Блондин присвистывает. Я скольжу по нему взглядом, а потом останавливаю его на пистолете, который лежит на земле рядом с парнем. В голове мелькает картинка, как он хватает его, целится в меня и спускает курок.

– Ничего себе. И ты всё это время одна шла? – Кит смотрит на меня, а Ричард сидит в стороне и разбирает своё оружие, не обращая на нас никакого внимания.

– Ну, да, – пожимаю плечом.

– А ты крутая, – парень садится удобнее. – Слушай, можешь пойти с нами. Мы направляемся в Неваду. Оттуда недалеко до Лос-Анджелеса. Найдём машину и можем взять тебя с собой. Одной опасно передвигаться, тем более что тебе ещё идти и идти. Двинешься пешком тащиться в такую даль.

Ричард косится на Кита, словно готовый врезать ему, чтобы вправить мозги.

– Ей будет небезопасно с нами. Забыл, кто за нами гонится? – мужчина бросает на меня странный взгляд, и мне становится не по себе.

– Мы оторвались. Найдём машину, и всё будет нормально. Нельзя её просто бросать, тем более что нам по пути, – Кит морщится, и я буквально чувствую, как в нём закипает недовольство. – Доберёмся до базы, а там посмотрим.

Ричард ничего не говорит, продолжая копаться в пистолете.

– Ну, так что? – Кит уже смотрит на меня. – Пойдёшь с нами? Будет быстрее.

Я пожимаю плечом, сама не понимая, чего я хочу. Это в моём стиле вот так просто довериться кому-то, в то время как я не доверяю вообще никому. Ненавижу эти противоречия.

– Хорошо. Но если я решу, что мне будет с вами не безопасно, я уйду.

Кит фыркает, улыбаясь.

– Будешь сам за неё отвечать, – Ричард поднимается на ноги. – Всё будет на твоей совести, – он убирает пистолет за ремень штанов. – Пойду, проверю местность.

Он уходит, оставляя нас наедине. Какое-то время мы молчим.

– Будет весело, – Кит улыбается. – С нами не соскучишься.

Я вяло улыбаюсь в ответ, чтобы не казаться совсем уж бесчувственной, а потом кладу подбородок на колени и прикрываю глаза. Усталость даёт о себе знать. Не только физическая, но и моральная. Всё, что творится вокруг, – это слишком тяжело для меня. Я не настолько стрессоустойчивая, чтобы спокойно переносить подобное. А то, что спрятано в моём фотоаппарате, – это слишком страшно, чтобы воспринимать всё как реальность.

Но как иначе тогда мне это всё воспринимать?

Домой я возвращаюсь только к шести утра – мои друзья решают уйти из клуба лишь после его закрытия, а я, как совестная натура, просто так не могу их бросить. Всё-таки это мой День Рождения, и все они старались ради меня. И я чертовски им благодарна, потому что сейчас, лёжа на животе на своей кровати, я смотрю на экран ноутбука и вглядываюсь в очертания парня, которого сегодня фотографировала. Кадры не идеальные, некоторые даже размытые, но я продолжаю смотреть на них, совершенно не понимая, что я чувствую. И чем дольше длится мой контакт с экраном, тем чаще мои мысли начинают спотыкаться.

Рус. О нём я думала весь оставшийся вечер. О его драке, о его голосе, размытом лице, которое я даже не запомнила, пока стояла рядом, об издёвках, о шутках, о серых наушниках, о цепочках на руке, о сутулой походке и о коротких русых волосах.

Я даже не замечала, как Кристофер пытается подкатить ко мне, как Катрин тащит меня на танцпол и заставляет пить коктейли, я ничего не замечала, потому что всё ещё находилась на улице рядом с парнем и мило с ним беседовала. Я…

Кажется, пропадаю…

Спать совершенно не хочется, но я чувствую, как моё тело постепенно начинает подводить меня: ноги ноют из-за долгого хождения на каблуках, спина, руки, плечи, голова. Я начинаю разваливаться, растворяться, разлагаться на атомы, лёжа на животе и в сотый раз пересматривая видео, на котором бесбашенный работник ЧОПа переворачивает половину клуба.

Я закрываю крышку ноутбука и переворачиваюсь на спину, устремляя взгляд в потолок и чувствуя, как на моём лице расплывается улыбка. Закрываю глаза и снова вижу перед собой размытое очертание мальчишки, словно плохо настроенный фокус фотоаппарата. Господи, да он младше меня на три года! Но такое чувство, словно это я подросток по сравнению с ним. Чувствую себя маленькой девочкой, которой впервые понравился мальчик. Это так глупо…

У меня не было отношений уже четыре года. И, если честно, я боюсь начинать что-то новое, но в тоже время я не хочу больше оставаться одной.

Довериться или нет?

Я снова переворачиваюсь на живот, скатываюсь к краю кровати и с трудом поднимаюсь на ноги, чувствуя, как ноют все клетки моего тела. Потянувшись, я широко зеваю и направляюсь на кухню. Как-то прохладно.

Тишина оглушает, и лишь звуки машин врываются сквозь стены, говоря о том, что Вашингтон начинает просыпаться. Люди поднимаются на работу, на экзамены в университет, на пробежку или просто выгулять собак, а я даже не ложилась.

Сколько ещё человек в мире, которые не спали всю ночь? Сколько ещё таких пропащих душ, которые думают об одном незнакомом человеке, запавшем им в душу? Сколько…

Я одна?

Я захожу на кухню, хватаю чайник и ставлю его на плиту, бесшумно зажигая конфорку. Чай или кофе?

Кофе я пью редко, потому что у меня часто болит из-за него сердце. Возможно, у меня ишемическая болезнь, возникшая из-за стрессов и тревог, но я не уверена. Как-то я была в больнице, где мне сказали приехать через месяц, чтобы записаться на эхо-локацию, но я, как только вышла за двери здания, исчезла для всех врачей этого мира.

Я ненавижу больницы: эти бесконечные очереди, ожидания, бесполезные потраченные впустую часы, неразборчивый почерк врачей и давящую гнетущую атмосферу. Я не больна, я лишь здорова.

Чайник свистит, и я выключаю его, наливая кипяток в заранее подготовленную кружку с кофе. Пар поднимается вверх и обжигает пальцы, а вода превращается в какую-то коричневую жижу. Оставив место для молока, я достаю пакет из холодильника и разбавляю кипяток, заставляя цвет напитка поменяться и стать более приятным.

Запах растворимого кофе расползается по кухне – я беру кружку и возвращаюсь обратно в комнату. Телефон горит, оповещая о пропущенном звонке. Он лежит на кровати рядом с ноутбуком и медленно затухает – я опоздала всего на несколько секунд. Наверное, из-за вибрации я так и не услышала звонка. Дурацкая привычка выключать звук…

Я сажусь на край кровати и беру в руки сотовый. Снимаю блокировку и смотрю на экран, понимая, что номер незнакомый. Моё сердце замирает, и я какое-то время неподвижно сижу на одном месте. Какова вероятность, что мне звонил Рус? Могли ведь ошибиться номером…

Сердце сжимается и увеличивает темп, когда я решаю перезвонить. Я нажимаю на номер и подношу телефон к уху. Сглатываю. Прокашливаюсь. Сильнее сжимаю кружку с кофе, но не пью. Обычно я не перезваниваю никому, только если я знаю, кто звонит, и если это что-то срочное, но сейчас…

Гудки. Сердце разрывается, и я забываю, как говорить. Да что уж там! Я забываю, как дышать…

– Привет, – голос раздаётся с другого конца трубки, он вроде знакомый, а вроде и нет. Я доли секунды сомневаюсь, что уверена в том, кто это. – Разбудил? Извини.

– Да, нет-нет, – я прокашливаюсь. – Я недавно только вернулась. Ещё даже не ложилась. Кофе вот решила попить, – зачем-то говорю я.

– Понятно. Я тоже только с работы вернулся. Мчал домой так быстро, как только мог, – я прикрываю глаза. Это точно Рус. Его игривые нотки в голосе. – Так, что на счёт встречи?

Я набираю в грудь воздух и пытаюсь быстро сообразить, что ответить. Голова пустая и ужасно тяжёлая. Сердце продолжает безумно биться, и я боюсь, что начну заикаться. Рука с кружкой начинает затекать.

– Ну… Сейчас что ли? – шучу я, тихо смеясь.

– Нет, конечно, – Рус тоже фыркает. Я подношу кружку ко рту, чтобы сделать глоток. – Ты сейчас не будешь пить кофе и ляжешь спать, – кружка замирает у моего рта, прежде чем я делаю глоток. Я прикрываю глаза и немного улыбаюсь. – Я тоже сейчас немного посплю, если ты, конечно, не против.