Настя перебралась на освободившийся рядом со мной стул и сидела, слушая музыку и глядя на меня влюблёнными глазами. Надюшка, конечно, заметила её взгляды, но не возражала. Да что там Надюшка! Все заметили. И мать Насти, и её тётка… Пойдут теперь разговоры. Нет, нужно её как-нибудь отвадить! Что я с ней буду делать?

Разговор с прокурором

Надюшка вылетела из подъезда первой, со всей дури шарахнув по обшарпанной двери своим тяжёлым портфелем. Дверная пружина жалобно взвыла и поддалась. Весело помахивая портфелями мы бежали в школу, но далеко от подъезда отбежать не успели. Из-за угла дома показался блестящий капот чёрной Волги, которая осторожно заворачивала в наш двор.

Мы замедлили шаг. Явление и в самом деле необычное. Такие машины к нам не заезжали. Оленью упряжку у нас во дворе я видел, а вот чёрную Волгу — ещё ни разу! Даже дядя Гриша, отец моего друга Серёжки, которому по должности была положена такая машина, ни разу не приезжал на ней домой.

Волга остановилась, и правая её дверь распахнулась. Из неё ловко выбрался… дядя Виталик! Собственной персоной! Он широко улыбаясь смотрел на нас с Надюшкой и ждал, когда мы подойдём. Мы с Надюшкой переглянулись и ускорили шаг.

Подойдя, мы вежливо поздоровались. Дядя Виталик, дружелюбно улыбаясь, кивнул Надюшке и протянул мне руку, которую я пожал. Он сделался серьёзным.

— Нам нужно поговорить, Саша. Один на один. Можем поехать ко мне в прокуратуру или, если хочешь, ко мне домой. Жена сейчас на работе, и нам никто не сможет помешать. Можем и у тебя дома. Как хочешь. Твоя мама сейчас на работе?

— Не, мама вчера днём уехала в командировку. На две недели. Дядя Виталик, мы с Надюшкой на уроки опоздать можем…

Он пренебрежительно отмахнулся:

— Я позвоню в школу и предупрежу, что ты сегодня нужен нам. Так как? Ты мне кое-что обещал, помнишь? — дядя Виталик многозначительно посмотрел в мои глаза.

Я вздохнул, открыл портфель, выудил оттуда тетрадки с домашними заданиями по русскому и алгебре и протянул их Надюшке.

— Отдашь, если собирать будут… Иди без меня.

Надюшка понятливо кивнула, попрощалась с дядей Виталиком и умчалась в школу. Даже отсюда было слышно, как прозвенел звонок на первый урок.

Я решил, что мне будет удобнее разговаривать с прокурором у себя дома и пригласил его к себе. Мы поднялись на наш этаж, и дядя Виталик хмыкнул, увидев сделанную химическим карандашом надпись на извёстке ниже кнопки нашего звонка, которая утверждала, что «Сашка, дурак!». Я пренебрежительно махнул рукой:

— Не обращайте внимания, дядя Виталик. Это моя персональная книга жалоб и предложений… Этой записи уже два года. С тех пор я значительно поумнел. Видите, новые записи не появляются…

Он тихонько рассмеялся и шагнул в распахнутую дверь. Устроились мы с ним в комнате, и дядя Виталик сразу взял быка за рога.

— Я по поводу обещанного списка, Саша. Не скажешь, откуда он у тебя?

Я хмыкнул:

— Мог бы рассказать, но знаю, чем это закончится. У вас появится масса вопросов, которые не имеют никакого отношения к делу и будут касаться только моей личности. Кроме того, вы мне всё равно не поверите, и вам потребуются доказательства. Я мог бы предъявить также и доказательства, но вы же атеист, поэтому откажетесь верить собственным глазам. Или перестанете быть атеистом.

— А ты не атеист? — с любопытством спросил он.

— В определённом смысле нет. Я знаю о главных религиях на планете достаточно много, но я также знаю, что все они — придуманные для простого люда сказки. В этом смысле я атеист. Но атеизм отвергает также любую мысль о том, что Вселенная создана чьей-то волей, а не возникла сама по себе под действием физических процессов. Вот в этом смысле я не атеист, потому что знаю, кто создал эту Вселенную и даже лично знаком с ним.

Я взглянул в его глаза и кивнул:

— Вот видите? Вы уже не верите мне. И не поверите моим доказательствам, потому что в том, как я их получил, нет ничего рационального. Но, даже если вы поверите, то как вы это предъявите суду? Вас же засмеют. В средние века это может быть и сработало бы, но не сейчас…

Он хмыкнул и покрутил шеей, как будто воротник ему давил. Так и оказалось. Он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Чаю хотите? — спросил я его.

— Да, было бы неплохо.

Я поднялся со стула, на котором сидел во время разговора, и отправился на кухню ставить чайник. Дядя Виталик пошёл следом за мной и устроился на табуретке возле кухонного стола. Я протянул ему два листа, исписанных с обеих сторон мелким почерком. Он кивнул и углубился в чтение.

Читал он быстро. Почерк у меня хоть и корявый, как выражалась моя мама, но разборчивый. Можно подумать у неё почерк не корявый… Уже через десять минут, я как раз наливал ему чай в отцовский стакан с подстаканником, он спросил,

— Ну и что ты сам по этому поводу думаешь? Если в суде твои доказательства не пройдут…

Я сел на вторую табуретку и потянулся за сахарницей.

— Не знаю… Вы могли бы их всех арестовать и допросить, но даст ли это что-нибудь? Пытки в нашем законодательстве не разрешены. Да и эффективность их очень сомнительна. Каждая из 57 тысяч казнённых Святой Инквизицией в Средневековье женщин, созналась под пытками о связях с дьяволом. Сами понимаете, сколько в этом правды…

Он хмыкнул и качнул головой.

— Я вижу только один путь, и я вам о нём уже рассказывал. Для меня главное при этом было бы точно определить меру вины каждого. Например, этот ленинградский посредник в обоих случаях нанимал исполнителей, которые действовали вслепую. Они не знали, для чего похищают девочек. У нас в законодательстве отсутствует статья за похищение человека, которая уже появилась в законодательствах некоторых стран на западе. Что им можно предъявить и как наказать? Статья за хулиганство?

Я передохнул и продолжил:

— И потом, что делать с трупами? Например, родственники некоторых пропавших десять лет назад девочек, до сих пор верят в то, что они живы и просто выбрали для себя самостоятельную дорогу. Другие уже смирились и успокоились. Сказать им сейчас, что их дети погибли страшной смертью? Это убьёт некоторых. Надежда, на мой взгляд, лучше, чем точное знание. Так стоит ли открывать им глаза?

Он покачал головой:

— Нет, Саша… Правда, какая бы горькая она ни была, лучше неопределённости! Дети должны быть найдены и перезахоронены. Родители будут знать — вот кладбище и здесь лежит мой ребёнок.

Я перебил его:

— А что вы будете отвечать тем, кто спросит, откуда у вас эти сведения?

Он пожал своими широкими плечами:

— Я уже думал об этом… Не такая уж это и проблема. Имена всех посредников он нам назовёт. Даже не сомневайся. Кроме того, если география его преступлений расширилась до Ленинградской, Курской и Донецкой областей, мы быстро припрём его, когда поднимем архивы Аэрофлота. Не пешком же он туда ходил. А вычислив имена посредников, которых ты нам уже здесь дал, — он потряс листами бумаги, — мы возьмёмся за них. Они у нас пойдут за соучастие. Высшую меру я им гарантирую!

Он поднялся с табуретки, снял с себя пиджак и осмотрелся, не зная куда его повесить. Я забрал его у него и пригласил пройти в комнату. Там, удобно расположившись со стаканом чая на диване, он осторожно спросил меня:

— Слушай, Саша, я ещё раз хочу спросить тебя о той фантазии…

Увидев мой удивлённый взгляд он пояснил:

— Про китайских палачей… Ты это серьёзно говорил, или просто в сердцах бросил?

Я поморщился:

— Говорил-то я серьёзно, но, если честно, не по душе мне это. Да и волокита с этими китайцами изрядная будет. Не знаю, может ещё и не решусь… Хотя сердце моё горит. Я ведь своими глазами видел, что этот зверь с девочками делал…

— Своими глазами? — выпучился на меня этот вальяжный дядька.

— А что вас удивляет? Вы уже привыкли к мысли, что ваш брат, который непременно должен был умереть, вдруг выздоровел. Вас уже перестало удивлять то, что я приручил на ваших глазах дикого медведя. Почему же вас удивляет то, о чём мы сегодня говорим, дядя Виталя?