Может сложиться так,
Что твои дрессируемые
Внаглую сложат лапки.
Спутаются кроссовки,
Свяжутся на года,
Но вопрошать бессмысленно,
Кто же их так составил.
В правилах дрессировки
Женщины и кота
Пунктом «один» написано:
Только не надо правил!
Просто
Ты любишь луну и васаби,
А я жаркий день и горчицу.
По небу октябрьской рябью
Летят перелетные птицы.
И наши нестертые грани
Никак меж собой не сомкнутся,
И утром ноябрьским ранним
Тебе снова не с кем проснуться.
Не чувствуешь, как ни старайся,
Чем небо опухшее дышит.
И тот, кто всех ближе казался —
Тот снова тебя не услышит.
И в поисках кнопки тревожной
Бредешь ты по голым сугробам.
А может быстрей и надежней
Домчать до Луны автостопом.
Мы разные – это прекрасно,
Но в этом насмешка успеха,
Что в мире прекрасных и разных
Так трудно найти человека.
И если быть честным с собою,
То только в одном мы и схожи:
Нам хочется гладить душою,
А чувствовать тонкою кожей.
Без граней, без блеска, без пыли,
Без веса, объема и роста,
Мечтаем мы, чтобы любили
Нас в жизни хотя бы раз
Просто.
Шампанское
Мне двадцать. Шампанское пеной,
На исписанном клочке нет свободного места.
Мне все по плечу, и моря по колено,
И по зубам любые Эвересты.
И планы такие дерзкие,
И мир вокруг меня вертится.
Я заедаю бутерброд нарезкой,
А в груди сердце, как прожектор, светится.
Мне тридцать. Все та же пена,
Взрываются бешеные пузырьки.
Я все еще шлю сигналы вселенной
Неровными буквами от руки.
И в перерыве отражение бледное
Мне шепотом успевает сказать:
Чтобы исполнилось то, заветное,
Надо стараться потише желать.
Мне сорок, я слишком взрослая,
Не удивить сюрпризами,
Но также втихую сверяюсь с астропрогнозами
И эзотерическими экспертизами.
Не верю ночным признаниям
И незнакомцам под масками,
А сама, как в двадцать, жгу бумажку с желанием
И бросаю в шампанское.
Я мудрая и почтенная,
Я доживаю столетие.
Вылетело напрочь из головы название пенного,
Путаю адреса и междометия.
Лишь кошки на старые имена отзываются,
А к друзьям некуда больше заглядывать,
Но я начинаю понимать, как мне кажется,
Как все-таки правильно надо загадывать.
И может не поздно еще лечить
Прожектор внутри полуночными сказками,
Жаль только, давно запретили врачи
Пенное пить шампанское.
Колючки
И была она дерзкая да колючая.
Хочешь потрогать? Не вопрос.
Но всегда на сто баллов – и локон накрученный,
И маникюр модный, и лайки получены,
И можно бы лучше, да куда еще лучше -
Икона до кончиков волос.
И была она – ты ей слово, она тебе десять,
Жалко, что ли, слова?
Только первый ряд, и на лучшем месте,
И сама все знает, и с советом не лезьте,
А вот этого мальчика, пожалуй, взвесьте,
Лучше два.
И была она смелая и гордая,
Знала цену.
Завтракала с икрой бутербродами,
Гоняла на бентли, не церемонилась с пешеходами,
И в бутиках, примеряя шмотки модные,
Тайком поглядывала на сцену.
И была она самая классная,
Найдешь ли круче?
Перчатки кожаные, губы красные,
И три высших, и языки знает разные,
И все это выдумки, что несчастная,
Просто одной лучше.
И была она настоящая,
Пока никого рядом нет.
И все папики одурачены,
Помада съедена, локоны взлохмачены,
Долги погашены, счета оплачены,
Аплодирует интернет.
И в такие моменты
Так не кстати проникают в комнату лучики,
Раздражают аплодисменты,
И комплименты, и дешевый блеск новостной ленты.
И она стоит перед зеркалом догола раздета
И сдирает с себя, прямо с кожей, колючки.
Стакан
Оптимист сказал: до края
Будет полон мой стакан.
Скептик бойко возражает:
Это зрения обман.
Пессимист, глаза нахмурив
Говорил – воды здесь нет.
Там в стакане пляшет буря -
Замечал один поэт.
Математик думал – сколько
Капель из него текло?
Реалист сказал – здесь только
Есть стакан, а он – стекло.
А стаканы бьются к счастью –
Добавлял один простак.
Явно здесь работал мастер –
Антиквар отметил так.
Музыкант изящной вилкой
По стакану постучал,
И тотчас жемчужной ниткой
Хор мелодий зазвучал.
А один бродяга в споре
Говорил с дрожаньем рук,
Что стакан – его опора,
Наваждение и друг.
Тем лишь сможем мы гордиться,
Замечал мудрец, кто нам
В бедной старости напиться
Принесет воды стакан.
Кулинар: стаканом можно
Отмерять продукты в торт.
Вольный рисовал художник
Со стаканом натюрморт.
А стакан стоял безмолвно,
Будто вовсе ни при чем.
Каждый то, чем сам наполнен,
То всегда и видел в нем.
Шахматы
Где-то там в голубой дали,
Где в морях ураганы смелые,
Деревянные короли
Научились ходить по белому.
И с тех мы вот так живем,
С этой полукривой усмешкою:
Все хотели бы быть ферзем,
А по факту гоняем пешками,
Перекраивая миры
И лихих обгоняя ласточек.
Но фигуры после игры
В один общий сыграют ящичек.
Мы зависим от пары рук,
И от сотен ходов гроссмейстера.
Убедишься ты в этом вдруг,
Коль попробуешь этим вечером,
Игнорируя личный ад,
Не пугаясь уйти без грамоты,
Не бороться – а выйти над
И рукой
переставить
шахматы.
Синица
Мне вопрос прилетел синицей:
Неужели ты будешь с нами
В соцсетях на своей странице
Разговаривать лишь стихами?
Я скажу максимально честно:
Я бы рада вернуть обратно.
У меня разбежались тексты,
Я надеюсь не безвозвратно.
Я пытаюсь собрать страницы,
Но пока не смогла ни строчки.
Превратилась моя синица
В запятые, тире и точки.
Но открою еще вам тайну,
Только чур, это между нами:
Это все чрезвычайно странно,
Но и думаю я стихами.
А еще я могу стихами
Слушать музыку, удивляться,
Пить вино, делать па ногами,
Звать котов, рисовать, влюбляться.
