– Остынь, Лер! – как-то испуганно сгрёб меня в охапку Пашка и закрыл от взгляда главного.

Который смотрел на меня сейчас так, что будь он василиском, я бы уже превратилась в камень.

– Уйми девку, – зло процедил он, обходя нас.

Остальные тоже смотрели неодобрительно, хотя поначалу забавлялись моей реакцией.

– Ты с ума сошла! – накинулась на меня Никта. – Кто с атоном так разговаривает? За это можно головы лишиться. Он тебя пожалел пока, как… котёнка неразумного, – перевёл мне переводчик с запинкой. – Но не смей так больше! Тебе за него каждый из нас глотку перегрызёт.

– Никта, уйди. Ты сейчас не помогаешь. Хуже делаешь.

Она предупреждающе зло зыркнула в нашу сторону и ушла.

– А что я не так сказала? – возмутилась я.

Тогда мне Пашка и рассказал, кто есть главный, какое место он занимает, и как с ним можно и нельзя разговаривать.

– Ну это как у вас, Лер, представь, перед всем войском с генералом разговаривать. Или с Президентом вашим. Можно так?

– Если похитят, можно, – буркнула я. – Что ж такой важный генерал здесь делает? Даже не побоялся свою тушку через портал перекинуть?

– Эргану страх неведом. Иногда мне кажется, ему вообще мало эмоций ведомо. Одни инстинкты. А такое ответственное дело – как добыча главного нашего оружия – дело государственное важности.

– Ты меня имеешь в виду?

– Тебя, Лерунь, тебя. Готова слушать?

– Готова. Только мне бы во что переодеться. Жарко мне.

Сами местные ходили в одеяниях, отдалённо напоминающих экипировку римских легионеров. На телах воинах была одета серая туника длиной до середины бедра из странного материала, на вид похожего на наш неопрен. Из подобного ещё водолазные костюмы делают. Сверху на тунику были прикреплены тускло мерцавшие медным блеском пластины, вероятно из какого-то металла. От широкого пояса по бёдрам, из того же материала, что и пояс, юбкой свисали полосы, на которых были те же пластины мелкого размера. У спартанцев такая юбка из кожи была частью амуниции и называлась птерюгес.

Примерно на длину туники из-под неё выглядывало то, что я обозвала панталонами, с учётом материала на вид как неорпен, они скорее походили на велосипедки, но мне хотелось во всём подмечать недостатки, поэтому пусть будут панталонами.

Такую тунику и панталоны протянул мне Пашка.

– Что это? – спросила я.

– Универсальная одежда. Она сделана из волокон …

Снова незнакомое слово, и Пашка доходчиво объяснил:

– Можно сказать, типа паучьей паутины или нитей кокона ваших гусениц. Каольдин более крупный, вот такого размера, – Пашка раздвинул руки и обрисовал футбольный мяч размером, – он живёт на туковом дереве и оплетает его своей нитью. Вот из этих нитей у нас и делают одежду. В ней не жарко в жару, не холодно в холода. Она не пропускает воду и её трудно подпалить.

– И в воде не тонет, и в огне не горит, – подытожила я. – Но как она может защитить в холод, она же без рукавов? Или вы переодеваетесь в холод в зимний вариант?

– Воинам некогда переодеваться по несколько раз в день, – усмехнулся Пашка. – Вот, смотри. Я же говорю, она универсальная.

Он потянул за край рукава, который сейчас выглядел как маленький надплечник, и тот стал вытягиваться. Столько, пока Пашка не перестал тянуть. Также он потянул за край «панталон» и сделал брючину.

– А обратно?

Он быстрым, автоматически наработанным движением сжал брючину в гармошку, и перед моими глазами опять были шорты. Таким же макаром убрал и рукав.

– А это наш плащ-палатка, – лукаво улыбаясь, вытянул из кармашка на поясе кусочек ткани размером с носовой платок. – Хочешь покажу?

Впрочем, не дожидаясь моего согласия, он растянул этот платочек парой движений до полотнища размером с человеческий рост. Повесил на плечи:

– Вот так плащ.

Он отцепил какую-то пряху с пояса и приколол её на шее, скрепив плащ. Затем отцепил, потянув полотно, обернул вокруг себя, закутавшись целиком с головой и изнутри донеслось:

– А вот так палатка, в которой можно спать или укрываться от непогоды.

– А скреплять как?

– Потом покажу, есть одна хитрость, – вынырнул он из-под ткани и начал её складывать, схлопывая по краям.

– Круто, скажи? У вас такого нет.

– И не надо, Паш. Я бы как-нибудь прожила без этого у себя дома.

Пашка погрустнел.

– Ладно, давай сюда. Пойду переоденусь. А мне положено ещё что-нибудь, кроме майки и панталон?

– Панталоны, скажешь тоже, – неодобрительно фыркнул Пашка. – Эти панталоны спасут тебя от натирания между ног в такую жару. Попробуй без них походить и узнаешь, каково это.

– А у панталон, по-твоему, другое назначение? – спросила я.

– Это не нижнее бельё, это одежда, – обиделся Пашка.

– А нижнего белья, как я понимаю, у вас нет. Как и других достижений цивилизации, – вздохнула я.

– Лер… – завёлся Пашка.

– Ладно, Паш. Вашим техническим прогрессом похвастаешься позже, – не смогла я удержаться от ехидства. – Но пояс как у вас мне тоже нужен.

– Пояс – прерогатива воина… – растерялся Пашка.

– А я кто? Раз я ваше оружие, значит, тоже воин. Гоните пояс. Мне палочку крепить некуда будет.

– Зачем она тебе? – хмыкнул Пашка.

– Противников убивать, зачем же ещё. Вы же меня для этого похитили, – вздохнула тяжко я, поднимаясь. – Забросаю их блёстками или по голове настучу. Только для этого надо грузик туда положить что ли, а то слишком лёгкая.

Пашку как-то нехорошо перекосило. Не оценил мою шутку, ну и ладно.

– Иди, Лер, переодевайся. И поговорим.

Я пошла в хижину, стянула колготки и надела эти панталоны-велосипедки. Длину сначала оставила короткими шортиками, потом сделала подлиннее – как у воинов, до середины бедра. С футболкой было жалко расставаться, но я уже в ней несколько раз вспотела, и если так пойдёт и дальше, белая футболка потеряет свою белизну уже через пару дней. Выбрасывать как напоминание о своём мире было жалко, я её сложила и собиралась взять с собой, она лёгкая и места много не занимает. Дадут мне какой-нибудь вещевой мешок, я туда её и положу.

Юбку оставила. Во-первых, она невесомая и короткая. Во-вторых, у неё пояс есть с креплением для палочки. Возможно, мне придётся сменить палочку на кинжал, но его куда-то надо прикреплять, а когда мне ещё пояс выдадут. В-третьих, эта одежда из каольдинового волокна, как любая эластичная вещь села на меня по фигуре.

А с фигурой у меня всё было более-менее в порядке. Ну, то есть где надо выпуклости, где надо плоскости. Не бог весть что, как и у миллиона ещё таких же девушек на Земле, но их здесь не было. А была сотня брутальных тестостерованых мужиков-воинов на несколько подобных особей женского пола. И хотя та же Никта была в таком же полураздетом виде, и никого это не смущало (хотя не факт, я пока ещё ничего не знаю об этой стороне их отношений), но у неё были сверху эти пластинки и пояс с юбкой. Всё это выглядело приличнее, чем мои обтягивающие шортики и такая же туника, которая на мне смотрелась майкой без рукавов.

В общем, моя воздушная юбочка совсем не лишний предмет одежды в моём случае, решила я, как и подтяжки с крылышками. Их я тоже оставила, понимая всю глупость затеи. Но то ли подспудно я принимала это за защиту – это позволяло мне выделиться внешне и не стать «одной из них». То ли опять же я держалась за них, как напоминание о доме и причине, по которой я здесь оказалась.

Я вышла из хижины и поймала удивлённый взгляд Пашки. А потом он не сдержал смешка. Как и те мужики в лагере, что бросили на меня удивлённый взгляд.

– Лер, юбку-то ты зачем нацепила? – спросил Пашка. – Она тебе только мешать будет. В лесу за каждый куст цепляться будешь. Как и крылья твои. Ну.

– Что хочу, то и ношу. Я фея? Значит, фея.

– Как хочешь, сама снимешь через час как выйдем, – махнул на меня рукой Пашка.

А я, пока мы ходили по лагерю и разговаривали, специально прошлась мимо главного, чтобы помозолить ему глаза и посмотреть его реакцию на мой прикид.