– Думаешь, это сделал Моаг?

– Уверена. Хотя тут много непонятно. Моаг контролирует роботов, и роботы доброжелательны к детям. Опасны только пятнадцатые. Может, глюк в блоке, что отвечает за робототехнику? Может, получится на челноке облететь станцию и найти возможность попасть в серверную?

– Ничего себе, планы у нее… – буркнул Колька, – давай поедим. После посмотрим.

– Я бы вообще улетела на Землю, – вдруг сказала Эмма, – не хочу тут оставаться. Даже возвращаться сюда не хочу.

– Да, я понял, – кивнул Колька и тяжело спрыгнул вниз прямо с верхней ступеньки лесенки.

Эмма не заметила вкуса еды. Прожевала все, запила безвкусным кофе. В голове крутилась только одна мысль – о дверях. Что бы она отдала за возможность выбраться со станции? Да что угодно. Десять лет жизни отдала бы, только бы умотать отсюда, чтобы не слышать, как орет привязанный к кровати Валёк, как плачет Нитка. И Катя тоже плачет. Маша, хмурая и растерянная, ругает мальков и велит им сидеть в каюте.

Ни Федор, ни Таис так и не пришли. Колька, может, и тешит себя надеждой, но Эмма очень хорошо понимала: друзья не вернулись, потому что их нет в живых. Моаг убил их. Тела сжег в крематории. Моаг выполняет заданные программы, вот и все. Но кто их задал, эти программы?

– Пойдем посмотрим на дверь? – попросила она, как только Коля перемыл после себя посуду.

– Что, прямо сейчас?

– Почему нет? Проход туда готовить не нужно. Взяли да пошли. Сейчас соберу рюкзак.

– Зачем рюкзак?

– На всякий случай. И планшет возьму. Тоже на всякий случай.

Планшеты лежали в углу каюты сиротливой и никому не нужной стопкой. О них вообще забыли после вчерашних происшествий.

– Сейчас я подготовлю тебе планшет, – сказал Коля.

Возился он недолго. Вскрыл заднюю крышку, подсоединил в один из разъемов флешку, запустил голограммный экран от флешки и, увеличив на нем главную плату, что-то сделал с ней.

– Вот, теперь Моаг не увидит этот планшет, когда он будет работать. Вернее, сигналы услышит, но примет их за сигналы лона.

Эмма кивнула. Восхищаться работой Кольки уже не было сил.

– Говорить никому не станем, куда пошли, да? – спросил Колька, когда Эмма натянула лямки рюкзака на плечи.

Она мотнула головой. А кому говорить? Маше и Нитке? Или Кате, которая с утра ходит, точно сомнамбула, и не реагирует ни на кого?

Поэтому вышли молча. Что-то крикнула вслед Маша, но ни Колька, ни Эмма ей не ответили. Уже шагая по коридору, Эмма подумала, что если за дверью действительно окажутся ангары с челноками, то она с удовольствием уберется с Моага. И никогда больше не вернется.

Пришлось пробираться по трубе, после прыгать вниз, в темноту. Луч фонарика скупо освещал пыль на полу, странные потеки на стенах и оплавленный остаток флешки в разъеме. Следом за Эммой прыгнул Колька, ругнулся, отряхнул штаны.

Эмма хотела напомнить о Законе, но передумала. Вряд ли Закон может защитить от вируса. «Вирус злости» – вот как можно назвать эту заразу. И соблюдение правил от этого не спасает. Вряд ли защитишься от болезни, если просто будешь стараться быть хорошей. Или защитишься?

– Как думаешь подключаться к разъему? – спросил Колька, наведя фонарик на дверь.

– А ты как думаешь?

– Надо вскрыть разъем и посмотреть, что там.

– Давай. Я бы тоже так сделала.

Эмма присела на корточки, наблюдая за действиями Коли. Тот с помощью магнитной отвертки поднял крышку панели, тонкую, полупрозрачную. Вместе с ней выскочил и намертво припаянный оплавок.

Эмма глянула на квадратную, маленькую плату, включила планшет.

– Я хочу попробовать сама, – пояснила Коле.

– Ну-ну. Давай пробуй.

У нее все получилось. Снизить напряжение в цепи не такое уж и сложное дело. Теперь любое устройство, подключенное сюда, не воспламенится оттого, что тут гораздо больше вольт, чем надо.

А дальше даже флешка не понадобилась. С помощью планшета Колька запустил программу, взламывающую файлы замка. Десять минут – и готово. Дверь щелкнула, и створки разъехались в стороны. Исчезли в стене золотистые звезды Моага.

За дверью оказалась темнота. Абсолютная темнота.

– Хорошо бы найти хоть какой-то рубильник, чтобы включить свет, – заметила Эмма.

Вдруг у них над головами послышалось шуршание, вскрик, и за спиной у них приземлился кто-то выскочивший из трубы. Эмма дернулась от неожиданности, оглянулась.

Это был мальчишка. Малек, коротко стриженный, худой и решительный.

– Я с вами, можно? Я точно с вами, вы меня назад не отправите, – торопливо заявил он.

– Ты что, обалдел? – возмутился Колька, – С чего это ты с нами? Это не игрушки тебе, давай возвращайся. Быстро, я сказал!

Мальчишка вдруг присел, мгновенно юркнул между Эммой и Колькой и нырнул в проем двери. Отбежал в темноту и оттуда крикнул:

– А ну, верните меня? А что, слабо, да?

– Вовка, я поймаю и побью. Клянусь собственным планшетом! – закричал Колька.

Эмма, дотронувшись до его плеча, попросила:

– Не ори. Мало ли что за дверью. Мы уже не отправим его назад, бесполезно. И гоняться за ним не будем. Надо сказать ему, чтобы вел себя нормально, не орал и не убегал. Тогда возьмем его с собой.

– Да я прибью паршивца! – буркнул Колька, но уже гораздо тише. После позвал: – Вовик, ты где?

Они зашли за дверь, оглянулись и посветили фонариком. Вовик темноты, видимо, не боялся. Стоял в одном из ответвлений – коридор разделялся на три прохода – и нагло улыбался:

– Я тут. Я слышал, как вы говорили, что хотите улететь на Землю. Я с вами. Я тоже хочу на Землю.

– Болван, – выдохнул Коля, – мы сначала посмотрим, что в этой части уровня. Никуда мы не собираемся лететь. Давай топай назад.

Вовик отступил назад, в темноту, и оттуда прокричал:

– Я не уйду! И не заставите! Я тоже хочу уехать отсюда! А вы решили сбежать. Для меня должно хватить места в челноке, я маленький, много места не займу…

– Вот же дурачок. – Коля направил свет фонарика в лицо Вовки и бросил: – Да топай с нами. Нечего тебе делать – давай, идем с нами. Полазь в темноте и грязище. А Машке я скажу, чтобы отмывала тебя с мылом и дезинфицирующими средствами.

Эмма не стала ничего говорить. Конечно, с Вовиком будет лишняя возня, но не возвращаться же из-за него. И не бегать за ним по непонятным коридорам. Пусть идет, черт с ним… Кажется, она уже сама начинает ругаться…

Они пошли дальше. В этих коридорах было заметно холоднее и пахло странно. Эмма не могла понять, что за запах. Еле уловимый, немного кислый… Или это только кажется?

Коридоры тянулись полукругом, в них попадались странные комнаты, похожие на каюты. Все они были открыты и пусты. В некоторых фонарик Кольки высвечивал кровати без матрасов, столы, стулья и даже выключенные планшеты. Но запустение и пыль – вот все, что можно было там увидеть. Люди давным-давно ушли отсюда, и теперь все эти каюты пустовали.

Склады, широкие коридоры с плотно закрытыми дверями ангаров.

– Надо попробовать открыть один, – проговорил Колька.

Вовик, который все еще держался в некотором отдалении от них, заметил:

– Сейчас? Давайте сейчас откроем. Вдруг там челноки?

– В этих ангарах могут быть челноки. Вполне. Но сначала просто все осмотрим, – ответил Колька, водя фонариком по стенам. – Я не могу понять, зачем закрыли эту часть корабля? Тут вообще ничего нет. Ничего, что бы представляло опасность. Ну, кроме челноков, разумеется. Хотя вовсе не факт, что и челноки тут есть. Потому что все шлюзы устроены на Третьем уровне, там, куда приходят крейсеры.

– Тогда почему вы не открываете?

– Да подожди ты, – отмахнулся Колька, – надо осмотреться сначала.

Эмме вдруг стало страшно. Темно и тихо тут кругом, но кажется, что мрак этот дышит. Вдыхает и выдыхает воздух. Живой мрак, неприветливый, опасный.

«Они здесь… они здесь… они здесь…» – завертелось в голове. Как поставленный на повтор файл с песней. Эмма замедлила шаг, почему-то схватилась рукой за стену. Пальцы коснулись труб, которые в этих коридорах не прятали внутрь. Трубы и еще что-то непонятное.