Из-за этого урода она пропустила не только молитву, но и “ужин”. Свет в трапезной погас, последние монахи уже захлопывали двери своих комнат.

Ничего, у нее зато есть пара кусков хлеба с овощами. А этого лося она еще разъяснит.

====== Глава 5 ======

Несмотря на чудовищную усталость, Рей никак не могла заснуть. Ее просто трясло от гнева, унижения, чувства собственного бессилия. “Так. Стоп, — сказала она себе. — Я не бессильна. Я не Рене Морель. Я Рей Сидьес. Я знаю о сектах достаточно, чтобы видеть их манипуляции насквозь. И я здесь для того, чтобы разоблачить Сноука и его приспешников. Меня так просто не запугать!” Да, одно дело заниматься сектоведением в университете, и совсем другое — вдруг оказаться в одной из них. Но она справится.

Рей достала из тайника диктофон и наушники. Не получается уснуть — значит, надо послушать записи еще раз. По склонялся к мысли, что большая часть рассказов Финна — плод его воображения, порожденный серьезной психологической — и физической — травмой. Возможно, он связался с действительно опасными преступниками и перешел кому-то дорогу. Например, попытался сбежать с наркотиками и был пойман. Его избили, возможно, даже пытали, достаточно извращенно — но почему бы и нет?.. Именно на этой версии остановилась местная полиция, и именно этим объясняли его шрамы. По готов был допустить, что что-то тут не так, уж слишком неожиданной была зацикленность Финна на религии, конце света, спасении, очищающей силе крови… Рей же считала, что это все стоит понимать… Да, почти буквально.

Например, чудовище, которое гналось за беднягой Финном по лесу на огромном вороном коне, не могло быть никем, кроме приора. Его лошадь Рей видела лишь мельком, но у нее не возникло никакого желания приближаться к этой злобной черной твари, которая скалила зубы и норовила цапнуть каждого, кто приближался к ее деннику. И если обстоятельства побега Финна были реальными, то могла ли быть реальной та страшная железная дверь в подвале? Медицинское оборудование? Вполне вероятно…

Она поплотнее вставила в уши наушники, нажала на кнопку.

— Спина болит. Режет.. Режет мне спину… Жжет!

— Кто?

— Он.

Пауза.

— Кайло Рен?

Пауза.

— Да.

— А что вокруг тебя, Финн? Что ты видишь?

— Мертвых. Сквозь стекло. Они смотрят, смотрят! Они хотят меня!

— Спокойно, Финн, они тебя не тронут. Что еще?

— Провода. Шприцы. Трубки. Свет. Выключи свет! Выключи! Прошу! Хватит!

Дрожащий от ужаса голос Финна звучал в полутьме ее кельи так жутко и отчаянно, что по спине пробежал холодок. Рей уставилась взглядом в потолок, на котором лежали едва заметные черные полосы от зарешетченного окна. Время от времени лунный свет пробивался сквозь быстро бегущие облака, и по комнате скользили неясные тени.

Подвал... Ее тогда вели в крипту каким-то особым путем, она помнила ступеньки, помнила, как спускалась вниз, — значит, не исключено, что тут есть какие-то подземные ходы. Надо непременно выбраться из кельи следующей ночью, решила она. Посмотреть в привратницкой, лежат ли там еще документы Финна. Это будет доказательством того, что его мучили именно тут. Был ли он предыдущим обитателем ее кельи? Или тут жил кто-то еще? Нужно разузнать. И попытаться найти если не тайную дверь, то хотя бы проход на нижний уровень. Где-то же он должен быть?

Внезапно ей показалось, что она услышала снаружи какой-то шорох.

— Ночью… Тень! Я спал. Ты не спи. Никогда не спи. Обещай. Что не будешь спать. Что никогда не будешь спать…

Она выдернула наушники, вскочила. Достала из сапога стилет и сжала его в руке. Подкралась к двери. К двери, которая не запиралась. Сюда могли войти в любой момент. Он мог войти сюда в любой момент…

Тишина. Зловещая, давящая тишина. Словно там кто-то притаился и тоже ждал...

Рей стояла, прислушиваясь, пока ее не замутило от усталости. Она села в угол, спиной к стене. Обхватила руками колени. Она часто так делала в детстве, чтобы почувствовать позади себя хоть какое-то подобие защиты. И не только в детстве, потом… Потом тоже. Потом… Думала, что справилась, что ночные страхи наконец ее оставили, но… Стоило постоять так у двери, вслушиваясь в неясные шорохи, и заставить себя лечь в постель оказалось невозможным.

Никогда не спи…

Она проложила стилет в специально сшитый кармашек в рукаве свитера. И наконец, уткнувшись носом в колени, забылась тяжелым сном.

Выспаться ей не удалось. Звон колокола и внезапно загоревшийся в келье свет подняли на ночную службу, на этот раз обычную. Точнее, почти обычную. Рей была уверена, что упоминания верховного лидера не были частью стандартного католического богослужения. И именно эти молитвы приводили монахов в экстаз. Рей вполне убедительно раскачивалась вместе со всеми. Просила бога и верховного лидера наставить ее на путь истинный. Просила спасения и защиты от зла… Как будто зло было где-то еще, а не тут, совсем рядом…

На обратном пути она заметила у стены, где располагалась ее келья, огромную черную тень. Рей вздрогнула. Первым ее желанием было схватить за рукав кого-нибудь из расходящихся по своим кельям монахов, попросить… О чем? Потребовать исповеди? Причастия? Сказать, что у нее болит живот? Она с трудом подавила порыв. Это же глупость. Если приор захочет что-то с ней сделать, то никто ее не спасет.

Спокойно. Она знала, на что шла.

Опустив голову, Рей искоса бросила осторожный взгляд на приора. Тот стоял неподвижно, а потом вдруг, словно очнувшись, направился куда-то за церковь. Рей замедлила шаги. Не туда ли ее вели прошлой ночью?

Может быть, она даже решилась бы за ним проследить. Но это заметят. И Рей вернулась к себе. Заставила себя лечь в постель, закрыла глаза. Нужно поспать. Если она снова будет поддаваться своим страхам, то не добежит этот марафон.

Утром отец Армитаж сообщил ей, что сегодняшнее ее послушание — уборка за лошадьми утром, пока брат-конюх был “занят молитвами”, а также помощь на кухне вечером. И что верховный лидер пока очень доволен Рене. Но пусть юный послушник не почивает на лаврах и не забывает об опасностях гордыни. “Для этого у меня есть приор,” — мрачно подумала Рей, направляясь к конюшне.

Там она, вооружившись тележкой и лопатой по очереди почистила стойла у всех лошадей. Оставалась только злобная черная тварь. Соваться к ней было страшно. Тварь и без того постоянно норовила ее цапнуть: когда Рей проходила мимо с тележкой, высовывала свою огромную черную морду через низкую дверь денника и караулила, скаля зубы.

“И как я к ней пойду?” — с тоской подумала Рей. Ей ужасно не хотелось ни получить копытом в лоб, ни быть пожеванной этими длинными зубами. — “Ладно. Дело почти сделано. Посижу пять минут, передохну, а потом попытаюсь взять на кухне хлеба, может, получится ее задобрить”. Она удобно устроилась в куче сена в пустом деннике и прикрыла глаза. Всего на секундочку!

— Ты ж моя хорошая девочка…

Она вскинулась. Черт! Заснула!..

— Красавица моя… Лапушка…

Разбудивший ее голос казался смутно знакомым. Такой низкий, бархатистый, обволакивающий…

— Да, да, я тоже скучал…

Не может быть! Рей осторожно приподнялась — и когда только она успела зарыться в сено? — и увидела, что дверь в стойло Силансьёз, той самой злобной черной твари, открыта. А рядом с лошадью стоял… Кайло Рен. Без капюшона. Не в рясе — а в черных бриджах, сапогах для верховой езды и спортивной куртке. Маска — широкая черная кожаная повязка — была сдвинута вниз и теперь полностью открывала лицо.

Рей изумленно его разглядывала — нежная расслабленная улыбка на красиво очерченных губах, опущенные длинные темные ресницы, небрежно встрепанные черные кудри, широченные плечи, стройные сильные бедра в обтягивающих штанах, и это… он?

В одной руке он держал скребок, а другой оглаживал лошадь, ласково водил своей большой ладонью по ее спине, по шее.

— Нет, больше не дам, — со смешком сказал он, когда кобыла ткнулась ему носом в бок. — Нет. Я же сказал, нет… Ладно, держи.