Буквально на следующий день Бенедетто посватался к своей соседке. И та приняла его предложение! Вероятно, судачили господа и дамы, маленькая святоша потребовала от жениха прекратить писать новеллы, потому что Бенедетто и правда завязал с писательством. Исправно ходил с невестой, а потом и с супругой, в церковь и вообще вел себя как агнец. Злые языки утверждали, что Реймонда находится в родстве с самим папой Шивием I (в миру герцогом Палпатини), поэтому, мол, Бенедетто и пляшет под ее дудку. Но тот выглядел на удивление довольным жизнью…

Падре Армитаджио, лишенный материалов для проповедей, даже немного приуныл. Пока ему в руки не попала… одна анонимная новелла, скандально описывающая супружеские любовные утехи! Так, будто в браке возможна такая страсть! И падре Армитаджио с жаром кинулся обличать развратную писанину. Он зачитывал особо ужасные места про соития на подоконнике или в позе, которая больше подобала животным, про ублажение срамных мест мужа и жены тем способом, который осуждала и запрещала Церковь, и даже — страшно сказать! — про некие непристойные игры, которые включали в себя связывание шелковыми лентами и шлепки по одному месту… Все это падре читал, пересказывал и обличал, с удовольствием наблюдая с кафедры, как краснели и бледнели благочестивая Реймонда и ее супруг. Которые, как известно, жили исключительно целомудренно и даже помыслить не могли, что подобные вещи вообще существуют! Ведь они единственные из всего прихода не покупали эти развратные книги.

========== День четвертый. Разум и чувства ==========

— Все же соперничество часто дает пищу для любви. Что может быть более возбуждающим, чем поединок достойных соперников? — задумчиво заметила одна дама, назовем ее Кира. — Жаль, что мужчины нередко оказываются неспособны признать, что женщина им равна!

— Они много теряют! — заметил Шарль. — Но я, например, уверен, что ваша история ничем не уступит предыдущей, а то и превзойдет ее.

— Предоставим судить об этом слушателям…

***

Эта правдивая история произошла некоторое время назад в Падуе одним прекрасным весенним, а может быть, и летним вечером. На очередное заседание знаменитой Явинской академии собрались лучшие умы города. Да что там города — всей Италии, а то и всего мира! Заседание начал магистр Лука, известный философ и астроном, которого за его непревзойденные открытия даже прозвали Caelivagans или, как писали его многочисленные английские корреспонденты, Скайуокер.

— Сегодня, дорогие мои академики, на повестке дня стоит очень… деликатный вопрос. А именно — рассмотрение заявки синьорины Палпатини на вступление в нашу академию…

— Ноненс! — вскричал магистр Бенимундус, хлопнув ладонью по столу. — Мы не можем допустить подобного безобразия! Под угрозой не только репутация, но и само существование нашей академии, храма наук, который эта… эта выскочка тут же превратит в вертеп порока!

И поскольку именно магистр Бенимудус и будет героем моего рассказа, я представлю его вам подробнее.

Бенимундусу не исполнилось и тридцати лет, а он уже был магистром теологии, доктром обоих прав, бакалавром свободных искусств и бог знает чего еще. Был он весьма хорош собой, и многие дамы даже утверждали, что это преступление против природы, — то, что магистр посвятил себя науке и жил как монах. Сам магистр Бенимундус, может быть, был не против изучить и науку любви, но шансы встретить девушку, с которой удалось бы не только предаваться всяким нежностям, но и беседовать о движениях небесных сфер, уравнениях третьей степени или пантеизме, были столь же велики, сколь и шансы встретить мифическую птицу порга.

И магистр Бенимундус вел размеренную жизнь аскета, посвятившего себя науке, пока… пока в городе не объявилась некая Рейзалия Палпатини и не перевернула все с ног на голову!

Во-первых, она была красива. Во-вторых, прекрасно образованна. В-третьих, совершенно… лишена скромности и послушности, которые приличествовали женскому полу. Синьорина Палпатини строчила трактаты по всем возможным наукам, вела бурную переписку с самыми известными учеными, решительно вмешивалась в диспуты и даже как-то раз, воспользовавшись тем, что отец Дофельд упал от ее наглости в обморок, взобралась на кафедру и прочитала весьма скандальную проповедь: сначала обрушилась на апостола Павла, который предписывал женщинам молчать и во всем покоряться мужу, а потом изящно перешла к обличению эгоизма мужчин и их незнания женской анатомии. Представляете, какой это вызвало фурор? Сколько мужей были тут же отлучены от супружеского ложа?

Но самое ужасное — прекрасная всезнайка обращала на нашего магистра не больше внимания, чем на давным-давно опровергнутую научную теорию! Ходила, гордо задрав свой милый носик, и не удостаивала его даже взглядом! И это при том, что он-то как раз прекрасно разбирался в женской анатомии, потому что… потому что Бенимундус отлично разбирался вообще во всем, если не на практике, то в теории уж точно!

Несколько уязвленный магистр теологии, доктор обоих прав и бакалавр свободных искусств напомнил юной особе, что у нее нет ученых степеней, и указал на несколько ошибок в ее рассуждениях. Синьорина Палапатини в ответ в пух и прах раскритиковала недавний трактат магистра Бенимундуса о мидихлорианах. Слово за слово, и разъяренный магистр вызвал зарвавшуюся даму на публичный диспут.

Они яростно спорили почти весь день и спорили бы и дальше, если бы не началось землетрясение и пол не треснул прямо между ними. Самое ужасное, что многие посчитали, будто победу одержала Рейзалия! Потому что во время сего происшествия был якобы явлен “знак свыше”: на магистра Бенимундуса внезапно свалилась статуя Фемиды с мечом, и этот меч рассек ему правую половину лица. Суеверные идиоты!

Магистр очень переживал, пока ему не донесли, что дамы в один голос говорят, как шрам его невероятно красит. Что же касается Рейзалии, то она написала трактат о заживлении тканей и еще один — о землетрясениях и продолжала преступно игнорировать магистра Бенимундуса. Разумеется, он ознакомился с этими очередными ее работами и, к своей досаде, понял, что эта выскочка опять перебежала ему дорогу: ведь именно он, Бенимундус, собирался высказывать те же мысли и найти те же новые решения! Именно он хотел совершить прорыв в науке и встать во главе тех, кто мечтал покончить с невежественным прошлым и подвергал сомнению старые законы! Теперь же ему приходилось делать обратное: чтобы осадить слишком резвую сеньорину, он примкнул к группе консерваторов, решительно осуждавших все новое. Сколь же сильны были мучения магистра Бенимундуса, дело жизни которого оказалось буквально растоптано какой-то девицей! Но что еще оставалось ему делать?

И вот теперь новая напасть! Нахалка покусилась на святое — Явинскую академию. Видя, как почтенные ученые мужи — включая его дядюшку — буквально пускают слюни при одном упоминании синьорины Палпатини, Бенимундус не выдержал и произнес ту самую речь, с которой и началось мое повествование.

— Как говорил еще Аристотель, женщины, в силу своей природы, не предназначены для научной деятельности!

— Но, помилуйте, — возразил магистр Лука, — мы все имели возможность убедиться, что синьорина Палпатини обладает выдающимися интеллектуальными способностями…

— Дело на только в способностях! Дело в образе жизни! В умении посвятить себя науке целиком, без остатка! Женщины же… их природа влечет их к плотским удовольствиям! Она не подготовит доклад, потому что у нее был очередной ухажер! В диспуте просто примет сторону того, кто симпатичнее! Вы думаете, она сосредоточена на уравнениях третьей степени, а она думает только о том, насколько подтянуты ваши мышцы и хорошо ли вы разбираетесь в женской анатомии!

— Хорошо разбираюсь, — сказал Лука, проигнорировав замечание о мышцах, и магистр Бенимундус едва не совершил дядеубийство.

Спор продолжался в том же духе еще долго, но в конце концов академики все же перешли к голосованию. И — о ужас! — проголосовали за то, чтобы принять Рейзалию в академию!