Макияж получился великолепным. Он придавал красивому лицу Кати элегантность и зрелость, при этом не добавляя ни одного лишнего года. Как бы ни относилась Джин к своей подопечной, на ее работе это не сказалось никак.
Пурпурный шелк коснулся кожи жены Паши, заставив ее вздрогнуть. Ни корсета, ни сложных украшений на платье не было. Лишь чуть заметное матовое сияние и более темная оторочка у глубокого выреза. Туфли на высоком каблуке в тон наряду были точно впору. Еще вчера Катя замерла бы перед зеркалом, любуясь собственным отражением, сегодня она даже не взглянула на него. Ей было противно и это платье, и прическа, сделанная ужасной женщиной, которая ненавидела ее за само существование на свете, и макияж, оттеняющий глаза и подчеркивающий губы.
Смирившись с неизбежностью, Катя пошла к двери. Пока она ничего не придумает, ей придется выполнять все прихоти своего мужа. Если она не станет слушаться добровольно, у вампира и его друзей хватит сил заставить ее.
– И еще, Катя, – остановила ее Джин у самого выхода. – Можешь не надеяться на помощь своей подружки. Ни она, ни ее товарищи ничем не смогут тебе помочь. Ты только поставишь всех в очень неловкое положение, если попытаешься.
– О чем ты? – Кате не хотелось больше разговаривать, но слова Джин заставили ее замереть на месте. В голове вертелись смутные образы и давно позабытые нелепые догадки. Ответ на собственный вопрос лежал на поверхности, но за пеленой эмоций ей не удавалось его найти.
– Ой, не притворяйся паинькой! – голос Джин звучал раздраженно. Зеленые глаза глядели из-под длинных ресниц презрительно, с нескрываемым отвращением. Так обычно смотрят на муху, случайно залетевшую в суп, или на таракана, примостившегося на куске дорогого сыра. – Не говори, что ты ни о чем не догадываешься! Это даже не смешно. Если бы Львова могла вырвать тебя из Пашиных рук, она сделала бы это еще вчера. Только вот ты к моменту ее появления уже стала его женой. А значит, вместе со всеми своими родственниками поступила в полное распоряжение Маргариты. И никто – слышишь, никто! – ни один маг и тем более чьи-либо слуги не могут отныне влиять на ваши жизни. Даже забавно, как это «коты» проглядели, что один из вампиров решил связать свою жизнь с дамой из столь большой семейки! Вот им всем попадет от своих хозяев. – Джин зло рассмеялась.
Катя стояла, словно громом пораженная. Будто кто-то невидимый повернул в голове маленький ключик, и кусочки головоломки встали на свои места, сформировав целостную картину. Неожиданное исчезновение Алины из института, отлично сданные экзамены, на которых ее никто в глаза не видел, одежда от ведущих дизайнеров, машина, стоящая целое состояние, несвойственные подруге манеры светской дамы, а главное – то, как она играючи расправилась с бандитами, напавшими на них при последней встрече. Потом перед глазами встало обеспокоенное лицо Львовой, когда она гнала свой «лексус» по ночным улицам, не обращая внимания на светофоры и напрочь игнорируя правила дорожного движения. А еще была рана, затянувшаяся за считанные минуты. Тогда Катя убедила себя, что ей просто показалось, как некогда с Вадимом… Имя бывшего парня всплыло неожиданно и поразило не меньше всех последних открытий. «Кстати, видела твоего бывшего Вадима. Новый год вместе отмечали, он по-прежнему один. А еще я часто вижусь с Владом и Соней. Помнишь, они были у тебя на Новый год?» – тараторила Алина, когда они сидели в дорогущем кафе в центре.
– Нет, этого не может быть… невозможно… исключено. – Катя отрицательно качала головой, отгоняя собственные непрошеные мысли. Влада и Соню, о которых говорила Львова, она совершенно не помнила, а вот Вадим врезался ей в память. Слишком необычным он был, всегда выделялся из толпы. Он не походил ни на одного из ее любовников. И хотя парню не удалось зажечь искры в ее душе, он сумел оставить неизгладимый след в ее воспоминаниях. – Алина никогда не стала бы вампиром, никогда не согласилась бы…
– Она и не вампир, дуреха. Она – светлая, а вампиры бывают только у темных магов. Надеюсь, Паша успел тебя достаточно ввести в курс дела, чтобы ты понимала, о чем я говорю. Твоя драгоценная Алина Львова – воитель на службе Линды Солнечный Свет. Ее любовники – близняшки, умеют промывать мозги. Поговаривают, что они очень сильны. Право, даже жаль, что старшенький сдох, одним достойным противником меньше.
– Антон погиб в автокатастрофе, – машинально повторила Катя слова Алины, хотя уже прекрасно понимала: все, что говорила ей подруга в последний год, было сплошной ложью.
– Ха!.. – Джин откровенно насмехалась. Ей доставляло истинное удовольствие наблюдать за реакцией Кати. – Он не мог погибнуть в автокатастрофе. Он был воителем, бессмертным. У него была идеальная реакция и регенерация, благодаря которой практически любая рана затягивается за минуты, ну за часы, если дело совсем плохо. Он сгинул в замке одного темного, выполняя задание своей госпожи. А твоя Львова, не будь дурой, спуталась с его братцем и все-таки заполучила знак. Не все такие бестолковые, как ты. – Джин перевела дыхание. – Все, идем. Надеюсь, ты меня поняла, они все равно тебе не помогут.
Рыжая отпихнула девушку с дороги и вышла в широкий гостиничный коридор.
Катя побрела следом, ничего не видя и не замечая. Сама того не зная, темная подарила ей надежду. Алина, ее старая подруга, и Вадим, парень, который когда-то любил ее, принадлежали к проклятому миру волшебства. Они были так же сильны, как те нелюди, что держали ее в плену, но принадлежали к вражеской стороне. Если бы ей удалось связаться с кем-то из них, у нее появился бы шанс на свободу. Не было никаких гарантий, что им захочется помогать смертной. О высокомерии сверхсуществ за эту ночь Шемякина узнала вполне достаточно. К тому же, как связаться с Вадиком, она не представляла. На квартире бывшего она не была ни разу, а номер телефона он мог сто раз сменить. Еще существовала вероятность, что за свою помощь они потребуют от нее того же, что и Паша со своей компанией безумцев. Но, по крайней мере, как сказала Джин, среди светлых не бывает вампиров. Слова рыжей о том, что никто из ее старых друзей не сможет ей помочь из-за ограничивающих их свободу магических законов, Катя даже не вспомнила. Окрыленная новой надеждой, она уверенно спустилась по лестнице и даже позволила Паше взять себя за руку, когда он усаживал ее в «мерседес» Джерома, поданный к самому входу в отель.
Как прошел второй день ее свадьбы, Катя не помнила. Поздравления, смех друзей, объятия, тосты слились для нее в единую пытку ложью, на которую ее обрек муж. Сам Паша выглядел как обычно, он улыбался, отвечал на вопросы, кружил ее в танце по огромному залу ресторана, который сам выбрал для второго дня торжества.
– Коледов, что ты сделал с женой? На ней лица нет! Нельзя так усердствовать, здоровье подорвешь! – шутила Машка, обнимая сразу обоих молодых.
– Катька, как я тебе завидую! – вздыхала Анька. – И когда это Пашка стал таким красавчиком? Как я могла этого не разглядеть? А то мы с тобой посоревновались бы, кто круче.
– Павлик – наш герой! Самую лучшую бабу захапал, – ржал Вовка из параллельной группы, опрокидывая в ненасытную глотку очередную порцию водки. С каждой новой стопкой к нему возвращался нормальный цвет лица, несколько поблекший после вчерашнего веселья.
– Если она тебе надоест, только свистни, вмиг утешу! – шутил Андрей, сосед Паши по лестничной клетке. Они вместе ходили в детский сад и в первые три класса школы, о чем парень сообщил новоявленной жене не меньше чем пять раз за последние сутки.
День, окутанный в саван тьмы, пролетел незаметно. За ним наступил следующий, а потом еще один и еще. Так прошли три полных тоски и отчаяния месяца, каждый час из которых тянулся невыносимо долго. Катя из симпатичной, полной жизни, веселой девушки превратилась в затворницу, запертую в золотую клетку новой Пашиной квартиры. Ее окружали красивые дорогие вещи, по вечерам муж приносил ей цветы, изысканные украшения и великолепные наряды, которые она складывала в огромный шкаф в спальне, даже не распаковывая. Надежда, родившаяся в душе от слов Джин, медленно угасала. Связаться с Алиной и попросить помощи у старой подруги не было никакой возможности. Ее ни на секунду не оставляли одну, каждый миг, когда Паши не было дома, возле нее дежурил кто-то из его друзей. Иногда это были члены его боевой группы, но чаще – люди или вампиры совершенно незнакомые. Одни относились к Кате с таким же презрением, почти ненавистью, как и ирландка. Другие сочувствовали несчастной пленнице. Эти тяготились своей скорбной миссией и потому были скрытны и неразговорчивы не меньше первых. Третьи (и их было большинство) выказывали полное безразличие. Чувства смертной девушки оставляли их сердца равнодушными, а ее мольбы и слезы только раздражали. Они пришли помочь своему приятелю Паше или оказать услугу Кире, пользующейся в своем мире огромным уважением. На сантименты и общение никто настроен не был.
