Заключение. Сравнительный анализ проблемы понимания в психологии и «искусственном интеллекте» показал следующее. Программы современных «понимающих» не моделирую процессы понимания человека, не воспроизводят его психологические механизмы, потому что в этих программах представлены только некоторые и не всегда самые существенные стороны анализируемого феномена. Реализуемые в системах представления о понимании специалистов по «искусственному интеллекту» оказываются намного беднее знаний о нем у представителей психологической науки; отчасти это обусловлено ограниченными техническими возможностями реализации, отчасти недостаточной информированностью разработчиков о результатах психологических исследований. Работы психологов не только обнаруживают те аспекты понимания, которые пока не отражены в «понимающих системах», но и проясняют направления, в которых нужно совершенствовать системы. Результаты психологических исследований понимания уже сейчас применяются в некоторых отечественных и зарубежных разработках для совершенствования общей конструкции систем, улучшения их «понимающих» возможностей. Интересные перспективы в разработке блока целей открывают психологические исследования целеобразования, а в создании модели предметной области – выявленные в психологии понимания закономерности функционирования предметных знаний в познавательной деятельности понимающего субъекта. В свою очередь психологические исследования последнего десятилетия в значительной степени развивались в направлении решения проблем «искусственного интеллекта» – последние как бы указывали психологам наиболее перспективные пути анализа понимания. Следовательно, контакты психологов с разработчиками «понимающих систем» плодотворно сказываются на научном анализе понимания, их следует укреплять и совершенствовать.

1. «Искусственный интеллект» и психология / Под ред. О. К. Тихомирова. М.: Наука, 1976.

2. Попов Э. В. Общение с ЭВМ на естественном языке. М.: Наука, 1982.

3. Постановление ЦК КПСС о журнале «Коммунист» // Коммунист. 1986. № 12. С. 3–12.

4. Тихомиров О. К. Информатика и новые проблемы психологической науки // Вопросы философии. 1986. № 7. С. 39–52.

5. Тихомиров О. К. Структура мыслительной деятельности человека. М.: Изд-во Московского университета, 1969.

6. Уинстон П. Искусственный интеллект. М.: Мир, 1980.

7. Cognition and the symbolic processes / Ed. by W.B. Weimer and D.S. Palermo. Hillsdale; New Jersey: Lawrence Erlbaum Associates, 1974.

8. Kolers P.A., Smythe W.E. Simbol manipulation: Alternatives to the computional view of mind // Journal of verbal learning and verbal behavior. 1984. V. 23. № 3. P. 289–314.

9. Language and comprehension / Ed. by J.F. Le Ny and W. Kintsch. Amsterdam; New York; Oxford: North-Holland Publishing Company, 1982.

10. Newell A. The knowledge level // Artificial Intelligence. 1982. V. 18, № 1. P. 87–127.

11. Schmidt C.F., Sridharan N.S., Goodson J.L. The plan recognition problem: An intersection of psychology and articial intelligence // Artificial Intellegence. 1978. V. 11. № 1–2. P. 45–83.

12. Simon H. Artificial intelligence systems that understand // Fifth international joint conference on artificial intelligence. Boston: MIT, 1977. P. 1059–1073.

13. Sloman A. What enables a machine to understand? // Proceedings of the ninth international joint conference on artificial intelligence. Los Angeles: IJCAI, 1985. P. 995–1001.

14. Wilensky R. Meta-planning // Proceedings of the first annual national conference on artificial intelligence. Stanford: AAAI, 1980. P. 334–336.

Проблема. Проблема соотношения мышления и знания еще в начале века была поставлена в гештальтпсихологии. М. Вертгеймер сформулировал ее в виде парадоксального вопроса: что лучше – мыслить или знать? Стремясь выделить в мышлении творческий момент, способность мыслящего субъекта открывать новое, гештальтпсихологи противопоставили продуктивное мышление репродуктивному, основанному на прошлом опыте (знании). Они затратили немало усилий на экспериментальное обоснование тезиса о том, что прошлый опыт является тормозом, препятствующим видению нового (эксперименты К. Дункера, Н. Майера и др.). «Однако, – пишет К. А. Славская, – в поисках механизма мышления они совершенно упустили из виду тот фундаментальный факт, что всякое мышление исходит из прошлых знаний, совершается на их основе, отправляется от них, включает их, что без использования знаний мышление вообще невозможно» [16, с. 156]. Убедительные доказательства реальности указанного факта получены в работах С. Л. Рубинштейна, А. В. Брушлинского, Я. А. Пономарева, А. М. Матюшкина и других советских и зарубежных психологов.

Феномен «понимания» также был включен в арсенал рабочих категорий экспериментальной психологии гештальтпсихологами. Обозначенный термином «инсайт», он интерпретировался как определенная стадия решения задачи – внезапное, не подготовленное предыдущей аналитической деятельностью и независимое от прошлого опыта уяснение существенных отношений проблемной ситуации.

Последующее развитие экспериментальной психологии мышления внесло значительные коррективы в представление о роли понимания в решении задачи. Во-первых, было обнаружено, что понимание формируется по ходу решения задачи, и потому его возникновение нельзя относить только к одной какой-то стадии мыслительного поиска. Стало ясно, что понимание представляет собой не только результат мышления, но и один из его процессов, участвующих в обеспечении успешности решения задачи. При этом оказалось, что «этапы понимания – от недифференцированного понимания задачи в целом ко все более дифференцированному и глубокому – соответствуют этапам ее решения» [6, с. 78]. Во-вторых, данные современной психологии мышления опровергают утверждение гештальтпсихологов о том, что возникновение понимания не детерминировано знанием, прошлым опытом. Напротив, во многих экспериментах было показано, что понимание всегда основывается на знании, полученном как в текущей, так и в предыдущей мыслительной деятельности. В свою очередь любое знание содержит в себе потенциальные возможности его понимания.

Связующее звено между знанием и пониманием в процессе мышления – смысл отраженного в знании фрагмента предметного мира. Очевидно, что без научного анализа этого звена невозможно раскрыть психологические механизмы понимания. Тем не менее психологи, рассматривающие проблему понимания в контексте психологии мышления, предпочитают изучать ее, не используя понятие «смысл». Лишь в самое последнее время в психологической литературе стали появляться публикации, в которых смыслообразование рассматривается как базис, краеугольный камень формирования понимания [5, 22].

По нашему мнению, в настоящее время одна из центральных задач психологии мышления состоит в анализе возникновения и развития смысловых образований в мыслительной деятельности человека. За последние два десятилетия в экспериментах, проведенных российскими психологами, были выявлены и проанализированы разнообразные виды и параметры процессов смыслообразования человека, решающего мыслительную задачу: операциональные смыслы отдельных исследовательских актов, смыслы некоторых элементов задачи и всей их совокупности, соотношение вербализованных и невербализованных смыслов в ходе решения задачи и т. д. Углубленное изучение места и роли процессов порождения и функционирования смыслов в динамической структуре мыслительной деятельности субъекта «составляет сегодня одно из важнейших направлений исследований, приведших, по существу, к формированию смысловой теории мышления» [20, с. 38]. В рамках этой теории мышление рассматривается как «формирование, развитие и сложное взаимодействие операциональных смысловых образований» [19, с. 81].