Он рядом. Это и пугало, и успокаивало. Я прикрыл глаза и подумал о доме. Представлялось хорошо — запах дерева, сада, добрая Ни, душный старик… Я сделал шаг вперёд и споткнулся, чуть не упал. Почувствовать путь — как это? Эмоции понятно, но дорогу как?

Хотелось пить. И прилечь. Я представил свою кровать и ощутил, как туман всколыхнулся. Я распахнул глаза и понял, что знаю, куда нужно идти. Туман будто подсказывал. Шептал, подталкивал…

Ступил увереннее. Туман поддерживал. Так легко!

Я вышел на тропу и увидел прямо перед собой переливающийся барьер нашего дома. Быстро!

— Есть способности, — похвалил отец и вручил мне мешок сосудов для энергии. — Занимайся каждый день. Сделаю тебе подарок, как приду.

Я кивнул и прижал к себе мешок.

— Спасибо, — выдавил я.

Отец похлопал по плечу и зашагал прочь. Ровно, уверенно. Хотел бы я и так ходить. Но слабость давила на плечи. Я сел прямо на тропу у барьера — только сейчас почувствовал, насколько устал.

Хотя я ненавидел отца, подарок очень хотелось. Хоть какое-то возмещение. Мне были неинтересны девичьи побрякушки, но вряд ли для меня отец принесет такое. Но что принесет? Я не знал. А ещё грела гаденькая надежда, что отец перестанет мучить меня. Полюбит, как Си. Сегодня вроде не такой страшный был, как обычно. Или это Си смягчила?

========== Часть 25. Тарк ==========

Просыпаться не хотелось — гостя рядом я узнал даже сквозь сон. Пылающий, душный, жгучий, он всегда давил своими эмоциями. Я не знал, чего от него ждать. Чаще всего, ничего хорошего. Хотя сосуды я наполнил, может? Да, наверное… Я приоткрыл глаза с робкой надеждой.

— Держи подарок, — отец протянул добротный тяжёлый нож.

Вот это да! И вправду не как у Си. Крепкий, красивый, блестящий. «Тарк» — написано на рукояти, «вспышка», «ночь», «огонь»… Я взмахнул и залюбовался. Хотелось ещё и ещё. Сон как рукой сняло. Теперь у меня есть подарок! И, быть может, любовь отца. Я ощутил исходящее от него предвкушение и понял, что этот подарок особенный и для него.

— Благодарю, — я поклонился коротко и вновь взмахнул ножом.

Хотя Арха и учила кланяться старшим, особенно родителям, ниже, я не делал этого. Чувствовал, что в число тех, кого отец не считает равным, ни в коем случае попадать нельзя — потому не показывал почтения сверх меры и скрывал слабость, как мог.

— В междумирье живут опасные твари. Ты должен уметь защитить себя. Пойдём, — отец поднялся, широкими шагами подошёл к окну и выбрался.

Повторил за ним. И снова обрадовался, что вышло легко. Теперь тело окрепло, избавившись от излишков энергии, и руки болели намного меньше. Контролировать тело оказалось очень приятно, и вылезать в окно больше не было испытанием. Я мог даже бегать, наклоняться, кувыркаться, и это приносило столько удовольствия, что хотелось повторять снова и снова. Хотелось стать ещё крепче, но пока сил не хватало.

Отец уже ждал в саду перед толстым питательным древом. Кажется, его посадила Ни и напутала с удобрениями, оттого оно выросло кривым и нелепо широким. Но старик любил этого уродца, а ещё говорил, раньше их было много. А потом вымерли, пока их не было, без ухода, только это и удалось сохранить.

— Бей, — отец указал на ствол.

Я не хотел. Но чувствовал, что спорить нельзя. Мысленно извинившись перед стариком, я ударил со всей силы. Нож вылетел из руки. Кисть заныла.

Отец поднял ножик алым потоком и вручил снова.

— Крепче держи. Бей. Вот так.

Я ударил. Уже осторожнее, но все равно кисть вспыхнула болью.

— Сильнее, — нахмурился отец.

С питательного древа полетела кора. На глазах выступили слёзы, но я бил, бил, бил… Нож стал вылетать чаще, и отец разозлился. Я ощущал ярость отца, и не знал, что делать. Рука не держала нож. Пальцы дрожали. Было больно. Но отец был страшным. Нельзя, нельзя быть слабым, надо показать, что я такой же! Он же только начал меня любить. Или я придумал это?

И я растворился в ярости отца, сжал рукоять крепче, бил сквозь боль, и снова, и снова…

— Хорошо, — похвалил отец, но остановиться не разрешил.

Он был доволен. И я, ослеплённый болью и яростью, бил снова и снова. Бил, пока нож не застрял намертво в стволе. С разбитой руки капнула кровь.

— Отличный удар, — похвалил отец. — Вытаскивай, что встал?

Я пытался, но никак не получалось. Упёрся ногами, обхватил обеими руками и тянул, и дёргал, и снова… Разозлился и на нож, и на дерево, и на самого себя, и на нетерпение отца, и ударил ствол кулаком здоровой руки. Не сразу понял, что больно, и что потекла кровь. Я закричал и стал бить ствол обеими руками.

— Отличные удары. Продолжай, — отец испытывал восторг, и я бил, бил, бил…

Ярость начала отступать. Возвращалась боль и усталость. Но отец всё смотрел, всё ждал, всё требовал. Стало жутко. Я уже стесал кулаки до костей и не мог бить. Но отец ждал. Ждал.

— Пить, — прохрипел я.

— Потренируйся хорошенько и порадуй меня в следующий раз. Мне пора.

Отец обнял, обдав жгучим алым потоком, и у меня перехватило дыхание. Ранки заполыхали, я сдавленно застонал. Но совсем скоро кулаки восстановились, и теперь немного ныли только усталые мышцы.

Он ушёл.

Ушёл, оставив обессиленного меня с окровавленным искромсанным деревом, ножом и ужасом от осознания, что это придется повторить снова. А ещё предчувствием разноса от старика, как только тот вернётся. Стоила ли отцовская любовь того? Нет, это точно не любовь. Не стоило обманываться. Он дарил только мучения. И мне, и маме.

Комментарий к Часть 25. Тарк

Иллюстрация от Марины Ветер

https://vk.com/photo602951280_457244527

========== Часть 26. Когтеточка для чудовища ==========

Я вытащил Тарк рывком, вытер краем рубахи от крови. Порвалась, но плевать. Так гадко. На что надеялся? Слабость навалилась вновь. Я умылся из ледяного родника и лёг под жасминовым кустом, обнимая подарок. Вяло посмотрел на ужас, что сотворил со стариковским деревом. Как это объяснить? Стоит ли? Всё равно не поймёт.

Барьер дрогнул — вернулся Нир в обнимку с новыми черенками и мешочками. А потом и старик налегке. Я усмехнулся. Неплохой способ ограничить аппетиты Нира — заставить его тащить всё, что попросил, самому.

Неприятный разговор не заставил долго ждать. Они увидели дерево, Нир свалил свои мешочки к стене и побежал за варом, а старик побелел от злости, даже зубами скрипнул, и бросил:

— Поговорим в гостиной.

Я в гостиную не торопился, но когда вернулся Нир и захлопотал, причитая, возле дерева, находиться в саду стало невыносимо.

«Им так жалко дерево, но ни капли не жалко меня», — с досадой подумал я и поднялся.

В гостиной пахло покой-травой и горьким возмущением старика, от которого чай, видимо, не помогал. Я налил себе. Мне точно после пережитого не помешает.

— У тебя нет ни стыда, ни совести, — начал старик, не придумывая ничего нового.

— Конечно, я же чудовище.

— Но ты ведь не кот, которому нужно когтеточку показывать. Ты ведь разумный. Ты знаешь, что мне дорого это дерево, и можешь найти себе брусок или ещё что тебе нужно, зачем так-то?

Я спрятал взгляд в кружку. Конечно, всегда мечтал разбить руки до мяса, как же.

— Сделай мне когтеточку, — насупился я.

— Ты совсем обнаглел! — возмутился старик. — Ну-ка извинись и сам сделай, покажи, что так больше не будешь! А дерево варом замажь.

— Нир уже замазал. Извини, старик, сделаю я себе когтеточку.

— Уж изволь. А за дерево… — старик задумался. — Давно не убирались. Шерсть везде, земля. Почисти.

Я вздохнул, но поклонился и пошёл в сад за ведром и тряпкой.

— А уборку? — спросил старик.

— Я за ведром.

— Почисти энергией, так быстрее и легче. Заодно в магии попрактикуешься.

Старик выпустил из рук золотую волну и смёл грязь с шерстью с ковра. Он уже не злился. Решил вопрос, жил дальше. И как он мог так легко отпускать? Но его спокойствие передалось и мне.

Я попробовал повторить за ним. Получилось не так ловко, как у старика, но всё равно веселее, чем тряпкой. «Как хорошо, что старик предложил». Я очищал ковёр энергией Нелари. Она была приятной и мягкой. Жасмином пахла.