Улыбка заиграла на лице Гермионы, когда она представила Забини в гостиной Пуффендуя с чашкой чая и окружении маленьких барсуков.

— Даже не хочу знать, что вызвало у тебя такую улыбку, Грейнджер.

Забини ухватил её и потащил к подземельям. Гермиона не горела появляться средь белого дня в этом змеином кодле. Со всего Слизерина она находила приятными только двоих людей: Забини, который сейчас тянул её за руку, и Малфоя, по которому она успела очень сильно соскучиться, хотя не видела его всего лишь несколько часов. Пугало то, что она начала чувствовать такую острую зависимость в человеке, это слишком отвлекало и заставляло мозг напрягаться в два раза сильнее. Преодолев путь от Большого зала к подземельям всего за несколько минут, гриффиндорка уже оказалась в дверном проеме враждебного факультета.

Обитель Слизерина кишела людьми и была непривычно оживленной. Все разы, которые Гермиона имела удовольствие тут бывать, она встречала только несколько знакомых лиц, зато сейчас тут были все, начиная от первокурсников и заканчивая выпускниками.

— Какие люди пожаловали к нам, — раздался голос Теодора Нотта, который восседал на кресле. — Какими судьбами, грязнокровка?

— Нотт, будь добр завалиться, — вступился Забини, пропихивая Гермиону к двери своей спальни. — Не к тебе она пришла, этого должно быть достаточно.

— Забини, как грубо, — фыркнул Нотт и приблизился к Гермионе. — Так что, грязнокровка, какими судьбами?

— Держи дистанцию, Тео, — ответила Гермиона, отпихивая от себя слизеринца. — Мало ли, вдруг, грязная кровь заразная?

— Приятно слышать, что ты не отрицаешь очевидное, — рука Тео потянулась к лицу Грейнджер. — Странно, что в тебе совмещаются такие несовместимые вещи: грязная кровь и симпатичное личико. В тебе всё такое красивое? Малфой смог по-достоинству оценить все твои плюсы? — его рука скользнула ниже, останавливаясь на груди.

Звонкая пощечина оставила красное пятно на идеальном лице Тео, а рука Гермиона зазудила в желании влепить еще одну.

— Еще раз протянешь ко мне свои грабли, — прошипела Гермиона. — И останешься без них. Понял?

Кто-то глухо рассмеялся в гуще гостиной. Пальцы Нотта тут же оказались на шеё Гермионы и крепко сдавили, перекрывая путь к кислороду. Пока Блейз пытался утихомирить Нотта, Гермиона прохрипела невербальное заклятие и руки слизеринца начали покрываться гнойными фурункулами, а сам он отлетел от Гермионы на метр, вглубь гостиной.

— Сходи к мадам Помфри, — прочистила горло гриффиндорка. — А то твои прекрасные чистокровные руки не вызовут больше доверия у очередной подстилки, Нотт.

— Блядская сука, — завопил Нотт. — Ты — блядская сука, Грейнджер. Я уже обещал Малфою, а теперь и тебе обещаю — ты сдохнешь, я сам тебя прикончу.

— Удачи, Теодор! — воодушевленно пожелала Гермиона и направилась к двери Блейза.

Как только дверь закрылась, она смогла выдохнуть. Её трусило, а тело пробирал озноб. Гермиона чувствовала, что с каждым разом магия давалась ей проще, но взамен требовала больше. Всякий раз, когда она применяла свою силу, её бесы все сильнее жаждали крови.

А с каких пор ты, Грейнджер, получаешь удовольствие от того, что пытаешь людей?

Если бы гостиная не была под завязку наполнена людьми, то только Мерлину известно, что Гермиона сотворила с этим слизеринским выродком. Ей хотелось запустить в него несколько проклятий и смотреть, как он корчится от боли, умоляет сжалиться над ним. Гриффиндорку ужаснули мысли, что она нуждается в том, чтобы причинить кому-то боль, её так легко стало спровоцировать на агрессию. Достаточно было одного косого взгляда в её сторону, чтобы она потянулась за палочкой.

— Грейнджер, это же пиздец, — голос Забини звучал как-то по-новому или передавал те эмоции, которые она прежде в нем не видела.

— Ты о чем, Блейзи?

— О том, что ты сделала с Тео, — возмущенно ответил мулат. — Я понимаю, что засранец позволил себе лишнего, но ты вселяешь в меня куда больше страха своими действиями, чем Нотт словами. Ты понимаешь, что ты прокляла его на глазах у всего факультета?

— Пусть докажет это, — Гермиона постаралась улыбнуться. — Я не доставала свою палочку и не произносила вслух никаких проклятий.

— Да, — согласился с ней друг. — Но ведь это была ты, я знаю. Это была невербальная магия, Гермиона.

— Блейз, я пришла сюда, чтобы помочь тебе с костюмом, а не для констатации очевидных фактов, — парировала Гермиона. — Показывай свои костюмы, я хочу поскорее убраться отсюда.

Забини не стал с ней спорить и достал со шкафа несколько костюмов разных оттенков и фасонов. Гермиона не особо всматривалась в наряды друга, погружаясь в свои раздумья и покручивая кольцо на пальце, которое в последние дни всё время было горячим.

Спустя час они определились с праздничным прикидом для Забини и Гермиона упорхнула из подземелий. Она закрылась в женском туалете и посмотрела на своё отражение в зеркале. Холодная вода не помогала прийти в чувства и ни капли не отрезвляла разум.

— Моргана Ле Фэй.

Зеркало потемнело, и в нем появился образ рыжей ведьмы.

— Какого черта со мной происходит, Моргана? — Гермиона кричала, всматриваясь в зеркало. — Объясни мне, что со мной происходит, почему я теряю контроль над собой и своими силами?

— Ты не теряешь контроль, моя дорогая, — защебетала ведьма. — С тобой все в порядке.

— Со мной ничего не в порядке, будь ты проклята, — Гермионе хотелось разбить это зеркало, чтобы прогнать спокойствие из голоса ведьмы. — Я завожусь из полуоборота, готова убить каждого, кто посмотрит не так в мою сторону. Я вчера пытала своего друга, Моргана. Ты всё ещё думаешь, что со мной всё в порядке?

— Да, — ещё спокойнее отвела Моргана. — Что дурного в том, что ты можешь постоять за себя? Или тебе больше нравилось, когда в ответ на оскорбления ты могла лишь кинуть пару незначительных фраз? Просто признай в себе эту силу и перестань накручивать по пустякам.

Гермиона бессильно рухнула на пол и обхватила руками голову. Её так сильно пугало происходящее, что самым разумным сейчас казалось просто остаться в этом туалете до конца своих дней, чтобы больше никому не причинить вреда. Мысли потоком проносились в голове, заставляя гриффиндорку изводить себя еще сильнее. Образ ведьмы покинул пределы зеркала и предстал перед ней, заглядывая в глаза гриффиндорки, которые были полны безумия. Рука Морганы потянулась к ней и ласково погладила за щеку.

— Ох, детка, — она убрала руку и обеспокоено посмотрела на Гермиону. — Дело вовсе не в твоей силе или её избытке. Тут кое-что другое.

— Что? Ты о чем?

— Любовь, — палец Морганы ткнул в грудь Гермионе. — Ты влюблена, это чувство поселилось в твоём сердце.

— И что с этого?

— Это чувство отравляет тебя, — очень тихо ответила ведьма. — Любовь — слишком светлое чувство. Такому чувству не место в твоем сердце. Чем глубже оно пускает корни в тебе — тем быстрее яд распространяется. Любовь доведет тебя до того, что ты будешь жить только одной мыслью — кого бы еще убить.

— И что мне делать с этим? — слезы брызнули из глаз.

— Отказать от этой любви, если не хочешь в ней сгореть.

— Уходи! Проваливай! — Гермиона подскочила на ноги и начала руками прогонять образ рыжей ведьмы. — Я не хочу больше видеть тебя! Не хочу!

Кольцо на пальце вспыхнуло огнем, и зеркала в туалете задрожали. Гермиона взорвалась слезами и отчаянным криком в тот момент, когда они превратились в тысячи мелких осколков, разрезая на ней одежду и проникая под кожу. Краны прорвало, затапливая пол туалета, а деревянные кабинки превратились в труху. Бесы внутри её души водили задорные хороводы, бросая ненасытные взгляды и требуя очередную порцию крови.

Гермиона проплакала несколько часов, пропустив обед. Только когда запасы слез были исчерпаны, а горло запершило от боли и жажды, она немного успокоилась. Легкое движение палочки привело туалет в прежний вид, возвращая на место зеркала и кабинки и убирая воду из-под ног. Лицо Гермионы опухло от слез, а одежда была мокрой и пропитана кровью. Она ещё раз выдохнула, придав своей форме надлежащий вид, и распустила волосы, чтобы скрыть заплаканное лицо.