Эх, будь у меня такая женщина, я бы ее как куклу наряжал. А если не наряжают, значит, некому? Ничья девочка? Попользуюсь немного, если понравится, оставлю себе.

Хочу пообщаться с Ясей плотнее, полюбоваться красивым, пусть и немного попорченным личиком, понять, что из себя представляет. Доктору сказала, что ей двадцать пять. Но что-то мне говорит – соврала. Нет у нее в глазах жизненного опыта на двадцать пять. Спрошу еще раз наедине.

Напою ее сладким красным вином накормлю суши или что там она любит.

Есть большое подозрение, что к вечеру ее ушиб пройдет, и прекрасная девочка Яся подарит немного ласки за все мои старания. Ведь не откажет? Я еще ее попу не видел, а красивая, наверное. У бегуньи должна быть как орех.

Да я, можно сказать, ничего не видел. Пусть все показывает.

Всю хочу! И одним сексом у нас с ней дело, скорей всего, не ограничится.

А что? Я вполне могу уделить ей пару выходных для плотного знакомства. Нечасто так западаю с первого взгляда. Держись, Ясенька! Собираюсь растратить на тебя весь накопленный за месяцы одиночества пыл.

Выхожу в коридор, а Супердевочки нет. Дурында. Зачем ушла с поврежденной ногой? Может, просто вышла на улицу?

Очень скоро убеждаюсь, что и на улице ее нет.

На лавочке сидит пара бабушек, что-то напряженно обсуждают. Подхожу к ним и интересуюсь:

– Не видели девушку, красивую такую, в шортах и с ногой, зафиксированной белым эластичным бинтом?

– Как же не видеть? – отвечает та, чью голову украшает белый платок в красный горошек. – Уехала на такси, вон тут стояло.

Сбежала! Улизнула! Из-под носа удрала даже с больным коленом!

Спрашивается, зачем?

Я ничего плохого с ней делать не собирался, все только самое хорошее и приятное.

– Переборщили вы, Захар Викторович Грачев, переборщили… – бурчу себе под нос, бредя к оставленной на стоянке машине. – Напугали девушку своей заботой по полной программе.

Ну ничего, я ее найду.

Для такого дела у меня очень подходящая профессия, кстати, – частный детектив.

– Остановите возле номера пять, пожалуйста, – прошу таксиста.

– Возле одноэтажного, с зеленым забором?

– Да, – киваю. – Только у меня с собой денег нет, вы подождите минутку, муж выйдет, заплатит, я попрошу.

Престарелый армянин смотрит на меня хмурым взглядом, но все же кивает.

Кое-как выбираюсь из такси и с тяжелым сердцем бреду домой. Что там будет?

Нога снова начинает болеть, но кое-как передвигаться могу. Ковыляю в коридор, через гостиную прямиком в спальню мужа. Он там. Слышу, как собирает дипломат перед работой.

Открываю дверь и вижу его невысокую фигуру у стола. Мы с ним одного роста, если я без каблуков, и поэтому мне каблуки нельзя. Не то чтобы я их сильно любила, или они у меня вообще когда-то были… Но нельзя. Одно из правил-ограничений, которые я приняла, чтобы иметь возможность жить в этом доме.

– Дим, я приехала на такси, заплати таксисту, пожалуйста, – прошу жалобно, замерев у дверного косяка.

– Ясмина, где ты была? Какого рожна так долго шлялась без телефона? Ты же знаешь, я волнуюсь, когда тебя долго нет, – говорит он вроде бы спокойно, и в то же время голос его звенит раздражением, а сам он обеими руками упирается в столешницу.

Вижу, как его пальцы белеют от напряжения. Наконец Дима оборачивается ко мне, удостаивает взглядом.

– Что с тобой случилось? – Его карие глаза в эту секунду кажутся больше обычного, и даже не из-за очков, которые неизменно висят у него на носу.

– Я упала, – невольно всхлипываю.

Не буду говорить ему про нападение. Он, конечно, не станет вызывать полицию, ведь знает мое к ней отношение. Но больше долго гулять одной не отпустит, ведь и правда беспокоится обо мне.

– Ничего себе. – Дима спешит ко мне, рассматривает лицо и тут же начинает ругаться: – А я давно тебе говорил, нечего скакать спозаранку по улице. Купил бы тебе беговую дорожку, и бегай дома, как все современные люди.

Разве можно сравнить пробежку на улице с потением на тренажере? Эх, он меня не понимает. Хотя повторения сегодняшнего не хочу ни в коем случае.

– Дим, такси, – напоминаю со скорбным видом.

– Я заплачу. Но вечером нас ждет серьезный разговор, Ясмина.

На этом он уходит, смерив меня холодным взглядом.

Невольно ежусь, от перспективы этого разговора делается очень неприятно. Не люблю доставлять беспокойство мужу.

Уже представляю, как он усадит напротив и заведет часовую лекцию о том, как мне следует жить. Но… это максимум того, что он себе позволяет. Дима – спокойный человек, иначе я бы с ним ни за что жить не стала. Он педантичен, для него важны все сто пятьдесят правил, которые выдумал для себя и меня, но он спокойный. Никогда меня не ударит, даже не наорет, я это точно знаю. За два года отношений поводов задать мне трепку у него была масса, но он ни разу до этого не опустился.

А жить по понятным и даже логичным правилам – не самая плохая вещь. Гораздо хуже, когда эти правила хаотичны.

Моя жизнь с Димой спокойна и безопасна ровно настолько, насколько это возможно. А это именно то, что я ценю больше всего.

Стабильность, постоянство, тепло и удобство – все это невероятная роскошь для девушки, в семнадцать лет сбежавшей от отца-самодура. Вот уже пять лет успешно скрываюсь от этого психа в погонах.

Я – сибирячка. Далеко забралась, знаю. Юг России не ближний свет, но мне чем дальше, тем лучше. И камень, за которым укрыться, тоже нашелся. Дима – мой камень. За годы скитаний я поняла, настолько ценны такие люди, как он. Те, кто в принципе обидеть не могут. А его занудство – мелочи.

Шумно вздохнув, ковыляю в ванную, кое-как раздеваюсь и десять минут стою под прохладным душем. Потом заворачиваюсь в пушистый желтый халат и бреду в свою спальню.

Проходя по коридору, чувствую аромат жарящейся яичницы и свежеприготовленного кофе. Есть хочется как никогда, но в кухню не захожу.

Мне стыдно…

Не хочу нарваться на осуждающий взгляд Димы. И без того вечером прослушаю лекцию под захватывающим названием: «Ясмина, ты вечно влипаешь в неприятности».

Прихожу в спальню, переодеваюсь в белую ночнушку и ложусь под одеяло с единственным желанием заснуть и представить, будто сегодняшнее происшествие – кошмар, и только. Без того кажется, что несчастье случилось с кем-то другим. Будто фильм об этом посмотрела или просто наблюдала со стороны. Не верится, что такое могло произойти со мной. Лишь дергающая боль в ноге напоминает о том, что никакой это не сон.

Вдруг скрипит дверь, и на пороге появляется мой недовольный супруг.

С подносом!

Сажусь на кровати, разглядывая угощение. На подносе кружка с кофе и блюдо с яичницей, сыр, порезанное яблоко. Получается, для меня старался? Приятно.

Дима ставит поднос на стол, потом некоторое время просто стоит, буравя меня взглядом. Будто решает, что делать дальше.

– Спасибо за завтрак. Ты не опаздываешь в школу? – аккуратно спрашиваю.

– Мне ко второму уроку, – качает головой.

Дима – учитель русского языка и литературы. Очень хороший, по крайней мере, так считают в школе, где он трудится. К тридцати трем годам заработал себе отличную репутацию. Это позволяет ему неплохо зарабатывать на репетиторствах. Его ученики без проблем сдают ЕГЭ, на то и живем.

После долгого изучающего взгляда он гладит коротко стриженную каштановую шевелюру, успевшую за последние годы поредеть, и двигается к моей постели. Садится рядом, нежно касается пострадавшей щеки. Его пальцы дрожат. Он весь дрожит… как обычно, когда до меня дотрагивается.

– Как же ты так… – с сожалением произносит. – Я принесу после школы мазь, наложим, и завтра все будет выглядеть гораздо лучше. Ты ешь, Ясенька, отдыхай. Ты же выходная сегодня?

– Да, – киваю.

Тут он вроде бы собирается наклониться, чтобы поцеловать меня. Я даже успеваю зажмуриться, но ничего не происходит. Чувствую, как матрац приподнимается, открываю глаза и вижу, как он встает.