Воспоминания, реальность которых все отрицали, по-прежнему причиняли боль. Утихнет ли она, когда Рей докопается до истины? Когда докажет, что была права? Едва ли… “Не растравляй рану, — говорили голоса прошлого. — Забудь, живи своей жизнью, перестань оглядываться назад”.
“Нет, — ответила она твердо. — Нет. Я не отступлюсь.”
====== Глава 10 ======
Вчерашнее утро повторилась почти один в один, разве что без поглаживания по голове. Побудка-молитва-поход на кухню-завтрак. Ей опять перепали остатки багета и сыра, бриошь, сок.. У приора, казалось, особенно не было аппетита. Он вообще выглядел меланхолично. Смотрел сосредоточенно, шевелил губами, как будто что-то обдумывал… Рей поймала себя на том, что снова пялится на его лицо. Черт! Ее прямо злость взяла на собственную глупость. Да, у него красивые глаза, да, выразительный взгляд, и что? Это не повод… вообще не повод что-то там себе придумывать!
От греха подальше она удалилась в каморку, сидела там и смотрела в одну точку, ожидая, когда приор закончит завтрак и уйдет. Но вместо этого через некоторое время раздался неожиданный оклик:
— Рене!
Рей вздрогнула, приоткрыла дверь своей каморки.
— Да, мессир?
— Подойди сюда.
Голос у приора был спокойный. Значит, зовет не для выволочки? Она осторожно прошла по коридору, заглянула в спальню, остановилась на пороге. Приор, сидевший на кровати, похлопал рядом с собой.
— Сядь.
Та-ак. Это что-то новенькое. Рене опасливо приблизился, а Рей с трудом удержалась, чтобы не дотронуться до спрятанного в рукаве стилета. Спокойно. Нельзя, чтобы он это заметил. В спальне есть камера, напомнила она себе, едва ли он решится сделать что-то... действительно серьезное. Спокойно.
Рей села подальше от приора. Тот похлопал рукой по кровати еще раз.
— Садись ближе, я не кусаюсь.
Да неужели? Она придвинулась еще на пару сантиметров. Щеки вдруг отчего-то загорелись. Его неубранная постель, сам он — так близко, что она чувствовала слабый запах его одеколона, его рука, лежавшая почти что у ее колена…. Все это необъяснимо, непонятно волновало и злило ее одновременно.
— О чем вы говорили с отцом Армитажем?
— Разве... откровение помыслов не должно оставаться тайной? — пролепетал Рене.
— Я твой наставник, между нами не должно быть тайн.
Его голос был мягким, успокаивающим. Рей насторожилась. Какая-то новая игра?
— Отец Армитаж... спрашивал меня... — Она опустила глаза на сложенные на коленях руки — точно так же, как при разговоре с Хаксом. — Спрашивал... было ли... сделали ли вы...
— Рене! Хватит мямлить. — Снова этот отечески-ласковый, почти дружеский тон. — Ну-ка, посмотри на меня... О чем он тебя спрашивал?
Рей взглянула на приора. Темные глаза смотрели на нее внимательно и изучающе. Какие же они у него... И губы... Она невольно застыла, не в силах оторвать взгляда, а потом вдруг поймала себя на том, что несколько секунд беззастенчиво разглядывает его красиво очерченный рот.
— Так о чем? — Мягко повторил Кайло, и ей показалось, что он прячет улыбку.
— Не позволили ли вы себе лишнего! — выпалил Рене, и Рей почувствовала, что совершенно глупо краснеет. — Я сказал, что нет, мессир, ведь ничего такого не было!
— Конечно, ничего такого, — с нажимом сказал приор, — не было. Между учителем и учеником допустимы дружеские жесты, не так ли?
— Да, мессир...
— Вот молодец. Отец Армитаж склонен все... преувеличивать. — Его рука вдруг легла ей на колено, и Рей чуть не подпрыгнула. Силой заставила себя сидеть спокойно, хотя сердце колотилось бешено, так что даже трудно стало дышать. Щеки горели уже совсем невыносимо. — От одиночества. Ему не понять наших отношений.
Прикосновение как будто прожигало даже через плотную ткань рясы. Рей не понимала, что с ней происходит. Он домогается Рене, он лапает мальчишку, а она… она думает о том, какая большая и теплая у него ладонь!
— А теперь ступай, Рене. На кухне в шкафу лежит плитка шоколада. Это тебе. Награда за хорошее поведение. И не говори никому, тут такая роскошь не поощряется. — Рука приора едва заметно сжала ее колено и наконец убралась, медленно, чуть погладив. — Это будет… наш маленький секрет.
— Д-д-да мессир. Вы очень добры.
Рей вышла из комнаты и с трудом удержалась от того, чтобы не побиться головой об стену. Что происходит? Что. С ней. Происходит? Как можно, почему она… Черт! И проклятый приор опять вел себя так, что… Она опять не понимала, что об этом думать. Да, на первый взгляд, все очевидно: он понял, что Рене его не выдал, и решил наконец распустить руки. Но при этом — на камеру. О которой он знал. Хотя мог уже десять раз наброситься на послушника в каморке или на кухне. Притереть у стенки в коридоре… Значит, хотел, чтобы тот, кто за ним следил, это увидел. Чтобы что? Устроить еще одно представление с плеткой в капелле? Или… он хочет одним грехом прикрыть другой? Домогательствами — пытки и убийства людей? Но Рей была уверена, что Сноук был в курсе произошедшего с Финном. Тогда зачем? Опять не сходится. Ничего не сходится! Проклятый приор!
Проклятый приор ушел, и до обеда Рей, как и в предыдущий день, исполняла послушание по уборке. Не особенно, впрочем, напрягаясь, — работы было не так уж много, и слишком уж тщательно надраивать вымытую вчера квартиру она не стала. В конце концов, захочет приор наорать и вздрючить Рене — найдет, к чему придраться, даже если она тут все языком вылижет до блеска.
Так что — и за это можно было сказать спасибо Кайло Рену, который избавил ее от тяжелого послушания монастырского мусорщика, — у нее нашлось время передохнуть в своей каморке и поразмыслить.
Взять с кухни шоколадку было заманчиво, но Рей не знала, не было ли предложение приора проверкой. Лучше не рисковать. Поэтому, налив себе только чаю и устроившись на матрасе, она записала в блокнот слова Митаки, как запомнила. Еще раз их перечитала. Обрывочно. Странно. Надо было брать с собой диктофон — сейчас бы переслушала уже несколько раз, но увы… Ладно. Пойдем от логики: Митака уверял, что здесь пропадают люди. Что брата Лорана убили, обставив все так, будто он умер своей смертью, а гроб был пустым.
Значит, кому-то нужно было его тело? Или тело оказалось так изуродовано, что признаки насильственной смерти были очевидны, поэтому пришлось его спрятать? Или Митака с пьяных глаз увидел что-то не то? Могло же ему и померещиться…
Вообще, если тут пропадают люди, и, допустим, их убивают, значит, куда-то должны прятать тела… Их тайно вывозят и где-то закапывают? А кому вообще здесь нужно кого-то убивать и зачем? Ни одной секте нет профита от мертвых… Если, конечно речь не идет о готовящемся культовом самоубийстве, как в “Ордене солнечного храма”. Но на форуме “Приюта спасенных душ” не обсуждали конец света, хотя и подчеркивали, что мир погряз во грехе. Спасением объявлялось “истинное монашество”, которое очищало и защищало от скверны, а не, прости господи, полет на Сириус! Иначе говоря, секте Сноука были нужны живые.
Предположим, одержимого приора иногда заносит, и его жертвы умирают. Сбежать удалось только Финну. Хм… Получается, что Кайло Рену все равно кого мучить — сойдут и молодые, и старые? Любого цвета кожи? Ну, в принципе, да — садисту может быть все равно, главное, чтоб была живая и испуганная жертва.
Мог ли он провернуть все это с похоронами один? Или у него есть подельники? Рыцари? Кстати, где они вообще? После той ночной мистерии она ни разу не видела их в монастыре. Ни на службе, ни просто на территории. Странно.
Так, хорошо. Какие еще зацепки? Митака упоминал крипту. Два пути. Ад и рай. Тоже пьяный бред? Но крипту все же стоило бы разъяснить. Оттуда явно есть проход в подземелье. Главное — не попасться. Когда туда идти? Логично предположить, что все нехорошее там происходит по ночам, но, это конечно, наивно. Паук-Сноук может вообще торчать в подземельях все время и, учитывая, что в монастыре он не показывается, скорее всего, так и есть. Но вряд ли он сидит именно в крипте, что ему там делать? У него наверняка есть какие-то свои покои. Комфортабельные, само собой. С другой стороны… если тайные службы проводят только ночью, то Рей ни с кем не столкнется в той комнатке, откуда наблюдала за самобичеванием приора. Можно проникнуть туда и посмотреть, есть ли кто-то в капелле. И что это даст? А это даст возможность — если крипта пуста — посмотреть, какие еще в капелле есть двери. Куда-то же Сноук ушел после “спектакля”...
