Молочное возбуждение

Уильям Эзра Торо налил молоко в высокий стакан. Он вернул кувшин в холодильник и быстро закрыл дверцу, чтобы вещи внутри не могли убежать. Уильям принес стакан с собой на кухонный стол. Там он развернул газету и начал читать статьи о мертвых людях и кружащихся в небе предметах.

Тишину нарушил густой голос с немецким акцентом:

- Пожалуйста, не пей меня.

Уильям посмотрел на молоко.

- Ты сегодня разговорчивый, да? Разве ты не видишь, что я пытаюсь читать?

- У меня нет глаз, - ответило молоко.

- Извини; у меня была слепая тетя, - он снова перевел взгляд на бумагу. - Но я все равно собираюсь выпить тебя.

Стакан с молоком бешено завибрировал.

- Пожалуйста, сэр! Пожалуйста, не заставляй меня умолять!

- Ради бога, не мог бы ты просто...

- Я готов предложить тебе все что угодно! – Молоко на мгновение замолкло. - Все что угодно, кроме секса!

Уильям ухмыльнулся.

- Боюсь, что это должен быть секс, любовь моя.

- Но...

- Это единственный способ, - он расстегнул молнию на брюках и ухмыльнулся. - Видит бог, старая жена не заводит меня с тех пор, как я запер ее в подвале.

В течение нескольких минут молоко оставалось безмолвным. Наконец тихий, пронзительный голос сказал:

- Если это то, что нужно, тогда... хорошо, но я девственник, так что, пожалуйста, будь нежным.

Уильям рассмеялся.

- Я просто пошутил. Какой секс может предложить стакан молока?

- Секс с молоком.

Его лицо исказила гримаса.

- Я не хочу об этом думать. Кроме того, ты молоко-мужчина, и, если я займусь с тобой сексом, это может сделать меня геем.

- Если я не могу дать тебе секс, то что я могу тебе предложить?

- Ничего. Я собираюсь выпить тебя.

Уильям сделал паузу.

- Прошу тебя, нет, ты не можешь…

- Ошибаешься. Я могу и сделаю это. Пить легко, ты же знаешь. Все, что мне нужно сделать, это поднять тебя и проглотить.

Молоко начало всхлипывать.

- Я пил молоко раньше, тонны молока, и я никогда не видел такого невротического стакана с молоком. На самом деле, ты первый стакан с молоком, который вообще заговорил. И вообще, что тебя так взволновало? Почему ты такой взволнованный?

Со стекла капал конденсат, словно слезы.

- Потому что… потому что, если ты выпьешь меня, я умру.

- Ты молоко, - заявил Уильям. - Молоко не живое и не мертвое.

- Ох.

  Молоко замолчало.

Уильям вернулся к чтению своей газеты. Центральный разворот на этой неделе особенно соответствовал его вкусам. Он потратил некоторое время, разглядывая ее вялые груди и зеленую кожу, прежде чем перейти к некрологам на следующей странице.

-  Извини, что побеспокоил тебя.

Он уставился на стакан с молоком.

- Какую часть из «не живое, не мертвое» ты не понял?

Молоко больше ничего не сказало.

Удовлетворенный, Уильям вернулся к газете. Когда он открыл газету на спортивном разделе, костяшки его пальцев задели стакан с молоком, опрокинув его на пол.

Он слышал смех как по пути вниз, так и после удара о пол стакана. Нарочито, он встал на четвереньки, и начал слизывать молоко с пола, пока оно не кончилось и его язык не начал кровоточить.

Это заставило Уильяма почувствовать себя хорошо, но через несколько дней он умер – умер после того, как смеющийся осколок стекла пронзил его кишечную стенку.

Двухсторонний Санта

Прошло несколько минут после последнего звона колокольчиков, когда я впервые встретил Санта-Клауса.

Видите ли, я хороший парень. Я часто беру бездомных с собой в свою квартиру и позволяю им спать там день или два, иногда дольше. Все зависит от того, как я отношусь к ним и что они заставляют меня чувствовать.

На улице почти не было машин. На тротуаре никаких пешеходов, кроме меня. Все мои собутыльники, только что изгнанные из пивной, сели в свои машины. Им было некомфортно гулять в одиночку поздно ночью, но я чувствовал себя как дома среди разрушенных зданий и сломленных людей.

Как только рев двигателей стих, я обратил свое внимание на мелочи: звук мусора, шуршащего в переулках, узор огней в окнах квартир и бетон, с которого поднимался пар после недавнего дождя. Тротуар под моими ногами казался странно мягким и податливым. Светофоры впереди покачивались или выглядели как танцующие пятна.

Завернув за угол, я заметил, как что-то упало на стену. Это выглядело как мешок с мусором, проигнорированный санитарной бригадой. Хотя я думал, что знаю, что скрывается под всей этой объемистой грязной тканью. И я был прав. Я смотрел на Санту.

Его пальто облегало его, как расстегнутый мешок для трупов, только шерстяной. У него была длинная, белая и ниспадающая борода. В свете уличного фонаря его лицо, казалось, было цвета мочи. Он был стар – один из самых старых бездомных парней, которых я видел в этих краях. Мне стало интересно, как долго он жил в Эль-Эйсе в картонных коробках или испражнялся в сорняках за старой полосой вверх по дороге.

У Санты был терпкий, почти игривый запах. Подойдя ближе, я заметил почти пустую бутылку, зажатую в его костлявой правой руке.

- Это что, виски? – спросил я.

Мужчина кивнул, но не сделал попытки встретиться со мной взглядом. Казалось, он созерцает тротуар. А может, что-то другое.

- Похоже, у тебя мало что осталось, - сказал я, - но я мог бы достать тебе еще.

Затем он поднял голову, его глубоко посаженные глаза затерялись в тени.

- Ты сделаешь это для меня?

- Конечно, но тебе придется покинуть этот переулок.

- Но куда я пойду?  - спросил он.

- Ко мне домой, - был мой ответ.

Он изучал меня, казалось, думая: «Он сказал виски? Бесплатный виски? Абсолютно бесплатный».

Я на мгновение сделал паузу.

- Так ты идешь?

- Конечно, приятель. Я в игре.

  Затем он встал, и его колени задрожали.

Он быстро схватился за стену, чтобы избежать быстрого возвращения на тротуар.

Я протянул ему руку.

- Нужна помощь?

- Нет, я справлюсь.

Я изумился. В конце концов, в этом человеке все-таки осталась капля достоинства.

Мне потребовалось десять минут, чтобы преодолеть два квартала от переулка, в котором я нашел своего нового друга. Он шел медленно, и то, как он ковылял за мной, заставило меня задуматься, не хромает ли у него одна нога.

Я не мог позволить ему шататься всю дорогу до моей квартиры.

С его скоростью нам потребовался бы час, чтобы добраться туда. Я был готов вернуться и показать этому человеку и свое место, и свое гостеприимство, поэтому я успокоил его, предложив опереться на мое плечо. Он не сопротивлялся мне. На самом деле, он казался благодарным за этот небольшой акт доброты.

- Как тебя зовут? – спросил я.

Он просто что-то пробормотал.

Час спустя я смотрел телевизор, а мужчина лежал на моей кровати. Он заснул почти сразу же, как только лег.

Он громко захрапел. Я бы проверял его время от времени, если бы не храп. Шум дал мне понять, что с ним все в порядке, что он не проглотил язык и не подавился собственной рвотой.