер приходит в движение лампы перестают мигать. Я оглядываюсь чувствуя, что я здесь не один. Белый Ангел не мог допустить ошибку, направляя меня на велосипедную фабрику он хотел, чтобы я пришёл сюда. Я часть эксперимента. Особый проект, подопытный кролик.

Наверняка Жопа-гоблины сейчас наблюдают за мной. Записывают мои действия. Инстинкт подсказывает мне что я должен воспользоваться этой возможностью чтобы воплотить мечту Отто. Сделать велосипед и выехать на нём в лабиринт.

Если Жопа-гоблины ищут перемены в моем поведении, то непослушание повлечь за собой смерть. Они не станут расковать и сохранять жизнь опытному образцу. Основной инстинкт которого непослушания.

В глубине моего мозга загораются красные лампочки. Я начинаю бегать по комнате и размахивать руками. Я должен найти велосипед. Уже готовый велосипед.

За катание по лабиринту Жопа-гоблины приговорят меня к смерти, но, если я представлю это как результат их генетических экспериментов они мной заинтересуются. Я выиграю ещё какое-то время.

Из груды костей торчит руль и половина колеса. Я взмахиваю руками, растопыриваю пальцы и начинаю копать. Дети чьи кости и органы пошли на изготовление этого велосипеда уже не дети и я тоже уже не ребенок. Все мы были детьми до прибытия в Освенцим, но постепенно мы стали чем-то другим.

Сидором, велосипедами, гоблинами, едой для заключённых секс куклами... Никто не остался ребенком. Я выкапываю велосипед и выкатываю его к посту надзирателя.

Ржавая дверь идёт в подземный лабиринт. Я прислоняю велосипед к стене и поворачиваю ручку в форме свастики. Дверь распахивается. По обеим сторонам туннеля горят цветные лампочки. Откуда-то из другого конца коридора, эхом доносится гоблинский смех. Я хватаю велосипед и поднимаю правую ногу чтобы сесть на него. Чувствую резкую боль в уничтоженном яичке, прикусываю язык и начинаю крутить педали пока не дали.

Глава 11

Подъезжая к концу туннеля, я заставляю себя не довить на тормоз, потому что Жопа-гоблины обычно так не делают, а для меня очень важно сохранить видимость, чтобы сохранить себе жизнь.

Это мудрое решение. Выехав из туннеля, я обнаруживаю что дорожка изгибается в три вертикальные петли. Вдоль трассы сверкают зелёные и жёлтые огни. Я крепко держусь за руль, жму на педали чтобы набрать достаточную скорость для тройного сальто вниз головой. Верх головой, вниз головой, верх головой, вниз головой.

Трасса разделяется на две части. я съезжаю вниз по той дорожки что закручивается зелёной спиралью. Делаю резкий поворот влево и перехожу на жёлтую дорожку. Вокруг меня сгущается туман, ухабистая неровная дорога состоит из кукурузных зёрен. Наверное, к велосипедному лабиринту ведёт зелёная дорожка.

Когда туман рассеивается, я вижу Крысоканов плавающих в небольших каналах по кукурузной дороге. На против меня выводок маленьких Крысоканчиков преследует таракана, который по размеру больше Совы.

Я перевожу взгляд на жёлтую дорогу и не успеваю затормозить. Дорогу перегораживает кирпичная стена. Я крепче зажимаю руль понимая, что не успею сгруппироваться для падения. Зажмуриваюсь и пролетаю сквозь мягкие кирпичи. Велосипед вылетает у меня из-под ног. Я кубарем качаюсь по дорожке в груде поролоновых кубиков.

Я беру в руки один из чёрных кирпичей. Когти легко проходят сквозь его мягкую поверхность. Я бросаю кирпич под ноги и встаю. Мой велосипед приближается ко мне становясь всё меньше и меньше пока не превращается в мое яичко облегчая боль в моей мошонки.

Я осторожно поглаживая яичко и велосипед и двигаюсь в перёд по эту стороны поролоновой стены кукурузная дорога постепенно превращается в дорогу из шоколадных пирожных.

Я по колено стаю в глазури. Жёлтые огни за моей спиной тускнеют, но мой путь освещают отверстия в потолке. Так вот куда ведут туалетные пеньки. Я в логове туалетных жаб. Стены по краям дороги исчезают.

Я решаюсь исследовать пещеру не смотря на риск наткнутся на жаб. Создаётся впечатления будто здесь ещё не ступала нога Жопа-гоблина. Это место больше похоже на Детляндию. На горизонте я вижу холм, прежде чем двинутся к нему.

Я погружаю обе руки в шоколадное пирожное под моими ногами. Сначала я только облизываю глазурь, вспоминая да боли сладкий вкус. Затем зачерпываю пригоршню пирожных и разом запихиваю их в рот. Пирожные забивают мне ноздри, залепляют глаза и стекают по лицу как будто мне сделали слёзы-буккаке.

Глазурь такая густая что я задыхаюсь. Я падаю на спину. Не могу дышать. Хлопаю ладонями по щекам и полупережёванные массы вылезают у меня из-зо рта. А затем под действием силы притяжения падают мне на лицо. Я перестаю кашлять и сажусь. Надо будет быть по осторожней с поеданием пирожных.

Я перемазанное глазурью чудовище направляюсь к холму. Теперь, когда распорядок дня изменён, а процессом руководит Белый Ангел я уже не знаю, как долго продлится рабочий день. Нужно спешить. Сейчас не время медлить. Я понимаю из чего сделан Холм. Вкус пирожных во рту внезапно меняется на горький. Я вытираю руки о штаны и перешагиваю через трупы разлагающихся детей.

Глава 12

Я стою на вершине холма и смотрю по сторонам. Отсюда подземные пещеры кажутся очень яркими. Стены сделаны из шоколадных пирожных, они такие же мягкие и ненадёжные, как и пол. Я вспоминаю об Отто и сажусь, надеюсь, что с ним всё хорошо.

Нам уже повезло однажды вернутся из хирургического корпуса. Если ему удастся выжить и во второй раз эта будет не сказанная удача.

Я вспоминаю дни проведенные в Детляндии где все были свободны и счастливы. Дети постарше вроде нас с Отто вели уроки в школах, но этим вся власть и ограничивалась. После уроков мы играли на ровне с нашими учениками, все хорошо ладили между собой. Никто никого не обижал, мы готовили еду на кострах, курили одуванчики, играли с леммингами и другими зверьками. Перекусывали фруктами и ягодами в зависимости от времени года. Больше всего я любил клубнику. Я пытаюсь вспомнить, когда я впервые увидел Жопа-гоблинов, но не могу.