Однако эти мысли он сразу же отбросил. Лучше всего проскочить мимо Ромы, сбежать из дома и на некоторое время задержаться у друзей. Месяц он где-нибудь побудет, пока мама не вернётся. Только… кто его приютит? Раньше Даня мог бы не сомневаться в Андрее, но после того, как тот реально обиделся на него и обиду свою выместил на нём, дружба их как-то закончилась. Другие же ребята казались ему не друзьями, а скорее приятелями, с которыми радость делить хорошо, а вот беду не получится — отговоряться проблемами, отойдут в сторону, будут смотреть, как он разбирается в своих проблемах сам.
Кажется, Роме Юрченко было решительно наплевать на отказ Дани. Он вытащил из своей джинсовки какую-то бархатную коробочку, встал на одно колено и уж было раскрыл рот, как Даниил заорал:
— Блять, ты что, совсем спятил?
Но просто так Рому не смутить, он помотал головой и торжественно сказал:
— Даниил Корнилов, ты согласен стать моим… кхм… — он ненадолго задумался, —… супругом?
— Нахуй пошел с такими предложениями! — заорал Даниил, — Пидорас ёбанный!
И всё же не выдержал, пробежал мимо стоявшего на одном колене Ромы, едва его не снесся, побежал резво по ступенькам, даже не оглядываясь. Он слышал, что за ним едва ли не по пятам несётся Рома, потому еще быстрее поскакал по ступеням. Парень не боялся упасть. Парень боялся, что Рома догонет его, поймает и силком отвезет в свой особняк.
Пять этажей пролетели быстро. Недолго пришлось задержаться у железной двери, чтобы нажать на кнопку и выскочить на свободу. Он выбежал, ненадолго остановился, чтобы перевести дух, и уж было вновь собрался бежать (бежать куда глаза глядят, ибо точного направления он еще не успел придумать), как вдруг кто-то заорал:
— А ну стой!
Сильные руки обхватили парня за живот. Он обернулся испуганно и едва не заорал: чёртов Виталий, этот ручной бугай Ромы. Дверь подъездная распахнулась, и из дома вышел Рома, который громко дышал, пытаясь восстановить дыхание. Заметив, что Даниил пойман, он усмехнулся, и лично ничего хорошего для себя в этой усмешке парень не заметил. Со страху сильно ударил локтём в бок Виталию, тот чуть ослабил хватку и тогда каким-то чудом Даниил вывернулся и побежал со всего духу. Он не собирался так просто сдаваться Роме.
Однако и Ромин бугай просто так не сдавался. Топот позади ясно намекал на это. Парень петлял по дорожкам, потом рванул на оживленную улицу. Ему было значительно легче огибать прохожих, чем высокому и мускулистому Виталию. Но сил у него было явно меньше — уже у перекрёстка он понял, что скоро не сможет бежать. Он свернул резко за угол — хотя всерьез рассматривал идею бежать напрямик, по переходу, наплевав на красный свет светофора.
Постепенно расстояние между ними сокращалось. Неутомимый бугай, походу не знал, что такое усталость и все сильнее ускорялся. Или это Даня замедлялся? Неприкаянный камень на дороге положил конец этой погоне — парень зацепился за него ногой, не удержал равновесия и рухнул на асфальт лицом. Лежал пару мгновений лицом в землю, чувствуя, как рот заполняется чем-то солёным и противным, сплюнул и уж было собрался подняться, как сильная рука подняла его за шиворот.
Наверно, Даниил бы плюнул этому бугаю в лицо, если бы не сплюнул тогда. Забарахтался в руках, попытался извернуться, продолжить это всё. Слышал явственно голоса прохожих в его поддержку, кричали отпустить парня. Виталий что-то соврал про машину с продавленными шинами из-за этого хулигана, ему поверили и отошли. Даниил хотел сказать, что это вранье, но глядя, как на лицах людей сменилось с озабоченного на равнодушное, он понял, что они его точно не спасут. Да никто его, в сущности, не спасёт, кроме его самого.
Виталий поставил его на землю, схватил за руку повыше запястья и потащил за собой. Даниил еле перебирал ногами, глядел в асфальт и думал, что борьба еще не закончена.
Но Рома считал иначе. Едва он увидел мрачного парня под конвоем, он как-то весь засветился. От гордости, от счастья или от чего-то еще, Дане было невдомек, да и знать не хотелось. Ничего не хотелось. Хотя нет…
Он попытался плюнуть кровавой слюной в это светящееся лицо, но промахнулся. Рома взглядом проследил путь плевка, готовый в случае чего отойти, но остался на месте. После чего поднял глаза на злого парня и проговорил:
— По моему мнению, главный дол-бо-ёб… — это слово он специально протянул, издевается, —…здесь именно ты, Дань.
Наверно, впервые в жизни Даниил Корнилов был готов согласиться с Ромой. Но этого он никак не показал. Молчал, когда парень неожиданно отвесил ему пощёчину в одну щеку. Тихо пробормотал что-то, когда во вторую щеку прилетел тот же удар. Молчал, когда Виталий его запихнул в машину.
И молча смотрел в окно, ожидая, когда же они подъедут к уже знакомому особняку. Но его молчание не обозначало, что борьбу на этом он закончил.
Всё было еще впереди. И к этому новому этапу парень копил силы.
========== Глава 8. Безысходность ==========
Сейчас бы со всего размаху вдарить этому идиоту по лицу, чтобы хоть как-то отыграться на нём. Но Даниил держится — ходит мрачный по комнате, временами набирает маме, чтобы услышать её голос, а вместо этого слышит неживой голос оператора.
Не скупился Рома на комнату и не боялся, что разнесет злой любовник тут все к чертям. Когда наконец парень смог посмотреть на её убранство спокойно, не углубляясь в мысли о том, что он находится в плену у богатого засранца, он отметил и удобную мягкую кровать, и неплохой телек — плазма, висит себе на стене, и бить её даже не хочется, сердце сжимается сильно-сильно каждый раз, когда нервы на пределе и с пультом в руках целится он в тёмный экран.
Чувствовал он себя временами той девчонкой из «Аленького цветочка», что хочет к отцу, да хрен выберется из этой красивой клетки. Временами его положение напоминало простого пленного, пусть и удобства цивилизации ему доступны все. Тот же телевизор не переставал работать в его комнате, даже ночью работал и говорил, говорил, говорил беспрестанно. Это отвлекало парня от плохих мыслей.
А было о чём подумать. К примеру, не врёт ли Рома о том, что его мать уехала отдыхать? Непонятно, откуда бы она могла взять деньги на этот самый отдых. Работа на государство редко предполагает высокие зарплаты, и в мамином случае это правило работало хорошо. Сводили концы с концами, иногда имелась возможность побаловать себя, но не до такой же степени! Уезжать куда-то на месяц отдыхать — это непозволительная роскошь, на которую ни у кого не хватило бы денег.
Даниил все чаще склонялся к мысли, что её, также как и его самого, выкрали и тщательно охраняют. Неплохой способ заставить Корнилова делать всё, что пожелает малолетний богатей Юрченко. И со скрипом в зубах, но Даниил был вынужден признать, что способ в самом деле действенный. Едва только Рома намекнёт на то, что его матери грозит опасность, он сделает всё, чтобы эту опасность отвести. Даже если придётся снова лечь под этого похотливого монстра.
Однажды парень решился прямо спросить о судьбе своей матери. Отловил очередную служанку в одном из бесчисленных коридоров этого здания, потребовал немедленно встречи с её хозяином и принялся ждать. Рома пришёл довольно быстро. Своего любопытства по поводу причины вызова он не скрывал — спросил открыто, не начиная откуда-то издалека. Этот подход к делу понравился Даниилу, пусть ему и не нравился сам Рома. Потому злость в голосе была, по большей мере напускной:
— Где моя мать?
В комнате парня кресло предназначалось, видимо, для самого Ромы — самому Даниилу оно не нужно было, гостей никто к нему пускать не собирался. Парень развалился на нём, расслабился даже, словно не боялся нежданного удара со стороны заложника, и через некоторое время ответил:
— Я уже говорил: она отдыхает. Мне сказала, что уехала на месяц.
Даниил подскочил со своего места и спросил:
— Тогда почему у неё телефон не отвечает?
— Откуда я знаю? — пожал плечами Рома.
Таким образом, этот разговор сам собой зашёл в тупик. Своего мнения парень не изменил, все также считал, что его обманывают. А Рома смотрел на него своими большими голубыми глазами и ничего не говорил: изучал, наверное. Даниил не смог долго терпеть его взгляд, отвернулся к телевизору и сделал вид, что его интересует происходящее на экране. Пронзительный взгляд он ощущал на себе кожей, он не давал ему покоя.
