– О-о, так ты, получается, сейчас делаешь работу церкви? – опасливо пробормотала Габриель.

– И да, и нет. Чаще я просто ищу для них работу, – ответил Гектор. – Тут такое дело: наземные звери не очень доверяют паладинам и церковникам. А я могу путешествовать по деревням и сёлам без проблем. Оттого мне больше удаётся узнать. Бывает иногда берусь провернуть для них кое-какое дельце. А за это мне перепадает немного монет.

– Понятно. Ничем не лучше паладинов, значит, – заключила Габриель. – Только крыльев нет.

– Ну, может, и так, – признал Гектор, почесав затылок. – Так откуда вы оба тут взялись? И куда мне вас отвести? Здесь я всё равно закончил. Дайте только зуб у этой ящерки позаимствую. Чтобы деньги потом получить с церковников.

Глава 9

Всё время, пока Габриель и Буфо шли за Гектором обратно, они не переставали коситься на его огромный меч. И на то была причина: ведь никто из птиц определённо не мог орудовать таким гигантским клинком. А значит, барсук сам как-то сумел выковать его для себя или заказал в кузнице. Хотя в последнем случае всё было не так-то просто. И удалось это ему провернуть, верно, лишь с разрешения кого-то очень влиятельного. Ибо все мастера ковки оружия в Звериных землях работали на местных князей и на армию. Паладины тоже прибегали к услугам своих верных кузнецов. А обычному наземному зверю попросту не разрешалось иметь даже самого захудалого меча. Только топоры для рубки деревьев и копья для охоты. А ещё – луки. Но ими могли пользоваться лишь очень умелые охотники.

– Хо-хо, не бойтесь меня, зверятки! – прогудел с высоты своего исполинского роста Гектор, заметив взгляды спутников.

– Скажешь тоже! – фыркнула Габриель. – Я и не думала. Всё равно успею увернуться. Такой штукой и колоть-то, небось, тяжело. Только махать можно, как оглоблей.

– Ну, с непривычки оно, конечно, так, – призадумался барсук. – Но всё же такое оружие больше всего подходит для нас – наёмников. Ведь в армию нас всё равно никогда не возьмут. Мы – не птицы. А потому должны пускать в ход умение, коли уж хотим сражаться на земле. И быть не хуже птиц.

– Так значит, если наземный зверь берёт меч в лапы, то он воюет за деньги, верно? – всё же поинтересовалась у Гектора ласка.

– Да, обычно так, – внезапно ответил вместо барсука Буфо. – И долго не живёт.

Будучи церковником, жаб кое-что знал о таких зверях. Однако видел кого-то из них впервые.

Услышав это, Гектор склонил голову и через пару секунд добавил:

– Это правда. Но всё же птицы не созданы сражаться. Тебе так не кажется, жаб? Я видел много раз, как сражаются орлы в небе и вороны над степными просторами. Как засылают голубей в разведку и как воробьи бросают гальку на головы наземным зверям. Каждый из них хорош лишь в воздухе. А на земле их прыжки с мечом на одной лапе – жалкое зрелище. Может быть, они могут одолеть пару мышей или грязных крыс с побережья. Однако если бы все звери объединились, то стали бы настоящей силой, которая могла дать отпор целой армии птиц.

От таких слов Габриель и Буфо насторожились.

– А-а-а, не слушайте меня, зверятки. Я и сам служу тем, кто платит. А потому иногда забываю своё место в мире. Слишком много раз уже мой клинок испил чужой крови. И я мало чего знавал в жизни, кроме сражений.

Но такое высказывание заставило ласку и жаба испугаться ещё больше. Без сомнения, в их проводнике как-то уживались вместе и доброе сердце, и воинственный дух. Но зато с таким зверем им уж точно нечего было бояться.

Вот почему к вечеру, когда лесные тени стали сгущаться и зловеще шуршать, Габриель, Буфо и Гектор уже добрались до края леса.

– Здесь нас должен был ждать кое-кто, – ласка оглянулась по сторонам, но так и не увидела О’Коннора.

– Наверное, он ушёл вперёд по дороге, – предположил Буфо.

– Раз так, то давайте я провожу вас прямо к товарищу, – махнул лапой Гектор. – Уверен, он будет рад снова встретиться с друзьями.

Ласка и жаб с радостью согласились, потому что в этот момент оба почувствовали, насколько действительно одинок оставался Гектор по жизни, занимаясь своим ремеслом. А может быть, он даже не имел ни семьи, ни дома?.. И всё же они не решились спрашивать барсука о таких вещах.

Пройдя по дороге не более двух километров, спутники вскоре заметили вдалеке силуэт О’Коннора, изучавшего какой-то указатель. Буфо первый махнул ему лапой, но петух этого не заметил, и потому в дело пришлось вступить ласке. Габриель набрала воздуха в грудь и, приложив лапы к морде, крикнула что было силы. Только тогда петух повернул голову – и сейчас же двинулся навстречу.

– Вы не одни? – заговорил О’Коннор, подойдя к спутникам. – А это у нас кто? Неужели сам сер Гектор? Какая удача!

– О! Так ты ещё жив, усатый пройдоха! – расплылся в улыбке барсук. – Теперь ясно почему твои зверята оказались не робкого десятка.

– Вы знакомы?! – в один голос удивились Габриель и Буфо, увидев, как крепко обнялись их рослые товарищи.

– Хе-хе. Да я знаю этого общипанного птенца ещё с тех времён, когда он ходил в младших паладинах ордена! – лукаво отозвался Гектор.

– Это кто тут птенец? – в шутку упрекнул его О’Коннор. – Ты лучше вспомни, как я тебе удар ставил, верзила неотёсанный! Без меня ты бы своим железным поленом никогда так ловко махать не научился.

Старые друзья ещё раз громко расхохотались и обнялись.

– Как же я рад тебя видеть, ворчливый ты здоровяк! – продолжил О’Коннор. – Ну что? Всё ещё воюешь под знаменем церкви?

– Да, – коротко бросил Гектор и немного нахмурился. – Там лучше всего платят. А ты? Так и не помирился со своими?

– Век бы их не видеть! – сплюнул О’Коннор.

– Ох, не юли, знаю я тебя, – помахал здоровенным когтистым пальцем Гектор. – Ты так всегда говоришь, когда трезвый. А стоит только выпить две кружки эля и…

– Кстати, отличная идея! – хлопнул его по плечу О’Коннор. – Тут как раз недалеко город. Хотя сегодня мы туда уже вряд ли поспеем.

– И то верно, – барсук посмотрел на стремительно темнеющее небо. – Давайте разобьём лагерь где-нибудь здесь. Может, даже прямо под тем указателем, на который ты любовался, а?

– Да, годится, – О’Коннор огляделся по сторонам. – Но лучше тогда хотя бы напротив него. Чтобы твоя храпящая туша наутро не заслоняла его другим добрым путникам.

Оба товарища снова громко рассмеялись.

– Вы, должно быть, много путешествовали вместе? – спросил чуть погодя Буфо, когда все уже шли к месту ночлега.

– Эх, были времена, когда нас с ним неплохо трепала жизнь, жаб, – мечтательно протянул О’Коннор. – Кстати, а как вы с лаской его встретили, позволь спросить?

– Этот господин выполнял заказ на убийство той ящерицы, которая… – тут Буфо немного заробел, вспомнив какие ужасы ему пришлось пережить в хижине Пуны.

– Шаманкой она оказалось, короче, – продолжила за него Габриель. – Ты был прав.

– Хм, вот как, – недобро проговорил О’Коннор и прошёлся перьями по бороде. – Жаль. Мне казалось, что хоть кто-то будет способен позаботиться о нашем церковнике. Кто-то из его рода. Но, видно, не так просто сохранить в себе свет, уйдя от светильника, что давал его.

– Порой его сложно сохранить и продолжая греться в пламени этого светильника, – нашёл всё же в себе силы заговорить Буфо.

На что О’Коннор лишь улыбнулся:

– А? Да ты, кажется, и сам начинаешь мыслить как настоящий бывалый странник. Молодец, Буфо!

Правда, от такой похвалы жаб лишь застеснялся, и щёки его залились краской.

– Дожили, – иронично хлопнула себя по лбу Габриель. – Ты впервые назвал кого-то из нас по имени. А дальше что? Наконец-то решишь бросить своё птичье бахвальство?

– О, вы не обращайте внимания! – присоединился к беседе и Гектор, – Бахвалиться он всегда любил.

Рано утром, когда с первыми лучами солнца лес позади лагеря наполнился стрекотанием насекомых и запахом мокрой травы, петух и барсук уже не спали. Они незаметно покинули свои места у костра и теперь прощались на обочине.