– Тс-с-с! Пристрелить его, и дело с концом, – шепнул архивариус. – Кид, давай!

– Нет, перережу! – упирался Горшечник.

– А если он учует и убежит? – испугался архивариус. – Ты помнишь, что Грейзмогл сказал?

Кривой Кид поднял арбалет и прицелился. Несмотря на отсутствие глаза, он считался самым приличным стрелком среди грейзмогловских прихвостней. "Везёт ему, – говорил Клюкл, которому кроме гусиного пера и стакана ничего нельзя было доверить, – глаз закрывать не надо".

Только одноглазый стрелок собирался спустить тетиву, как вдруг Малина бросил жевать, привстал и замер, смотря прямо перед собой. Вода рядом с берегом закипела, пошла бурунами, а потом… О, ужас! Из вод Быстроструя вылезло огромное соможабое чудище. Оно повращало выпученными глазами-тарелками, горящими в темноте, а затем выбросило жуткий раздвоенный язык, обвив Малину за горло. Раз! И зеленобородый исчез в кошмарной глотке вместе с бараньей ногой. Только колпак, который хойб носил на лысой голове, остался лежать на берегу.

Троица от неожиданности подавилась воздухом. Он застрял в легких, заперев дружный вопль ужаса. Крик вырвался только тогда, когда Обжора Глок, а это был именно он, утробно срыгнул.

Глоку и раньше приходилось глотать хойбов, в основном от скуки, но на этот раз его прельстил запах жареной баранины. Глок забрёл в эти края из-за морков. Чужие гастрономические пристрастия объяснить всегда сложно. Отведав морковского мяса на побережье, соможабый монстр решил, что судьба преподнесла ему подарок в виде потрясающего десерта. Всё, что он переваривал до этого, не шло ни в какое сравнение с новым блюдом. Вот он и пошлёпал вверх по Быстрострую, охотясь на морков. Чем дальше он продвигался, тем больше их попадалось. Только пресная вода иногда вызывала приступы тошноты. Но ради лакомства можно было и потерпеть.

Архивариус нёсся так, что Кривой Кид с Горшечником отстали и потеряли его из виду. Клюкл подпрыгивал и петлял как заяц. Наконец, добежав до леса, Клюкл взобрался на толстенный вяз. Там, дрожа от страха, он просидел до утра, но чудище не появлялось. Постепенно, с наступлением рассвета, ужас перед монстром стал мельчать, уступая место страху перед Грейзмоглом. "Оно его целиком слопало, – стенал Пью Клюкл, – а господину посланнику голова нужна! Он-то теперь точно мою головушку снимет! Ай-яй-яй!"

Поутру продрогший архивариус тоскливо заковылял по лесной тропинке. Крупные капли садились на длинный нос бумагомарателя, лениво свешиваясь, а затем обречённо падая в грязь. Несмотря на дождливую погоду, в глотке царила неимоверная сухость.

"Пить!" – проблеял сам себе Клюкл, увидев крупный лист лопуха, наполненный дождевой водой. Присев и осторожно взяв трясущимися руками зелёный "сосуд", архивариус стал жадно глотать. Внезапно он заметил сидевшую на суку ворону. Но не птица привлекла его внимание, а то, что она держала в своём клюве.

"Да никак воровка брошь где-то спёрла!" – Клюкл поднял голову и впился взглядом в блестящий предмет. Вещица была явно золотая. Архивариус возбуждённо зашептал себе под нос:

– Сиди, сиди, голубка… Тихонечко, тихонечко…

Незаметно взяв лежащую под ногами палку, Пью Клюкл, почти без замаха, резко швырнул её в ворону. Подброшенная метким ударом, плутовка возмущённо каркнула. Вещица выпала. Метнувшись к добыче, охотник опередил птицу, и обобранная неудачница, с криком негодования, полетела прочь.

При ближайшем рассмотрении вещица оказалась золотым медальоном с каким-то недрагоценным камнем в оправе. "Похоже на кусок усмариловой руды, – Клюкл досадливо поморщился. Но ничего, здесь золотишка хватит на целый винный погребок!"

Мысль о предстоящем угощении согревала, делая погоду не такой уж и промозглой. Обретя смысл существования, довольный бумагомаратель припустил по тропе намного быстрее прежнего.

Странно, но пить уже не хотелось. Сухость во рту куда-то исчезла, а голова стала на удивление ясной. Клюкл и припомнить не мог, когда такое с ним творилось. Бодрым шагом дойдя до перехода, архивариус, немного подумав, направился в Новый Хойбилон.

Спустя некоторое время Пью Клюкл, сияя как медный начищенный таз, появился в таверне Гагенса. Он только что вышел из лавки ростовщика, который предложил за отобранное у вороны украшение хорошую цену. Цена архивариуса устраивала, но он, будучи отъявленным сквалыгой, решил посетить ещё и ювелира-гнома, жившего на другом конце улицы. Но вот незадача, по пути как раз находилась таверна. Левая нога истребителя чернил сама сделала выверт в сторону входа. "Пропущу кружечку, – решил Клюкл, – ведь всё равно деньги почти у меня в кармане".

По виду архивариуса Гагенс понял, что тот сегодня настроен платить. Обычно за выпивку Клюкл расплачивался мелкими канцелярскими услугами.

– Пинту эля? – спросил трактирщик и потянулся за пустой кружкой.

– И ещё старого хойбилонского, да пополнее! – с выражением хозяина жизни заявил бумагомаратель.

Посетители, расположившиеся неподалёку, повернули головы: «Никак у нашего пьяницы-крючкотвора сегодня богатый улов!»

Архивариус благоговейно поднёс ко рту кружку эля, опустил в неё свой длинный нос и стал пить жадными глотками. Затем Клюкл замер и как-то недоверчиво посмотрел поверх кружки на Гагенса. Что-то было не так. Эль почему-то не производил на архивариуса своего обычного действия. Клюкл застыл и вытаращил глаза: "мистика!"

Трактирщик тут же прихлебнул сам, но ничего подозрительного не уловив, пожал плечами и услужливо поставил перед Клюклом кубок старого хойбилонского. Архивариус сразу же потерял мучившую его мысль, потянулся к кубку и, мыча от наслаждения, осушил его.

Бумагомаратель закатил глаза и вновь прислушался к своим ощущениям. О, ужас! Тёплая хмельная волна отказывалась принимать несчастного архивариуса в свои объятия. Слегка подвывая, Клюкл резко обернулся, сверля глазами завсегдатаев, словно пытаясь установить источник непозволительной шутки. Не увидев ни одного чародея, он опять потребовал пинту эля.

Так продолжалось раз пять. Архивариус глотал, потом слушал, потом зеленел, краснел и снова заказывал. Вскоре истребитель чернил стал похож на раздувшийся бурдюк. С трудом передвигая ноги, Клюкл выкатился на улицу. Не глядя по сторонам, бормоча ругательства вперемежку с вырывающимся из горла бульканьем, обманутый хмелем архивариус направился в сторону гнома-ювелира.

Но путь оказался долгим. Каждый куст и закоулок притягивали Клюкла как магнит. Всего остановок было семь. На последней, у забора ювелирной лавки, его застали проезжавшие мимо пограничники. Нарушителя моральных устоев схватили за шиворот, посадили в повозку и доставили прямиком к Гуго Грейзмоглу.

Загробный Брю потрудился на славу. Каток, который он устроил, радовал малышню ещё несколько дней после свадьбы. Лило и соседские ребятишки с визгом слетали вниз по ледовой дорожке, устроенной на склоне в конце улицы. Только папаша Уткинс, давно уже простивший проказника, всё время ругался и бегал посмотреть, как там дела: "Вот разобьёт себе нос или, чего доброго, сломает что-нибудь, что тогда делать? Рядом же ни Четырбока, ни даже его Санитара нет!"

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.