Его голову с силой подняли и глаза Даниила столкнулись с серыми насмешливыми Каланчи. Тот оглядел его, улыбнулся сам себе и сказал:
— Нравится? Хочешь еще?
Надо было бы помотать головой, испытать унижение, но освободиться из рук этих подлецов. Все на одного малявку! Вот тебе и старшеклассники! Но мальчик жадно глотал воздух, набирал заранее, потому что знал — эти просто так не отпустят. И не отпустили. Снова бросили в снег лицом.
Словно откуда-то издалека он слышал хохот, какие-то слова — не разобрать. Снова начала накапливаться сосущая пустота в легких. Снова воздуха стало не хватать. С новой силой Даниил забился, попытался хоть рукой или ногой задеть Каланчу, но заранее знал — не получится. Потому особо не старался.
Рука, держащая его за волосы, ослабла. Надо было бы воспользоваться этим, но мальчик не стал. Снег неожиданно показался теплым. В нём можно и остаться… будет спокойнее… кто-то сказал:
— Ты что, заснул там?
Кто-то коснулся его плеча. Он не ответил, никак не отреагировал. Ни движением, ни чем-либо еще. Пусть думают, что помер, пусть попугаются парни. Затрясли его плечи.
— Просыпайся!
Он поднял голову и открыл глаза. Увидел не высокого Каланчу с его бандой позади, а салон машины и лицо Ромы перед собой. Вздрогнул, уж слишком близко находился от него парень, прижался к двери машины. Происходившее с ним во сне медленно становилось чем-то нереальным, далеким. А вот была реальность —издевающийся Рома, от которого никуда не денешься, скорая свадьба (при одной мысли об этом парня передернуло) и непонятное будущее.
Он бросил взгляд через окно, заметил, что земля более не двигается, машина стоит на месте, у какого-то деревянного дома.
— Мы приехали? — спросил он, едва удержавшись от зевка.
Рома покачал головой. Он казался излишне задумчивым, нахмурил брови, при этом глядя на парня. Впрочем, его мысли не должны были волновать Даню. Он открыл дверь машины нараспашку и выбрался наконец на улицу. Чувствовал слабость в ногах, видно, засиделся, но не слишком испугался — это всё пройдет.
Громко хлопнула дверь. Рома решил последовать его примеру. Он обогнул машину и сказал парню:
— Останемся на ночь здесь. Кирилл уже договорился.
На это Даниил просто кивнул. Потом до него дошло, что Кириллом звали того водителя, но эта информация надолго в его голове не задержалась. Намного больше его интересовало место, где они остановились. Внимательно изучал парень низкие старые дома, в основном, деревянные. Также не обошел вниманием заборы, скрывающиеся за ними огородики, тонкие тропинки и сараи.
По одной из таких тропинок парень заметил бабушку с ведрами в руках. Она пошатывалась, шла медленно, иногда останавливаясь и отпуская ведра. Тяжелые, наверно. В этот момент парень, не особо задумываясь, побежал к ней. Попросился помочь, схватил ведра и спросил, куда нести. Бабушка сначала отказывалась, но затем ей пришлось смириться с молодым помощником. Она указала на соседний дом, и Даниил бодро понес туда ведра. Он слышал, как бабуля ковыляет вслед за ним, а смотрел он не на конечную цель, а на задумчивого Рому, который смотрел на него и до сих пор о чем-то думал.
Шутить он не собирался. И слава Богу!
Бодрее зашагал с тяжелыми ведрами Даниил. И донес их быстро, поставил у крыльца, выслушал благодарящую его старушку, ответил беспечно: “Всегда пожалуйста!”. И пошел к тому дому, у дверей которых до сих пор стоял задумчивый Ромка.
Он прошел мимо него, при этом напрягшись. Ждал какой-нибудь остроты, или резких слов, или какой-нибудь пакости. Но парень ничего ему не сделал.
Это вполне могло быть наигранно. Уж Даниил Рому знал хорошо, из него бы вышел неплохой актер, при желании. Сейчас он такой тихий и спокойный, а потом вдруг раз — и язвительный, и злой, и последний засранец. Но сейчас он выглядел мальчиком-одуванчиком, еще бы нимб сверху приделать для дополнения картины. Парень обернулся и внимательно на него посмотрел. Худощавая фигура, растрепанные темно-русые волосы (как волоски у одуванчика), футболка, обнажающая тонкие руки и особенно запястья, как у девчонки.
Рома вдруг обернулся и улыбнулся. Спокойно, не с издевательским огоньком в глазах, совершенно искренне. Как тогда, когда они в первый раз встретились, когда Юрченко казался тихим мальчиком, не подходящим для веселой компании Даньки Корнилова.
— Любуешься? — спросил он.
Хотелось сказать что-то злое, но сон будто лишил его последних остатков злости и пробурчал спокойно Даниил:
— Да пошел ты…
Развернулся и пошел в дом.
Хозяйка оказалась хорошим человеком. И дом был классным, уютным и по-настоящему деревенским. Будто повеяло каникулами у бабушки в деревни и детством. Она заранее предупредила, что свободной у нее имеется только один диван, да и тот — на одного человека. Водитель решил уйти ночевать в машину, Рому положили на диван, а Даниилу пришлось довольствоваться местом рядом, на полу.
Впрочем, это совершенно устраивало парня. Да и кто стал бы его слушать, если бы не устраивало?
Ночь провели спокойно. Рома его не домогался, правда, долго буравил взглядом, оглядывал, потом еще мешал спать. Он часто ворочался во сне, а диван оказался скрипучим. Но Даниил и это стерпел, лежал долго, смотрел в потолок и думал о своем сне. Очередное воспоминание из жизни. Наверно, именно тогда его в первый раз серьезно избили. Такое не забывают.
Но и он заснул. Со страхом, боялся, что сон снова вернется, и он снова испытает те самые чувства. Но ночь прошла без сновидений. Он закрыл глаза ночью, а открыл уже утром, когда все встали. И он встал. Умылся, оделся, с удовольствием присоединился к завтраку для гостей, который устроила добродушная хозяйка. Рома был невесел. Его бугай сообщил о том, что в машине есть какие-то неисправности и придется задержаться здесь еще ненадолго. Его почему-то атмосфера деревеньки не проняла. Он ходил задумчивый по дому, пока не решился прогуляться по улочкам.
Долгое время ходил Даниил у дома, наблюдал за тем, как Ромин водитель возится с машиной, даже ему помог. По хорошему, ему стоило мешать починке, чтобы уж точно никакой “свадьбы” еще долго не было. Но помогал парень больше от скуки, ежели от желания помочь, да и хотелось поскорее расправиться с этим делом, пока Рома его окончательно не достал. Пока у него есть силы, чтобы терпеть это. А то может ведь и не хватить. И тогда он позабудет о бритых мужиках, друзьях Ромки, о матери позабудет и изобьет до смерти этого придурка.
Успел помочь Даня и хозяйке дома. Она обрадовалась такому помощнику и сразу завалила его делами. Часть из них парень успел выполнить, и колол дрова, когда водитель вдруг сообщил, что все готово и они могут отправляться. Но до сих пор Ромы не было. Парень доколол дрова и пошел искать парня.
Уезжать не хотелось. Все было так замечательно! Потому Даниил шел медленно, особо никуда не торопясь, прошел мимо нескольких дворов, никого не заметил, и решил еще немного пройти, прежде чем вернуться обратно. Кто знает, может, Ромка уже вернулся обратно, а он, как дурак, его еще ищет, старается.
Парень почти прошел в еще один двор, прежде чем его слух не резанули слова:
— Ты доигрался, мажорик.
Дрожь пробежала по телу Даниила. Вспомнил свой сон. Мажориком тут могут называть только одного человека. Он остановился, так и не войдя во двор. Прислушался. Раздался крик, и Даня не сомневался чей. Со злобой чей-то голос произнес:
— Что, ты крутой, да? Хочешь еще? Получай!
На этот раз звуков никаких не услышал парень. Видно, прикрыли рот Ромке, чтобы не орал, как девка, и не привлек внимание. На мгновение в голову Дане пришла гениальная идея — просто свалить тихо и спокойно, будто он ничего не видел и ничего не знал. До смерти Рому не изобьют, он вернется обратно избитый, Даниил старательно изобразит удивление, даже поострит на эту тему. Он поймет, какого это, когда тебя втаптывают в грязь. Это Ромке надо было давно понять. Может, тогда бы все обошлось и не было бы жесткого изнасилования в туалете.
