– Человек – не человек, такой – не такой… Да какие они сами люди после этого?!

Но бабушка ведь всегда была немного не от мира сего. И почему ее слова так четко отпечатываются в моей памяти?

– Нет, конечно, нет, – ответила я парню и нервно улыбнулась. – Просто я волнуюсь. Извини, что не порадовалась за тебя. Ты и правда лучший и заслужил такое поощрение.

Губы Лекса снова растянулись в счастливой улыбке. Когда он вот так улыбается, то становится просто убийственно красивым: яркие голубые глаза так и сияют, ямочки на щеках притягивают взгляд, а светлые тщательно уложенные волосы довершают образ идеального парня. Когда мы с ним только познакомились – наша школа танцев выступала перед будущими охотниками на концерте полгода назад, – я и не думала, что лучший курсант курса и сын Главы охотников заинтересуется мной настолько, что отыщет в сети и будет искать со мной встреч. Поначалу я его побаивалась – не понимала, чего он от меня хочет. Все-таки я обычная девушка из рабочего сектора, да и он старше меня на целых три года, но, похоже, я и правда ему понравилась, и он приезжал ко мне каждое увольнение и с разрешения мамы увозил гулять в центральные парки, куда ему, в отличие от нас, всегда был открыт доступ.

Вагон остановился на нужной остановке, и все поспешили на выход. Мы с Лексом тоже.

На улице нас уже ждала мама:

– Здравствуй, Лекс. Я рада, что ты будешь рядом с Мэй в этот день. Она очень волнуется.

– Здравствуйте, госпожа Савайя. Да, я вижу, – он погладил большим пальцем мою руку, которую крепко сжимал. – Но это все зря. Уверен, Мэй получит именно то распределение, о котором мечтает.

***

Дорога до Дворца Благоденствия занимала обычно около пятнадцати минут, но сегодня мне показалось, что это время пролетело слишком быстро. Я бы предпочла вот так шагать еще минимум пару часов.

У Дворца, в который сегодня впускали только тех, кто должен пройти процедуру выбора, мама крепко меня обняла и поцеловала в лоб:

– Ты у меня такая умница и красавица выросла. Все будет хорошо! Папа тобой гордился бы, Мэй.

Я сморгнула внезапно набежавшую слезу. Я очень скучала по отцу, но полтора года назад несчастный случай на работе унес его жизнь. Крепко обняла маму в ответ и повернулась к Лексу.

– Я буду тебя ждать, – он улыбнулся и внезапно поцеловал меня в щеку.

Вот так, на виду у всех – и мамы тоже!

Я жутко смутилась и, пребывая в своих сумбурных мыслях, даже не заметила, как прошла идентификацию на входе и вышла в огромный зал, по всему периметру которого стояли кабинки, в которых нам предстояло пройти тесты от Великого К – так мы называем искусственный интеллект, которые уже более ста лет следит за каждым жителем Ковчега. Здесь же, в кабинках, у нас возьмут анализ крови на мутаген, который будет готов к тому моменту, как закончится тестирование.

– Пойдем, – меня под локоток подхватила миловидная девушка в белом халате и проводила в ближайшую свободную кабинку, благожелательно улыбнулась и оставила наедине с доктором, который тут же поинтересовался моим именем.

– Мэй Савайя, – ответила я пересохшим горлом.

Меня вели по извилистым коридорам Дворца Благоденствия, в которых я раньше никогда не бывала, и я даже не успевала вертеть головой, чтобы внимательнее рассмотреть многочисленные картины и статуи, которые мелькали перед глазами. Такой роскоши я еще никогда не видела. А ведь это всего лишь коридоры!

Я совершенно не понимала, зачем и куда меня ведут. Но после того как у меня взяли кровь и посадили за индивидуальный тест, врач ушел, а следующим, кто зашел в мою кабинку, был вот этот молодой парень из личной гвардии отцов-основателей, который приказал следовать за ним.

В голове заметались сразу тысяча мыслей от «Все! Конец! У меня обнаружили мутаген» до «Моя мечта исполнится и меня возьмут в гурии!», и от того в ней был полный кавардак. Наконец, мы остановились у одной из дверей, и гвардеец открыл ее передо мной. После чего зашел следом, поклонился сидевшему на низком диване мужчине:

– Мэй Савайя по вашему приказу прибыла.

Я впала в глубокий ступор, потому что никак не могла поверить, что и правда вижу перед собой своего кумира, одного из отцов-основателей Ковчега! Раньше я видела его только по телевизору и могла лишь мечтать увидеть воочию! И вот он передо мной, прямо в этой комнате.

Привлекательный шатен – а в моем представлении сам небожитель – пил что-то янтарное из большого пузатого стакана и смотрел на танцующую перед ними пятерку гурий. Девушки были почти обнажены. Их тела скрывали лишь небольшие золотистые полоски в районе груди и бедер, а на головах были надеты замысловатые золотые обручи. Ноздри щекотал аромат каких-то благовоний, а царивший в комнате полумрак придавал происходящему нереальности.

Никогда прежде я не видела, чтобы гурии танцевали в таких откровенных нарядах. В Ковчеге подобный разврат считался неприемлем. А тут один из отцов-основателей нарушал свой же главный постулат: «Чистая кровь. Чистые помыслы. Чистая Земля». Но больше всего меня поразило, что рядом с ним сидели и стояли такие же гурии, одетые лишь в золотые лоскуты. Одна из них делала массаж головы, другая гладила все, до чего дотягивалась – а она дотягивалась до всего, – третья стояла позади дивана и массировала плечи, четвертая сидела в ногах и смотрела на него преданными глазами.

Я ничего не понимала. Казалось, это какое-то наваждение, которое никак не может быть правдой.

Мужчина, наконец, обратил на меня внимание, музыка стала тише, и Гардеон поманил меня к себе пальцем. Внешне он самый молодой из отцов-основателей – они словно застыли во времени и старели очень медленно.

Мои же ноги словно прилипли к полу, и я не могла себя заставить сделать даже шаг. Я не понимала, что со мной происходит. Все мои жизненные установки говорили одно, глаза видели совершенно другое, и в голове царил полный сумбур.

– Ну же, не бойся, иди сюда, – покровительственно улыбнулся Гардеон и одним движением руки отогнал от себя ласкавшую его четверку гурий. – Ты же сама хотела стать гурией, так чего же сейчас застыла?

Я? Хотела? Нет! Я точно не хотела вот этого! Это же… Это так же далеко от танца и всего, к чему я стремилась и о чем мечтала, как Земля от Солнца! Я непроизвольно замотала головой и сделала шаг назад. Улыбка мужчины тут же померкла, глаза сузились.

– Я сказал – подойди, – уже совершенно другим тоном, которого просто невозможно ослушаться, приказал он. Чувство самосохранения завопило, и я, превозмогая внутренний протест, подошла к дивану. – Садись.

Я присела на самый краешек, стараясь не смотреть в глаза отца-основателя.

– А знаешь ли ты, маленькая гурия, что в твоей крови нашли мутаген? – почти над самым ухом раздался его шепот.

Я вздрогнула, вскинула голову и встретилась с мужчиной взглядом. Он наклонился так близко, что наши глаза были вровень, и смотрел испытующе, требовательно и был совершенно серьезен.

Паника затопила меня удушливой волной, кровь отлила от лица.

– О, я вижу, ты осознала свое положение, – произнес он и придвинулся еще ближе, отчего наши дыхания почти смешивались, и в его я почувствовала запах алкоголя. – Но я могу сделать так, что мутаген не превратит тебя в монстра. Хочешь?

Я смотрела в его серые, чуть водянистые глаза, которые на многочисленных снимках казались мне осколками метеорита, а сейчас…я еле сдерживала дрожь отвращения. Почему он это сказал? Неужели есть надежда? Тогда почему отцы-основатели не лечат всех несчастных? Неужели препарат такой дорогой и редкий, что потратить его могут далеко не на каждого? Тогда почему я? И чем мне придется расплачиваться?

– Хочу… Но зачем это вам?

Мужчина склонил голову набок, будто заново оценивая меня:

– А ты задаешь правильные вопросы, маленькая гурия. Видишь ли… Дар твоей бабки крайне редок, а ты явно его переняла. Мы тщательно отслеживали ее генетическую линию. И я бы хотел, чтобы этот дар служил мне и Ковчегу в полную силу. А твоя бабка, уж прости, та еще грымза, уже умом тронулась. Да и недолго ей осталось.