«Смех Единорога исцеляет душу человека.

Слёзы Единорога исцеляют тело человека…»

«… даруя молодость, здоровье и силу». Молодость, здоровье и силу на долгие, долгие годы! Об этом свидетельствовали древние манускрипты. Об этом втайне думал каждый участник благородной охоты. Правда, таковых было сравнительно немного: экспедиция предпринималась в строжайшем секрете и участия в ней удостоились лишь вернейшие вассалы короля.

Король торжествовал, рыцари ликовали: охота увенчалась небывалым успехом. Живьём поймать единорога – это вам не глупую косулю добыть! Сей зверь известен умом и свирепостью: легко обходит самые коварные ловушки, и даже если охотникам удаётся его загнать, столь яростно сражается, что взять его можно только смертельно раненым. Годами слуги короля рыскали по диким чащам в поисках редчайшего существа, уже почти ставшего мифом, хитростью и угрозами выпытывали сведенья о нём у жителей лесных поселений – и наконец-то зверь пойман! Ценность трофея увеличивал ещё и тот факт, что пойманный единорог, похоже, был последним в Европе…

Крепко связанная добыча неподвижно лежала в повозке, лишь белые бока едва заметно вздымались и опускались, да подрагивал витой серебристый рог. Рог тонкий и сравнительно короткий, всего с локоть, но этого с лихвой хватит, чтобы приготовить средство от любых известных и неизвестных ядов. Все участники охоты рассчитывали получить в награду хоть по напёрстку бесценного снадобья. Ну а вожделенный эликсир молодости, конечно же, достанется королю – уж он-то заставит бестию прослезиться! По утверждению алхимиков, древних и нынешних, достаточно одной слезы единорога, чтобы продлить молодость человека на десятилетия. А его величество, будьте уверены, способен довести до слёз кого угодно, даже зверя!

Лишь один человек в шумной ораве вельмож и слуг оставался мрачен. Теренс Эрхарт, недавно принятый на службу за заслуги покойного отца, дальнего родственника короля, лихорадочно сжимал уздечку, стараясь унять дрожь в пальцах. Казалось бы, после того, как на глазах шестнадцатилетнего парня скончались от чумы родители, оба брата и больше половины обитателей родного поместья, ничто уже не могло его пронять. Однако вид великолепного существа, лежавшего в повозке, заставлял сердце то сжиматься от боли, то бешено колотиться от возмущения. Опутанный грубыми верёвками, брошенный на грязную солому, единорог всё равно оставался чудом – неземным, немыслимым, неуловимым… Юный паж хоть и наблюдал за охотой со стороны, – а может, как раз поэтому – ясно видел, что зверь сдался охотникам не сопротивляясь, да и в западню угодил как-то нелепо: такой мудрый и сильный, он мог почуять, обойти, в конце концов, перепрыгнуть проклятую яму! Но нет, он словно сам предпочёл плен… Почему?!

Теренс так задумался, что пропустил мимо ушей звук рога – сигнал отправляться в обратный путь.

– Пошевеливайся, юнец! – рявкнул на него сэр Хьюго, один из советников короля.

– Прошу прощения, сэр! – бодро отозвался юноша: он уже принял решение. – Я, кажется, забыл кубок милорда на месте стоянки. С вашего позволения, я быстро туда-назад…

– Догоняй, растяпа! – отмахнулся от него рыцарь, спеша занять своё место во главе кавалькады.

Теренс не мешкая повернул коня обратно в лес, туда, где поймали единорога. Вот и стоянка: трава вытоптана, обломаны ветки кустов и деревьев. Юноша спешился и дальше двинулся пешком, по следам охотников направляясь к яме-ловушке. Что он искал? Он и сам не знал. Никакого кубка он, конечно же, не терял. Однако необъяснимое чувство влекло его назад, на место… преступления.

А вот и оно: глубокая яма, вырытая посреди звериной тропы… Боже мой! Так вот почему единорог сам сдался охотникам: он – вернее, она – спасала детёныша!

Малыш стоял у края коварной ямы, дрожа на тоненьких ножках – совсем ещё кроха, раза в два меньше новорожденного жеребёнка. И даже не отшатнулся, когда Теренс приблизился к нему.

– Бедолага… Тоже остался один на всём белом свете, – сдавленно прошептал юный       паж.

Единорожек поднял на него большие тёмные глаза, полные нечеловеческой скорби, и тут же повалился на траву, вконец обессилев. Юноша подхватил его, прижал к груди и осторожно погладил по головке, где на месте будущего рога блестела перламутровая шишечка… Будущего? А есть ли будущее у этого чудесного создания?

Слова, определившие всю дальнейшую судьбу Теренса Эрхарта, вырвались сами собой:

– Не бойся, малыш. Я тебя спасу – Бог мне свидетель!

Потрясённый собственной клятвой, Теренс прильнул лицом к маленькому беспомощному существу, и слёзы, невыплаканные слёзы ребёнка, слишком рано ставшего взрослым, потекли по его щекам, сливаясь с ещё одной – не его, но такой же жгучей, как слёзы всех сирот на земле…

А несколько минут спустя юноша уже мчался по лесной дороге на гнедом коне, надёжно закрепив перед собой драгоценную ношу, завёрнутую в плащ от чужих глаз. Вот только ехал он в противоположную от королевского замка сторону.

Но король и его рыцари, опьянённые удачей, так спешили домой, что не заметили отсутствия юного пажа. Как не заметили и того, что пленённый единорог больше не дышит.

Бытует мнение, что близнецы, в особенности идентичные, схожи во всём – от физиологии до выбора профессии и спутника жизни. И будто бы понимают они друг друга с полуслова…

Ох, как озадачились бы исследователи феномена близнецов, познакомившись с парочкой совершенно, ну прямо-таки совсем не похожих друг на друга двойняшек! Отдалённое сходство уловить можно, но только если знать о нём заранее. Попробуй-ка угадай за ярко-зелёными контактными линзами Лии безмятежные серые глаза Эммы, за рыжими кудряшками и ярким макияжем первой – светло-русую косу и бледноватый лик второй. Лишь очень внимательный наблюдатель – художник, психолог или шпион – подметил бы схожие черты: скулы, какие принято называть славянскими, тонкий прямой, вроде как галльский нос, нежный овал лица – и, возможно, догадался бы, что перед ним родные сёстры Ристич. Хотя родство их выдавала не столько внешность, сколько некая общность манер, свойственная детям, выросшим в одной семье.

А что касается понимания с полуслова, это да! По крайней мере, Эмма всегда понимала попытки Лии втянуть её в очередное дерзкое предприятие, как бы тонко сестра ни манипулировала её чувствами, попеременно давя то на жалость, то на совесть.

В данный момент она давила на пресловутый сестринский долг.

– Ну пожалуйста, сестричка! Всего на пару часиков, ну что тебе стоит! – умоляла Лия, понизив голос до шёпота, дабы не привлекать внимания окружающих. Зря старалась: посетители кафе, официанты и просто прохожие, спешившие по тротуару мимо столиков на террасе, неизменно косились на её точёные ножки в красных туфлях и оголённые плечи в воланах шёлкового платья.

Впрочем, Лия в любом одеянии была хороша. Чувство стиля, балетная осанка и уверенность в своей красоте делали её неотразимой. Хотя подруги-одноклассницы, а затем и однокурсницы, подражая ей, не добивались и половины подобного эффекта. Потому что Лия была эффектна сама по себе, от природы.

– Эмма, только ты можешь меня спасти! – страстно шептала она, наклонившись через столик.

– Прямо-таки спасти?

– Да! Если хочешь, это вопрос жизни и смерти!

– Серьёзно? – Эмма пригубила стакан с соком, чтобы скрыть улыбку.

– Не веришь? Я жить без него не могу! Пусть это звучит пафосно, но именно о таком мужчине я мечтала всю свою жизнь…

– Не пафосно – банально. На моей памяти, это уже пятый или шестой мужчина, о котором ты мечтала всю свою жизнь!

– Да, я не раз ошибалась! И что из этого следует? Что я не достойна счастья? – с вызовом бросила Лия. А буквально через мгновенье её глаза наполнились слезами, губы задрожали, плечи скорбно поникли. – Ты пойми, я люблю его! Эта поездка – мой единственный шанс…