После этого он лично помог одеться парню, сам оделся и пообещал в следующий раз не понижать планку.
Этот следующий раз наступил на следующий же день. Сразу после окончания занятий он побрел прочь, но повстречался с Жориком и Кирюхой и всё понял. Отбрыкивался он замечательно, почти даже сбежал — Кирюха ухватился за зуб, по которому попал Даниил. Но Жорик бульдожьей хваткой схватился за руку жертвы, так, что убежать парень точно не смог бы. И вновь его затолкали в подсобку, вновь его там встретил Рома и вновь он его отымел по полной.
На этот раз Даниил не смог даже ничего сделать толком — сразу же упал под тяжестью тела, казалось бы, невесомого мальчика-одуванчика, и был поставлен раком. Он попытался задергаться, но после проникновения в него члена Ромы, он смирился. И пролежал в роли иногда подрагивающей и стонущей подстилки какое-то время.
Секс в подсобке стал привычкой. Даниил пытался бежать, уходить с друзьями, чтобы Кирюха и Жорик не забрали его, но тогда за дело брался бугай Виталий. Он один раз попробовал так сделать, проводил почти всех друзей по домам, а когда остался один — был ловко оглушен и очнулся уже в лесу совершенно голый на пару с голым Ромой. Все время, пока Рома его трахал, Даниил не сводил глаз с молчаливого Виталия, смотревшего на них безучастно, просто потому что такова его работа. Громко стонал, орал благим матом, но глаз не сводил.
Сбежать не удавалось. Неделю он пытался что-то сделать, пока не понял, что все попытки тщетны. Тогда он применил другую тактику — просто не ходить в институт. Сначала сидел дома, но мать его вскоре выгнала. Потом гулял на улице, и таким образом повстречал вновь Виталия с Ромой. И всё повторилось вновь — лес, холодная земля, безучастный Виталий и грубый секс с Ромой.
Попытался пропадать где-то с друзьями, сидел в здании безвылазно, и получил кучу звонков от куратора, который грозил отчислением прогульщику, если тот не заявится на занятия. Точнее, получила мать, а потом о их содержании узнал и Даниил. И на следующий день мать его лично довела до здания института, чтобы тот точно никуда не слинял. Он смирился со судьбой и пошёл, втайне надеясь, что Рому достало это однообразие и сегодня он к нему точно не прикопается. Зря. Жорик и Кирюха отловили его и бросили в подсобку, предварительно надавав кучу тумаков.
Когда Даниил смирился с этим? Сам он сказать точно не мог. Но той самой точкой невозврата стал момент, когда он сам, не дожидаясь подсобников насильника, пошел в подсобное помещение и сдался на милость Роме. Тот порядком удивился, но возражать не стал — запер лично эту комнату и, как и прежде, оттрахал парня. С тех самых пор помощь четверокурсников как-то не понадобилась. Что-то надломилось в Данииле, раз он, гроза института, сам шёл к первокурснику Юрченко, покорно перед ним раздевался и ложился под его хуй. Но так и было. Рома шутил на эту тему, изощрялся над хулиганом как мог.
К середине мая Даниил просил Рому выебать его как следует. Просил тонко, девчачьим голосом, а Рома в ответ захохотал и выполнил просьбу. К концу мая, на выходных, Корнилов приехал в особняк парня, как тот повелел ему, и эти два дня терпел насилие над собой. Терпел совсем безропотно, лишь постанывая от боли. Маме рассказал байку о ночевке с Андрюхой и попытался даже улыбнуться, показать, что с ним всё хорошо — не смог.
Друзья всё чаще сторонились резко изменившегося парня. Слишком задумчивый, слишком серьезный и молчаливый, было видно по лицу, что у него были проблемы. Кто-то говорил про наркотики, кто-то — про девушку, кто-то сочинил фантастическую байку о том, что к парню приглядывается мафия. Никто даже и подумать не мог, что каждый день, после занятий, в стенах института он подвергается сексуальному насилию.
Мать не находила себе места от волнения, постоянно пыталась разговорить его, но всё было тщетно. Однажды она повела его к психологу, профессионалу своего дела. Парень говорить с ним даже не стал, но после какой-то особой фразы вдруг разрыдался, как девчонка, и долго не мог успокоиться. Но рассказать о происходящем он так и не смог.
Новый Даниил Корнилов был лишь тенью былого себя.
После очередного соития, когда усталый и опустошенный парень побрёл наконец в сторону дома, он думал лишь о том, что ужасно хочет есть. Насилие давно перестало быть для него чем-то страшным и непривычным. Факт этого воспринимался всего лишь, как данность, о которой лучше никому не слышать. Но вдруг он остановился. Запрокинул голову, бросил взгляд на хмурое небо и завис так. Мысли плавно текли с одной темы на другую, долго ни на чем не задерживаясь.
На мгновение все отошло на второй план — все проблемы с учебой, с друзьями, с Ромой и мамой как-то забылись. Всё казалось мелким по сравнению с огромной громадой, ползущей по небесному полотну. Никогда Даниил не был романтиком — а если и были зачатки, то он безжалостно их в себе гасил. Но сейчас он не мог оторваться от неба, несмотря на затекшую шею, быстро летящее время и болевшее тело.
Послышался глухой голос:
— О чём задумался, пидорас?
Даниил опустил голову и тут же получил кулаком по лицу.
Он успел заметить, кто же его ударил, и порядком удивиться. Голос не зря показался ему знакомым. Чёртов Андрей с размаху ударил ногой по рёбрам и попал аккурат туда, куда где-то несколько недель назад целился тот бритый мужик. Даниил заорал, схватился за больное место и задергался. Всё плыло перед глазами, и новый удар, уже с другого бока, никак
— Пожалуйста… — прохрипел парень.
В его глазах стояли слёзы. За последний месяц он так привык унижаться, что даже не думал, что это только еще сильнее разозлит нападавших. Последовало еще нескольких ударов, в самые разные места. Парень лежал без движения, лишь дёргаясь, когда его били. Наконец кто-то поднял его за шкирку. Он раскрыл глаза, которые до этого держал зажмуренными, и увидел широко раскрытые глаза Андрея. Даниил потупил взгляд. В голову полезли воспоминания. Слишком многое связывало его с этим человеком. Они вместе учились в одной школе, затем пошли в один институт, какое-то время Андрей даже ночевал у Дани (проблемы с родителями), вместе они избивали пидорасов, заказывали проституток и бухали.
Сколько всего изменилось с того времени!
Даниил чувствовал на себе тяжелый взгляд Андрея, не смел даже дышать, пока тот наконец не отпустил резко парня. Корнилов рухнул, как мешок картошки, и боялся двигаться. Он услышал бормотание:
— Что с тобой произошло? Как ты опустился до такого…
Как же хотел в этот момент он рассказать всё своему другу. Чтобы всё было, как прежде — двое против всех врагов. Но вновь вспомнились эти мужики, затем Рома с бугаем за спиной, и он промычал что-то невнятное. Сколько раз его так оставляли? Не добивали до конца, а оставляли униженным? Сколько раз давил Рома на его гордость, раз она в конце концов разбилась и от неё не осталось ни следа?
Его в очередной раз оставили валяться на сырой земле, побитым и опустошенным. И он вновь поднялся, наперекор всем, не остался лежать там, хотя очень хотелось. Наверно, только в этот момент он дошел до точки невозврата.
Синяков на лице не осталось, как убедила его лужа. Выглядит он вполне прилично, не считая грязи на лице, которую он кое-как оттер, и на одежде, с которой было сложнее. Но ему повезло — когда он наконец пришел домой, мама возилась на кухне и для успокоения ей было достаточно крика: “Мам, я дома!” Она не заметила ни длинной верёвки, которую он нес в руках, ни мрачного вида сына, ни грязи на одежде. И слава Богу, сказал бы прежний Корнилов со смешком.
Да только будущие самоубийцы не верят в Бога.
Умение вязать узлы, которое он приобрел в оздоровительном лагере, наконец ему пригодилось. Закрепив веревку на люстре, да так, чтоб покрепче, второй конец он после недолгих раздумий все же надел себе на шею. Встал на табуретку, подергал веревку зачем-то, ненадолго задумался. Луч уходящего солнца прошелся по комнате, но не задел стоящего на табуретке Даниила.
