– Я с вами! – спрыгнула с забора. Положила свою лапу на лапу Аполлинария.

***

– Не знаю, – проканючил Барсик, вращая трусливыми глазами. – Страшно. Хирург – он совсем безбашенный.

– Ты почему такой бздунишка? – Берта презрительно поморщилась, глядя на рыжего кота, любимца местной учительницы. – Или тебе приятно таскать ему жратву и прогибаться перед ним?

– Ну, это же Хирург! – тоскливо замяукал Барсик. – Он крутой!

– Я тебя поняла, – кошка потеряла к нему всякий интерес, гордо вышла за калитку. – Только время потеряла с тобой.

Барсик виновато вздохнул.

– Берта, да ты не обижайся!

– Барсик, иди нахер!

***

– У меня дети! – Матильда показала на пищащие в углу комочки. – А если со мной что случится?

Аполлинарий понимающе кивнул. Кошка смотрела на него с сожалением. Эта черная ангора была не из трусливых, и с удовольствием бы встала под их знамена, но дети…

– Я понял, – кот толкнул сетчатую дверь летней кухни.

Матильда смотрела на него, с независимым видом идущего по дороге. Вздохнула.

– Сохрани тебя Матроскин!

***

– Да легко! – сибирский кот воинственно смотрел единственным глазом. – Да хоть сейчас!

– Ты погоди, Васька! – засмеялась Берта. – Нам еще надо народ собрать.

– А кто уже согласился? – он обдал кошку ветром перегара.

– Рыжик, Николай Николаевич, Агата, Дымок, Симба, Марат, Ольга, Алмаз старший, Алмаз младший… – начала перечислять Берта.

– Подожди, Берта! – перебил Васька. – Николай Николаевич – он же старый и полуслепой! Ему шестнадцать лет! Куда этому старперу?!

– Ну, если он захотел… – развела лапами Берта.

– Ладно, – согласился Васька, хищно ощерившись редкими зубами. – Дай знать, когда начнется заварушка!

Он с удовольствием потер лапами в предвкушении битвы. Васька был напрочь отбитым котом, алкогольно-зависимым хулиганом, местным дебоширом и забиякой.

***

– Босс! – косые глаза смотрели испуганно. – Они народ собирают!

Хирург усмехнулся.

– А вот это уже интересно!

– Да-да! – горячо продолжал Косой. – Ходят по дворам, опускают тебя по-всякому, против нас терпил настраивают.

– Это еще ерунда! – мрачно просипел Гайморит. – Джек, сын собачий, к Алтаю обратился.

Хирург напрягся. А вот это уже скверно.

– Собирайте пехоту! – коротко приказал он.

***

– Это не наши тёрки! – Алтай пристально смотрел на Джека светлыми глазами.

– Я понимаю, Алтай, – Джек почтенно склонил лохматую голову перед главой клана бродячих псов. – Но Хирург беспределит, совсем уже от лап отбился, отморозок.

– Чтобы я, Алтай, влезал в кошачьи разборки?! Ты в уме?! – оскалился Алтай. Две огромные немецкие овчарки, его личные бодигарды, угрожающе надвинулись, обнажив клыки.

– Алтай! – Джек с опаской отступил на шаг. – Хорошо, пусть не за котов, за меня впишись! Видишь, как меня отделали? Сволочи, со спины налетели!

Алтай задумался, сел на задние лапы. Внимательно изучил его ободранные бока и исцарапанную морду.

– Ладно. Выделю тебе пару своих бойцов. Это все, что я могу для тебя сделать, Джек.

Джек благодарно приложил лапу к широкой груди и в почтении склонил голову перед белой болонкой.

***

Гайморит и Косой смотрели нагло, вызывающе.

– Слышь, фраерок? Завтра на рассвете на берегу реки! Ждем тебя со всем твоим детским садом! Просохатите стрелку – пожалеете! Впрочем, вы в любом случае пожалеете!

***

Утро выдалось хмурым. Небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, грозящими в любую минуту пролиться сильным дождем.

Аполлинарий оглядел свое «войско»: 22 кота, включая его и Берту. Собственно, их должно было быть на одного больше, но этот «один», а именно одноглазый сибирец Васька, вчера на пару с хозяином навернул два литра бормотухи и утром даже встать не смог.

Судя по данным разведки в лице быстрого и зоркого Марата, количество противника, в данный направляющегося к месту забитой стрелки, превосходило их численность в два раза. Печальный факт, поэтому основные надежды возлагались на сидящих в стороне трех псов: беспородного Джека, кавказскую овчарку Тессу и немецкую овчарку Акелу.

Аполлинарий прохаживался вдоль своего войска.

– Дорогие селяне, или, если позволите, односельчане! Запомните сегодняшний день! Через час сюда придет ваш враг, который на протяжении нескольких лет…

– Ась?! – глуховатый Николай Николаевич, стоя на трясущихся задних лапах, приложил переднюю к облезлому уху. – Громче, голубчик!

Аполлинарий повысил тон.

– Я говорю, что через час сюда придет враг, который…

– Ась?! – снова подал голос Николай Николаевич. – Какой-такой овраг?

Аполлинарий закрыл глаза, вздохнул, еле сдерживаясь.

– На протяжении многих лет этот враг притеснял вас, обирал и унижал! – продолжил он, надрывая связки. – И сегодня мы положим этому ко…

– Ась?!

– Да ты достал, дед!

– Говори, Аполлинарий, я ему буду на ухо повторять. – Берта, посмеиваясь, подошла к старому коту.

Но у Аполлинария от злости на престарелого кота уже все слова вылетели из головы, хотя речь эту он готовил всю ночь.

– А что говорить? – вздохнул он. – Через час сюда придет Хирург со своей бандой, и мы должны доказать, что с нами нельзя обращаться как с рабами.

Все согласно закивали. Аполлинарий показал в сторону стоящей на песке банки с синей краской, которую «одолжили», с молчаливого согласия Джека, у хозяйственного заведующего клубом и прикатили на берег еще ночью.

– Сейчас каждый подойдет к этой банке, окунет лапу и обмажет себя этой краской. Это для того, чтобы наши верные друзья-псы в горячке боя не приняли вас за врага. Мы для них все на одну морду. И в том, что бой будет горячим тоже можете не сомневаться. Может, кто-то передумал? Лучше сказать сейчас.

Никто не шелохнулся. Все были готовы к любому исходу.

Вдруг с пологого склона скатился серый клубок. Это был Васька.

– Аполлинарий! – единственный пьяный глаз продолжал вращаться. – Не серчай! Я же не опоздал?

– Нет, Василий, ты не опоздал. Я рад, что ты здесь.

Василий расплылся в редкозубой улыбке. Подмигнул.

– Да мы их сейчас под орех всех! А потом отметим это дело! Я там заныкал флакон!

Аполлинарий с грустью кивнул, оглядел сельских котов. Ну какие они бойцы? Обычные домашние коты и кошки, привыкшие к спокойной размеренной жизни. Разве только Васька… Но и тот – пьяный!

***

Они шли плотным потоком. Черные и белые, серые и рыжие, полосатые и в крапинку. Породистые и беспородные. Блатные и честные бродяги. И было их ровно 50.

Остановились в нескольких метрах, посмеиваясь над сельскими котами с синими полосами на спинах и боках.

– Эй, чмошники! – крикнул Хирург, возглавлявший процессию. – Вы еще можете передумать! Я сегодня добрый, поэтому за вашу борзоту просто повышу положенный мне процент и отпущу с миром! Только шавок потреплем немного!

Тесса тряхнула крупной красивой головой, зарычала. Акела хранил спокойствие. Джек бил лапой по песку, ему не терпелось броситься в драку. Но все решал Аполлинарий, он здесь был главным.

– А ты, харя блатная, пасть захлопни! – прошипел Аполлинарий в ответ. – Базаришь много, утырок!

Довольный оскал медленно сполз с красивой черной морды. Хирург повернулся к своей кодле.

– Этот фраер – мой!

И тут прогремел гром, полоснула молния, и на землю хлынули потоки воды. Словно сигнал сверху: начинайте!

И они начали!

Это был самый настоящий бой не на жизнь, а на смерть, где никто не просил пощады и не жалел врага. Над пузырящейся от дождя рекой разносились кошачьи вопли, лай собак, звуки ударов, стон раненых, скрежет зубов. Влажный воздух рассекали когти. Взметались фонтаны крови, вздымался мокрый песок.

Аполлинарий увернулся от удара, острые как бритва когти Хирурга прошли в сантиметре от его широкого носа. Взмахнул лапой, и Хирурга отбросило на Гайморита, который отбивался вслепую от мелькающих с невообразимой скоростью, словно ножи в мясорубке, тонких лап Берты. Косой выл под ударами ревущего от ярости Марата, бок о бок с ним храбро сражалась Ольга, вцепившаяся острыми зубами в ухо огромного черного кота.