Соня по призванию и ранняя пташка по необходимости облокотился о перила и, назойливо расчесывая шею, уставился вдаль. Город еще спал. Оно и неудивительно, жизнь внутри крепостных стен начинается позже, чем за ними. Это на селе крестьяне уже направляются в поля, а в пустынях кочевники уже гонят свои стада на новые пастбища.
Уже не первый день Нур-Ад-Дин встает с первыми лучами солнца лишь для того, чтобы отправиться за город на бессмысленную, бесполезную и вдобавок совершенно ненавистную прогулку по окрестностям, чтобы сбежать из города, если его отец умрет. Царь Вастурбал болен и, не ровен час, по воле богов отправится в мир иной со дня на день, и тогда у убийцы Визара будут развязаны руки. Его ничто не остановит от попытки устранить Нур-Ад-Дина, так что последнему приходилось быть начеку, готовым в любой момент сбежать из Ан-Мефисиона, столицы Капии.
Шаткий мир в правящей семье после убийства матери Нура поддерживался непререкаемым авторитетом государя. Несмотря на преклонный возраст, он крепко держит власть в руках, ему верна армия, царская стража и жрецы богов, капийские колдуны. Если он молвит хоть слово, верное войско поднимет оружие даже против его наследников. Пока Вастурбал жив, Визар не посмеет устранить ни Нура, ни Джелала, но едва царя не станет, воины и маги присягнут на верность Визару, и тогда ничто его не остановит.
Наверное, Нур с радостью плюнул на все и не стал бы искушать судьбу да сбежал бы прямо сейчас, если бы не нечто большее. Он должен отомстить за смерть матери, и на этот счет у них с Джелалом как раз готов план. Пока братец на севере занимается поиском доказательств вины Визара, Нуру отведена скромная, но крайне важная роль шпиона. Он глаза брата и должен информировать его о ситуации при дворе столь долго, сколько только будет возможно. Покинуть город сейчас в расчете на то, что отца скоро не станет, крайне легкомысленное решение. Старики нередко болеют. Сегодня он может быть при смерти, завтра готов идти хоть на войну, а послезавтра снова болен. И так может продолжаться еще очень долго. Нур знает это, ведь страна так живет уже не первый год. А если Нур сбежит раньше времени, отец наверняка заподозрит что-то неладное. Нет, делать ноги нужно в самый последний момент, когда повелитель капийских песков отправится к праотцам, не раньше.
Ради этой цели Нур-Ад-Дин готов день ото дня просыпаться в несусветную рань, ехать на бессмысленную прогулку. Зато так его колесница готова к побегу почти круглые сутки, ведь для столь раннего вояжа ее приходится готовить еще с вечера, и это ни у кого не вызывает вопросов. Так что едва пробьет час, он сбежит из столицы еще до того, как тело отца успеет остыть.
У двери послышалось какое-то копошение. Наверняка это слуги пришли на шум разбившегося зеркала.
– Я хочу пить! – потребовал Нур, даже не удосужившись окинуть взором своих утренних гостей.
Принц так и стоял, пока слуги все не приготовили. К тому времени он уже успел озябнуть, впрочем, это неважно. Крепкий паренек притащил к кровати низенький деревянный столик, на котором две девицы уже раскладывали скромный завтрак. Еще одна стояла чуть поодаль с тазиком для умывания.
– Что-то я вас раньше не видел? – настороженно поинтересовался господин, даже и не думая прикасаться к еде. Новым людям доверять нельзя, а в нынешние времена тем более. Мало ли кто их подослал.
– Ам, да, господин, мы новенькие, – склонив голову в раболепном поклоне, защебетала одна из девиц. – Предыдущая служанка На…
– Меня не интересует, как ее зовут. Раз я за все это время не запомнил, то и теперь не собираюсь утруждать себя ненужной информацией! – Нур беспардонно перебил ее. – Ну, так что с ней, с предыдущей служанкой?
– Заболела, – смущенно буркнула девица.
Что ж, если хотя бы одна из прежних слуг заразилась, то тогда понятно, что с остальными. Их наверняка отстранили от работы с особами царской семьи, чтобы они ненароком не заразили кого из господ.
– Тогда пробуй! – распорядился принц, удовлетворившись таким ответом лишь отчасти.
Даже если у появления новых лиц среди его обслуги и есть объективные причины, это не повод им доверять. А пока они тестировали еду принца, Нур спокойно умылся. Лишь после этого, когда стало ясно, что пища безвредна, он приступил к трапезе.
Было еще раннее утро, так что царские повара едва приступали к работе, поэтому принцу на стол накрыли из того, что было: хлеб с медом, лук-порей, нут. Весьма скромно, но Нур не собирался предаваться наслаждениям и праздно пировать, нужно подкрепиться и ехать за город. И, конечно же, из напитков было пиво. Это далеко не то, чего хотел Нур с утра пораньше, но, увы, выбирать не приходилось. К сожалению, в пустыне пиво зачастую безопаснее воды, ведь последняя может быть заражена.
Слуги, видя недобрый настрой господина, удалились, дав ему спокойно позавтракать в одиночестве. А когда господин покончил с трапезой, девушки вернулись и помогли ему одеться. Их дружок тем временем принес лук и копье на случай, если принцу вздумается поохотиться.
Аккурат когда Нур был готов к выходу, в покои ворвался воин царской стражи. Весь запыхавшийся, с выпученными глазами, он явно нес недобрые вести.
– Господин, наш царь! Он зовет вас к себе… – сквозь тяжелую одышку просипел вояка.
– Что-то срочное? – и без того предвидя, каков будет ответ, для верности уточнил Нур.
– Царь желает проститься со своей семьей! Вам надо идти, срочно.
XXX
Эменкор, сын лорда Аймунда и наследник трона Мельмезидов, вихрем ворвался в малый тронный зал, едва не сбив дверью полусонного стражника, и направился к беззаботно завтракающему отцу.
– Ты должен отменить эту помолвку! – на полпути к главе Мельмезидов начал Эменкор.
– Я не могу, – Аймунд, проигнорировавший бестактно резкое появление сына, наконец соизволил оторваться от печеных яблок и обратил на него взор.
Их отношения нельзя назвать теплыми, отеческими. Обычно цари и князья поголовно мечтают о том, чтобы у них был наследник, сын. Аймунд был исключением, он мечтал о дочери, а все из-за своей фанатичной идеи заключить брачный союз с правящим домом. Однако собственных дочерей жена и боги ему не подарили, вместо них был один сын. Поэтому князь относился к Эменкору прохладно, а тот вполне логично отвечал взаимностью. Более того, отец нередко позволял себе странные намеки и упреки по поводу пола сына, отчего княжич предпочитал проводить время за пределами Абидриона, дабы не было нужды терпеть их. В основном он водился с кочевыми племенами людей и кентавров и урегулировал споры между ними, выполняя тем самым за отца всю грязную работу по решению проблем простого народа, для которого князь Аймунд был слишком хорош не в пример сыну.
– Можешь, папа, еще как можешь! И ты это сделаешь, – голос Эменкора дрожал, он еле сдерживался от того, чтобы не закричать.
– Специально для тебя, сынок, я повторю еще раз: нет.
– Ты понимаешь, что ты делаешь?! Твоя племянница сегодня ночью чуть не покончила с собой. Она чуть не вскрыла себе вены!
– С молодым поколением бывает трудно, это пройдет.
Аймунд был в курсе событий, в этом не было сомнений, и его, судя по всему, то, что случилось с Клиарой, нисколько не волновало. Более того, он, похоже, считал, что это не тот разговор, ради которого стоит прерывать свою трапезу. Господин Мельмезидов налил себе вина, даже не удостоив сына взором. Он взял бокал и поднес к губам.
Эменкор всю ночь не спал, ошивался возле покоев двоюродной сестры, следил, чтобы слуги обеспечили ей надлежащий уход и безопасность, и молил богов сберечь ее; а его отец, глава рода, даже не может перестать жрать, когда речь идет о жизни Клиары! Молниеносным движением руки княжич выбил кубок из рук Аймунда, выбил прямо из-под носа.
