Определенные условия, отмечает Э. Стоунквист, благоприятствуют маргинальному человеку в исполнении посреднических ролей в межкультурном взаимодействии, особенно на ранних стадиях «вестернизации». «Маргинальность» человека может способствовать формированию «интернационального склада мышления». Это означает, по мысли автора, что «истинный интернационалист» не отрекается от своей культуры и не становится «космополитом и гражданином мира» – самопонимание способствует пониманию других. Подчеркнем еще раз, что основным водоразделом, по которому проходят маргинальные конфликты, он считает различия между культурами Востока и Запада.

В целом Э. Стоунквист анализирует отношение человека к множественности представлений о себе как биологическом индивиде и субъекте определенной социокультурной общности. Такого рода биологическая и социокультурная множественность в той или иной мере свойственна, на наш взгляд, каждому современному человеку.

Отметим, что заслуга Стоунквиста состоит также в том, что он связал уровень разрешения внутренних «маргинальных конфликтов» «расовыми» и «культурными гибридами» («маргинальными людьми») с процессом их психического созревания и с их психической, соматической и популяционной адаптированностью.

Важным проявлением кризиса современной цивилизации являются последствия миграций населения из ареалов с различными климато-географическими условиями и воздействием на отдельные группы населения природно-географического фактора как такового. Роль и влияние природно-географических факторов на человека отмечалось еще древними авторами (Гиппократ, 1936; Страбон, 1994). Конечно, трудно отделить это влияние от влияния традиций, конфессий и индивидуально-психологических особенностей самих носителей определенной культуры. Выделение этих факторов в отдельную группу в связи со значимостью их влияния на психику человека было осуществлено французской «географической школой» социологов, психологов и психиатров (Еремин, 1979; Claval, 1966; Le Bra, 1966; Pelicier, 1968).

В целом все вышеуказанные группы факторов (параметров), влияющие на развитие человека, описывают различия между людьми более емко, чем культура. По мнению многих исследователей, развитие этноса или системы этносов обусловливается влиянием трех групп параметров: социокультурных, расово-биологических и климатогеографических (Бромлей, 1981, 1983; Гумилев, 1990; Чаклин, 1986; Чебоксаров, Чебоксарова, 1985 и др.). Социокультурные параметры включают язык, укладность, традиции, верования, социальные установки, нормы, ценности и др. Расово-биологические параметры связаны с морфофункциональными особенностями, типом питания. И наконец, природные, климато-географические параметры в наименьшей степени могут быть отнесены к культуре, за исключением так называемых «культурных» или антропогенных ландшафтов (Голд, 1990).

Учитывая, что этничность характеризуется всеми тремя группами факторов (климато-географические, культурно-психологические, расово-биологические), мы вводим понятие «этническая маргинальность личности». Данное понятие отражает нарастающую этнофункциональную множественность (этнофункциональную психическую неоднородность) личности в современном мире, прежде всего, неоднородность содержания системы ее отношений не только к культурно-психологическим феноменам, но к этносреде в целом. Можно говорить о повышении или снижении степени этнической маргинальности личности в соответствии с повышением или уменьшением у нее количества этнодифференцирующих элементов.

Подчеркнем, что понятие «этнической маргинальности личности» (1996) существенно отличается от понятия «маргинального человека» («культурного» и/или «расового гибрида») (Stonequist, 1960), поскольку в нем учитывается климато-географический фактор. Введенное нами понятие предполагает множественность этнодифференцирующих включений, и этим оно отличается также от представления об «этнопсихологической двойственности» личности («двойственной» этнической идентичности) (Мулдашева, 1991) и от представления об индивидах с «маргинальной этнической идентичностью, которые балансируют между двумя культурами, не овладевая в должной мере нормами и ценностями ни одной из них» (Стефаненко, 1999, с. 233) или несколькими культурами человека-посредника между культурами (Bennett, 1986). В связи со сказанным понятие этнической маргинальности личности является методологически наиболее широким, так как ориентировано не только на множественность культурную, но охватывает все разнообразие этнических факторов и параметров, включая, как показано в настоящем параграфе далее, трансцендентные (Бог и другие феномены духовной сферы).

К внутренней среде человека мы относим его психику и антропо-биологические характеристики, а к внешней – природно-климатические и социокультурные (ландшафт, животный и растительный мир, социокультурное окружение), т. е. мир, данный нам в чувственном восприятии. Кроме того, мы выделяем трансцендентную сферу человека – Бог, различные духовные феномены. Исходя из этнической парадигмы для обозначения внутренней, внешней и трансцендентной сферы человека мы вводим таксономическую единицу – «этносреда». Она состоит из материальных, психологических (душевных) и духовных элементов, которые могут быть адекватно описаны только на языке данного этноса. Понятие этносреды более емко и методологически более точно, чем понятие этноса, описывает этничность человека. Отметим, что личность также является подсистемой этносреды, поэтому, строго говоря, можно говорить о субъектности этносреды (принцип субъектности).

Этносреду мы понимаем как систему этнических признаков или систему элементов этносреды (в аспекте развития они же – параметры этногенеза, по Л. Н. Гумилеву), которая может обладать той или иной степенью целостности. Сама этносреда является условием и в то же время результатом этногенеза.

В соответствии с этнофункциональной парадигмой (на основе принципа этнофункциональности) каждый элемент этносреды – материальный, культурно-психологический или трансцендентный рассматривается с точки зрения его этнической функции – этноинтегртрующей или этнодифференцирующей.

К разрушению этносреды, снижению степени ее целостности (в конечном счете – к распаду) в общем случае ведут такие процессы, как индустриализация, войны, миграции, международная торговля, развитие средств массовой коммуникации и т. п., с обуславливающие нарастание количества этнодифференцирующих элементов.

Любая реальная этносреда, так же как и этнос, вследствие «этнокультурной мозаичности» современного мира (и этнической маргинальности человека) содержит как этноинтегрирующие, так и этнодифференцирующие элементы. Если этносреда состоит только из этноинтегрирующих элементов, то речь идет о ее идеальном прообразе. Фактически методология современных исследований по этнологии и этнопсихологии основана именно на идеальной типологии этносов. Возможно, что именно отсутствие в истории идеальных, «ненарушенных» этносред привело В. А. Тишкова к парадоксальному выводу, что «в позитивистском смысле этносов не существует» (1992, с. 5–20). Данное противоречие снимается методологически дополнительным (см. выше) использованием этнической и этнофункциональной парадигмы в описании человека.

Содержание понятия этносреды при сравнении с системой понятий концепции Л. Н. Гумилева по смыслу шире понятия «этнос». Этнос, по Гумилеву, – это «устойчивый, естественно (курсив мой. – А. С.) сложившийся коллектив людей, противопоставляющий себя всем другим аналогичным коллективам, что определяется ощущением комплементарности, и отличающийся своеобразием стереотипа поведения, который закономерно меняется в историческом времени» (Гумилев, 1993, с. 540). Очевидно, что это определение описывает антропо-биологические («коллектив людей»), социокультурные и психологические («коллектив», «ощущение», «стереотип поведения») признаки этноса.