-- Жалко тех, кто слаб и за себя постоять не может. А Нещечко бессмертный и сильный. Ещё я устала от его надзора и хочу пожить самостоятельно.

   Юленька, которая нахлебалась самостоятельности по самое "не могу", промолчала, потом снова начала разговор:

   -- Ещё я удивилась, что ты к бабушке на могилку не ходишь.

   -- А я не знаю, где она, -- ответила Катюшка. - Когда бабуля умерла, я ничего не видела от слёз и не соображала. Приехали какие-то люди, показали завещание, ею от руки написанное, мол, хочет она быть похороненной на родине. А где эта родина, соседи сразу забыли. Потом я узнала, что по второму завещанию, заверенному нотариусом, бабушка оставила мне очень большие деньги. Хватит нам с тобой и выучиться, и свадьбы сыграть, и жильё купить или построить. Дом с участком тоже мой до тех пор, пока я не захочу его кому-нибудь подарить. Продать его нельзя. А ты знаешь, я каждое утро и вечер бабушке рассказываю всё. И чувствую, что она меня слышит. Разве что не отвечает, -- погрустнев, сказала Катюшка. - Искать её могилу не стану, бабуля всегда знала, как будет лучше для всех.

   Юленька вдруг покраснела. Она свою бабушку часто называла старой дурой, занудой, лохушкой, терпилой. После гибели, естественно. Будь Изольда в живых, Юленьке прилетело бы много ответных заклинаний, из которых зубная боль -- самое лёгкое.

   -- Но ведь всё будет хорошо. Так? - с надеждой спросила Юленька.

   -- Обязательно, -- откликнулась подруга.

   Когда к подъезду Юленьки подъехал грузовичок, многие соседи выглянули в окна. Но помогать никто не вышел. Уж очень грубой, заносчивой и недоброжелательной была внучка ведьмы.

   Зато сразу подскочили три сообщника-грабителя, которые водились с городской нечистью и нарушали закон о частной собственности по три раза в день. На квартиру Юленьки их навели Белая Девушка и Присоска, но попасть в неё из-за охранных заклинаний они не могли. У них слюни текли от мысли, сколько добра может быть в ведьмовском жилье.

   Одного иронично звали Глазастый из-за бельма, второго - Носик из-за уродливого угристого носа, третий прозывался Вареником из-за громадных вывороченных губ.

   Воровская шпана быстренько освободила грузовичок и стаскала гостинцы в квартиру. Потом Вареник сказал: "С вас пятихатка". Катюшка только похлопала глазами, а Юленька сказала: "Давай деньги. Это город, а не посёлок". Катюшка расплатилась.

   Шпана ушла, а вместе с ней пропали гостинцы бабы Люды: килограмм масла, трёхлитровая банка сливок, большой пакет творога и свиной окорок. Шпана не знала, что над продуктами поработала Дарья-Матильда, и последствий предвидеть не могла.

   Вареник своровал в магазине пакеты, порезал масло, грязными руками расфасовал творог, и тройка воров вышла торговать. Они говорили: "Свеженькое маслице с творожком бабка из деревни прислала". Люди при одном взгляде на продукты по сливочно-жёлтому отливу понимали, что они натуральные, и шпана обогатилась. Трёхлитровая банка сливок была тут же куплена какой-то хозяйкой, едва ей дали отхлебнуть сладковатые, плотные, тающие на языке сливки.

   Подельники купили пива, багетов и пошли в укромное место пировать. Они прямо руками разодрали окорок и наелись нежного сала и мяса, пахнувшего чесноком. Кости выбросили собакам.

   Только со всеми, кто отведал "гостинца", приключилась беда под названием диарея, или понос. Вместе с извергаемым беспрерывно содержимым кишечника выскакивали разные червяки, смотрели вверх и спрашивали: "Чо выставился, а? Сиди, не вставай, наших у тебя в животе ещё много. Они покамест на волю не хотят".

   Все пострадавшие оказались в инфекционной больнице, где и опознали продавцов, которых потом увезла полиция. За нарушение правил торговли и нанесённый горожанам вред шпана получила полтора года колонии.

   Говорящих червяков передали на исследование учёным, но твари стали нецензурно выражаться. Пришлось их залить формалином. В нём они сначала замолчали, а потом сдохли.

   Глава шестая

   1

   В это время в Черемховке Матильда Карловна, которая далее будет именоваться Дарьей, отправилась осматривать дом. Она потянула на себя калитку и легко открыла её. Осторожно вошла, стараясь сдержать биение сердца - ведь она сейчас окажется один на один с домашним духом. Вреда он ей причинить не может, таки Дарья теперь временная хозяйка. Но всё равно боязно.

   И вдруг калитка заскрипела петлями, сделала обратный ход и хлопнула Дарью по спине так, что она полетела носом в песчаную дорожку. Дарья обернулась - кто это там хулиганит? Калитка была закрыта.

   Дарья сделала несколько шагов по дорожке. Справа, от курятника, послышался волчий рык. Дарья с волками дело имела и угрозу различить могла. Кто бы мог подумать - это добрейший спокойный пёс Дружок показал ей громадные клыки.

   -- Тихо, Дружок,тихо, свои, -- сказала Дарья. - Не будешь слушаться, прогоню.

   И это несмотря на то, что благополучие пса было оговорено отдельно!

   Тут, видимо, Дарью настиг солнечный удар или давление поднялось, потому что ей послышалось в рычании:

   -- Тихо, Дарррья, тихо, а то на живодёрррню сведу!

   Ведьма тряхнула головой, отгоняя дурноту, и почувствовала движение возле ног.

   Глянула вниз: её брали в окружение трёхмесячные цыплята, хлопая невыросшими крыльями. Но в их клювах она увидела совсем не маленькие зубы! Дарья с визгом бросилась на крыльцо с открытой дверью, на которой висели ключи, ворвалась в прохладные сени и отдышалась. Ей пришлось признать, что она вовсе не смелая, а трусиха. Это ведь не ведьм на войну посылать, а идти в дом бывшего врага.

   Над громадной вешалкой было прибито расшитое понизу петухами полотенце, а на нём надпись жирными тёмными буквами: "Привет, Дарья!"

   Ведьме стало приятным внимание, и она приободрилась. Но буквы немного перекосились, будто живые, их повело в сторону. Часть их с жужжанием поднялась в воздух. А потом и вовсе они бросились на ведьму и облепили ей лицо. Это оказались обыкновенные мухи!