Чуть остыв, чародей зашагал вдоль прочих полок. Затем замер – нога наступила на что-то мягкое. Опустив взгляд, Погост с омерзением понял, что безнадежно изгваздал сапог в чьих то останках – монашеских, судя по белому балахону. Если учесть степень сохранности его сапога монах поджидал с десяток лет, то есть здесь он оказался уже задолго после сожжения монастыря. В одной из рук трупа был зажат покрытый ржавчиной клинок. В другой котомка. Вокруг тела мелом начертан во многих местах стершийся круг. Кривенько так начертан.
– Не пугайся, странник, – голос, что раздался из темноты, казалось каждой своей интонацией пытался сделать обратное. Безжизненный, безликий он ясно говорил о том, что его хозяин уже давно не вдыхал в себя воздуха.
В белой дымке, что выплыла к Погосту с трудом угадывались людские черты. Ряса, пояс, голова: все это то проступало, то сглаживалось, будто говорящий с чернокнижником стоял в густом киселе тумана.
Лицо щекастое, лукавое если в жизни он и был монахом, то явно из тех, кто в пост, прижимал к себе не крест, а сладкую грудинку, и по ночам, незаметно для остальных братьев цедил из бочек винцо.
Впрочем Погост уже давно отучил себя судить о людях по внешности.
– Не беспокойся. Это ты меня пугаться должен, – Погост небрежно поднял руку в жесте изгнания. Впрочем заклятье пока не было произнесено. Чернокнижнику не хотелось так радикально прерывать обратившегося к нему.
– Прошу тебя не твори богомерзких чародейств. Лучше поговори со мной… Расскажи не пойман ли еще демон, от которого так страдал в свое время Норнберг?
– Черный Повар? Ты о нем? Вроде новостей не было.
– Я так и знал… Выслушай меня. Я ждал пока хоть кто-то придет сюда почти двадцать лет. Возьми с собой мои записки. Принеси их герцогу. Он поймет. Он тебя наградит. Прошу…
Монах внезапно пропал, точно его и не было. Подземелье вновь стало пустым и молчаливым. Погост склонился над котомкой монаха, распуская шнуровку. Внутри были книги: Евангелие, которое колдун оставил без внимания и три больших, затянутых в кожу тома. Колдун зашелестел листами. Переложил в свою сумку. Не мог же чернокнижник устоять перед книгами по демонологии?
Покачав головой Погост взял котомку монаха и решительно вытряхнул. На пол упали всякие мелкие безделицы: трут, кремень, куски ссохшейся до состояния камня рыбы, да пригоршня медных монет. Погост уже собрался осмотреть на предмет записок остальное подземелье, как вдруг заметил торчащий из под рясы краешек обложки. Выдернув находку маг стал обладателем неряшливого вида книжки из скверно сшитых листов пергамента.
Повинуясь все возрастающему интересу он стал разглядывать ее внимательней. На первой странице было крупно выведено, что находка принадлежит некоему Иерониму из Белолеского аббатства. Далее шли числа напротив которых тянулись аккуратные строки текста. Бегло перелистав тетрадь до конца, Погост остановился всматриваясь в последнюю запись, та будто в противовес остальному написанному была выведена не только неразборчиво, но и еще почти что наискось, через весь лист, перечеркивая предыдущие заметки.
Слова были выписаны столь криво, что Погост надолго отрешился от реальности пытаясь разобраться лишь с первой строкой.
Дальнейшему изучению помешал тихий шорох раздавшийся в другом конце зала. Тонкие губы Погоста исказились в ехидной усмешке. Похоже нечисть на его счастье была добита не полностью и теперь ему будет на ком выместить неудовольствие, вызванное падением стеллажа и порчей сапога.
Подняв факел повыше, чернокнижник простеньким заклятьем заставил его разгореться во всю мощь вырывая врага из тьмы. После чего медленно, спиной вперед отступил к выходу.
Выбирающееся из пролома в дальней стене существо было красиво. Огромная, длиннее тройки лошадей и толстая как бочка змея неотрывно смотрела на него десятками человечьих глаз. Точнее не совсем змея, а нечто длинное состоящее из смешанных друг с другом людских костяков и оканчивающееся огромной пастью, с торчащими вместо зубов человеческими ребрами. Несколько довольно свежих останков в не успевших толком истлеть черных мантиях, примостившихся в середине змеиного тела, тоже не давали Погосту поводов для энтузиазма. Отбросив мешающую книжку к дальнему стеллажу, колдун начал заклятье.
Издав дробный стук, потревоженная нечисть заскользила вперед. В ожерелье глаз отразилась фигура чернокнижника спешно вычерчивающая в воздухе колдовские фигуры.
Взревело, и сорвавшийся с пальцев Погоста огонь зачернил белоснежную морду, выпаривая шары глаз. Не слишком обеспокоенная этим нечисть продолжила скользить вперед, жадно открывая страшную, необъятную пасть.
Выругавшись Погост свалил в сумку первые попавшиеся под руку книги и прижав ее к себе выскочил в коридор, вычертив пальцами новое заклятье. Впрочем к его неудовольствию сорвавшиеся с потолка тяжелые изумрудные капли способные вмиг растворить не то что любые кости, но и даже рыцаря в полном доспехе, лишь окутали змею пленкой слизи.
Скривившись от такого неуважения к своему чародейскому мастерству Погост угрюмо взмахнул рукой, руша на преследовательницу каменный свод позади себя.
В конце-концов книги и откопать потом можно будет, главное сейчас целым остаться.
– Вот собственно и все. Потом я беспрепятственно вернулся в замок, начал обсуждать с герцогом как бы побыстрее выкопать книги, но тут случилась небольшая неприятность из-за которой Лис Седьмой изменил ко мне свое отношение и меня кинули в камеру. Не желая придавать огласке истинную причину моего заточения герцог велел обвинить меня в сношениях с дьяволом и прочая, прочая, прочая… Признаний моих трибунал получить так и не смог, процесс все тянулся и тянулся… А потом, как начал лютовать демон все вообще обрадовались и обвинили во всем меня, получив официальный повод срубить голову.
– Подожди, я уже ничего не понимаю. А на самом деле почему тебя схватили? И что было дальше, после твоего прибытия из руин монастыря?
– Почему схватили? Вот это тебя не касается ни в коей мере. А дальше… По прибытию назад я засел в архивах ратуши и выяснил, что, некий монах Иероним занимался поимкой Черного Повара восемь лет назад, и пропал в разгар поисков, когда по всей видимости нашел что-то очень важное. Так что ознакомится с его записями наша прямая обязанность. Кроме легенды об этом демоне мы вообще почти ничего не знаем о нем. Да и не только мы, вообще почти никто. Так что, путь у нас лишь один: в катакомбы. Конечно, разобрать завалы одной только магией будет сложно, но попытка не пытка, не так ли, палач?
Когда Погост закончил рассказ они давно прошли городские ворота и миновав жмущиеся к ним выселки направились к частоколу деревьев на горизонте.
Лес был обжитым: следы кострищ, свежие засеки на коре, сломанные древки охотничьих копий. Вскоре попался замерзший труп с обвившимися вокруг сосны кишками: это герцогские егеря застали браконьера за рубкой деревьев и согласно всем традициям вскрыли тому живот и намотав содержимое нутра на ствол, заставили обходить кругами, до того времени, пока душа не ушла из тела. А что еще поделать? Леса и так вырублены дальше некуда. Ненасытный люд жрал их куда верней лесных пожаров.
Идти пришлось почти до вечера. От холода спасала лишь быстрая ходьба, да трескучий шар огня плывший перед ними по воле колдуна…
– Держись Мэри, нам бы до вон того холма добраться, – без устали шагающий чернокнижник указал на виднеющуюся вдали снежную шапку утыканную редкими черточками деревьев.
Мэрган промолчала чтобы поберечь силы, лишь яростнее вгрызаясь зубами в тушку белки. Несчастный зверек час назад принявший смерть от молнии чернокнижника отчаянно вонял горелым мясом, опаленной шерстью, но после дня непрерывной ходьбы через лес был самым настоящим деликатесом.
– Интересно… – тулово Погоста внезапно замерло поднимая свою голову на вытянутой руке, – Очень интересно.
Мэрган до боли напрягла глаза, следя за рукой Погоста. Вскоре она тоже различила огонек разгоревшийся на самой вершине холма. В уже начавшем синеть вечернем небе появилась струйка дыма.
