— Ты говорил, что мы оставим камень в безопасном месте, и я смогу вернуться домой! — возмутилась Ева.

— Сможешь. Но ты останешься Хранительницей, и с этим уже ничего нельзя поделать.

— Как это повлияет на мою жизнь? — с нарастающим волнением спросила девушка.

— Надеюсь, никак.

— Ты не знаешь? — начала понимать Ева. — Проблемы решаются по мере возникновения, да? А я, получается, могу и не дожить до этого момента.

— Я здесь для того, чтобы с тобой ничего не случилось. Но да, я не знаю, как быть дальше. По ряду причин.

— Если мы оставим камень в столице, а я вернусь домой, будет ли он по-прежнему сдерживать тьму? И буду ли я в порядке вдали от камня?

— Да. И да. Но мы никогда не оставались надолго без поддержки самих Хранителей. Они всегда были опорой нашего мира, его защитниками и основной мощью. Ещё задолго до вторжения.

— Но я ведь ничего не могу…

— От тебя ничего и не требуется, кроме как выжить и спрятаться. Возможно, это будет лучший из сценариев. Тут мы подошли к «во-вторых». Очевидно, что Первокамень мешает планам Повелителя Хаоса, поэтому он желает избавиться от него. Живой Хранитель — это единственный способ доставить камень к нему. За тринадцать веков случалось всякое: и Хранители попадались в лапы демонам, и сам Первокамень оказывался в Цитадели Дор’Шадаса, в самом сердце тьмы. На наше счастье, артефакт куда крепче, чем кажется на первый взгляд. Но чем чаще подобное происходит, тем больше шансов, что Сарис найдёт способ уничтожить рубин. Поэтому задача каждого Хранителя — оберегать Первокамень любой ценой.

— Даже если придется пожертвовать собой? — едва слышно спросила Ева.

— Да. Николас попался в ловушку, хотя от кого-кого, а от него я этого не ожидал. Он знал, что это убьет его, но отдал камень, передал сообщение одному из моих Стражей и увел погоню за собой. Я не жду от тебя ничего подобного, нет. Я надеюсь, что, будучи разлученной с камнем и не имея способностей Хранителя, ты не будешь представлять интереса для Хаоса.

— Но если этот самый Повелитель решит, что очень хочет попробовать уничтожить Первокамень, они будут искать меня?

— Будут. Но то, что ты не отсюда, может сыграть на руку.

— А может не сыграть?

— Я ничего не могу обещать.

Ева вдруг почувствовала себя обманутой до такой степени, что непрошеные слезы начали наворачиваться на глаза. Она без лишних объяснений понимала, что, пока кулон у нее, за ней будут охотиться те, кто напал на Николаса, но от осознания, что это теперь будет висеть над ней всю оставшуюся, возможно, короткую жизнь, внизу живота Евы внезапно образовался тугой комок страха.

— Ответишь честно мне на один вопрос?

— Конечно.

— Сколько Хранителей погибло за последние лет сто?

Лебен опустил глаза:

— Если считать Николаса, то семь. И их кровь на руках тех, кого так боятся наши спутники.

========== Глава IV ==========

В эту ночь девушка не смогла уснуть, равно как и в последующую. В каждом ночном шорохе Еве мерещились убийцы, подосланные за ней. От чувства безысходности противно сосало под ложечкой и едва ли не тошнило. Ева стыдилась этого приступа паники, но ничего не могла с собой поделать. Неудивительно, что во время дальнейшего плавания она клевала носом, сидя на скамье, и, дабы не ловить девушку за бортом, Лебен велел ей ложиться на одеяла на дно лодки. Чувство тревоги не покинуло ее и во сне, сшитом из обрывков гнетущих сцен, где она постоянно от кого-то убегала.

Когда же Ева проснулась, сперва решила, что наконец-то приятные грезы окутали ее, но, как только услышала голос Лебена, приказывающего причаливать, тут же пришла в себя и принялась жадно рассматривать крутые берега, на которых раскинулся по-настоящему сказочный город. Тут и там стройные ажурные башенки вздымались в небеса, ослепляя своей белизной в лучах полуденного солнца, а на высоких террасах нежились дивные висячие сады. Берега соединяли величественные арочные мосты, своды которых густо поросли плющом, равно как и изящные резные колонны, увенчанные затейливыми фонарями, что окружали пристань на правом берегу, к которой они и подплывали.

— Терадас, — вкрадчиво произнес Лебен. — Родина альвов, лесного народа. И, на мой взгляд, истинная жемчужина Элизия.

Ева не могла не согласиться с мнением элизианца, потому как и представить себе не могла, что может быть место прекраснее. Стараниями солдат лодка аккуратно подошла к причалу. Лебен спрыгнул на помост и, подав руку, помог Еве переступить борт. Ни Ноттон, ни Ирлек не изъявили желания сойти на берег. Отказались они и от денег, что предложил им элизианец. Кратко попрощавшись, повторив жест с приложенной к сердцу ладонью, они поскорее взялись за весла. Ева, с одной стороны, всем сердцем пожалела бывших спутников, которым теперь предстоял путь вверх по течению, а с другой — с пугающей завистью поняла, что для них опасность уже миновала.

В начале пристани их встретил низкорослый, на добрую половину головы ниже Евы, мужчина, одетый в вычурный дублет цвета молодой листвы и в причудливый головной убор, который он тут же стянул, явив миру милейшие острые ушки. Прижав шляпу к груди, альв поприветствовал путников поклоном.

— Капитан, Хранительница, добро пожаловать! Меня зовут Дроувер, я провожу вас к загонам.

Лебен ответил тем же приветствием и предложил немедленно отправляться.

— Загонам? — тихо спросила Ева.

— Надеюсь, ты любишь кошек.

— Кошек? — ещё больше удивилась девушка. — Зачем нам кошки?

Лебен на короткий миг хитро улыбнулся, но промолчал.

От пристани вымощенная дорога вела в двух направлениях: вверх, в город, что царственно возвышался над ними, и прямо, через доки, как поняла Ева, к внешним стенам Терадаса. Куда они, к ее огорчению, и направились.

— Если захочешь, потом мы вернемся сюда, — не осталась незамеченной для Лебена ее реакция.

«Главное, чтобы это потом было», — подумала девушка, но в ответ лишь кивнула.

— Не желаете ли для начала отобедать? —предложил Дроувер, которому приходилось едва ли не переходить на бег, чтобы идти вровень с высоким элизианцем. — Если вы спешите, то как раз у южных ворот есть чудесная таверна. Хозяйка готовит прекрасное рагу!

— Ты прав, мы спешим, — начал было Лебен, но, взглянув на умоляющее лицо Евы, не удержался от тяжелого вздоха. — Ну, хорошо, веди. И раз такое дело, распорядись и о ванне. Нам предстоит та ещё неделька.

— Конечно, господин Лебен! — любезно отозвался их провожатый.

Львиную долю постоялого двора, на который привел их Дроувер, занимала просторная конюшня, откуда раздавалось довольное лошадиное фырканье. А в одном из домиков с резным фасадом расположилась уютная и светлая таверна.

Рагу было воистину бесподобным! Особенно после недели на сухом пайке. Лебен не смог сдержать улыбки, когда Ева спросила, можно ли добавки. Как только они покончили с обедом, миниатюрная хозяйка, госпожа Теоберта, сообщила, что ванна готова. Пока поднимались на второй этаж, Лебен наставлял:

— Кулон не снимай, ничего ни от кого не принимай, не ешь, не пей. Если что, я буду за дверью.

Девушка вошла в комнату, посреди которой разместили широкую медную ванну на кованных ножках. Еве было очень неловко, когда хозяйка помогла ей раздеться и окунуться в горячую воду. Расплывшись в улыбке, отчего по ее милому личику разбежались паутиной морщинки, госпожа Теоберта подала мыло и масла, спросила не желает ли Хранительница чего-нибудь ещё, и, получив отрицательный ответ, удалилась. Ева осталась наедине с собой. Горячая ванна приятно расслабляла одеревеневшие мышцы, а аромат душистого мыла дарил ощущение отдыха и покоя.

Солнечные лучи, что струились в окно, сквозь толщу воды причудливо играли бликами на гранях рубина, увлекая за собой мысли Евы, та и не заметила, как стала засыпать. Несмотря на обстановку вокруг, сон не пожелал нести успокоение. Девушка вновь очутилась в темном лесу, удирая от невидимых преследователей. Она бежала изо всех сил, ветки мучительно хлестали и царапали ее тело, но оторваться никак не удавалось, она слышала, что ее нагоняют. Тут она поняла, что больше не может и не хочет бежать! Резко остановившись, она развернулась лицом навстречу неприятелю, зажала в руке рубин и гаркнула: «Хватит!»