– Дурак ты, а не телохранитель! – я дернулась и зарычала: – Руки от меня убери!

– Конечно, – Защитник тут же отстранился и, усевшись рядом, бросил водителю: – В дом Комарова. Придётся пообщаться с твоим отцом, Ева, раз со мной ты не хочешь разговаривать, как взрослая.

Он посмотрел на меня, возмущённую, и примирительно добавил:

– Это для твоего же блага. Однажды я охранял модель, у неё была похожая проблема. В итоге ей пришлось ложиться в больницу, потому что все преследователи, которых она боялась, оказались лишь плодом её изможденного голодом воображения, – Дэми нахмурился и пробормотал: – В вашем случае, воображение разыгралось не у тебя, а у твоего отца.

Дэми сжал челюсти так, что на гладковыбритых щеках снова затанцевали желваки, и отвернулся к окну.

– О чем ты? – я заинтересованно притихла. – Какие преследователи? Папе вечно мерещится то, чего нет. Впрочем, он и жить за меня собирается, – договорила тише. Голос дрогнул и сорвался в сип: – Чему я удивляюсь?

Я вскинула ладони, собираясь еще наговорить кучу грубостей, а потом поняла, что это бессмысленно – холодный мужчина будто не слушал меня.

Ну и похрен!

Я сложила руки на груди в тугой узел и отвернулась к противоположному окну, подальше от Аполлона Медведевича. Это будто бится головой о бетонную стену: все равно никто не услышит с другой стороны.

Отец силой и шантажом выдает меня за нелюбимого, а мужчина, к которому тянет по-настоящему, даже не заметил, пропустил мимо ушей, мое откровенное «хочу тебя».

В глазах защипало, захотелось плакать. Я плакать? Это просто пиздец какой-то? Что со мной не так?

Я ткнулась лбом в холодное стекло и закрыла глаза. Поскорее бы мы доехали домой: возьму гитару и буду волать всю ночь. Пошли все вон. Все только и могут, что пользоваться мной, никому нет дела до того, что я чувствую.

Вот была бы жива мама… Я была бы ей нужна.

Фургон притормозил у ворот в ожидании, и тут раздался какой-то странный скрип. Дэми преобразился в одно мгновение. Лицо его словно окаменело, глаза сверкнули, губы шевельнулись:

– Стоять! – он так посмотрел на водителя, что тот беспрекословно послушался. – Ручник на себя.

Замер на миг, прислушиваясь, а я не могла отвести растерянного взгляда от его побелевшего лица. Дэми повернулся ко мне и рявкнул:

– Быстро все из машины! – посмотрел на меня так, что сердце замерло, и, перегнувшись, распахнул дверцу и просто вытолкнул меня наружу. – Ева, беги!

Не знаю почему, я подчинилась, как и водитель, без вопросов. От наполненного глубокой тьмой взгляда Дэми стало страшно. Я слышала его прерывистое дыхание, когда неслась на каблуках, не разбирая дороги и спрашивая себя, зачем это делаю.

А потом что-то ударило в спину, и под страшный шум я упала на землю.

Твою мать! Как и предрекал Дэми, лицом в грязь!

Но сверху на спину навалилась такая тяжесть, что выбило из лёгких весь воздух. Дэми подгрёб меня под себя, и на миг перед глазами потемнело, в ушах зашумело. Я увидела, как что-то упало рядом и с ужасом узнала покорёженный капот нашего фургона.

Дышать стало трудно, я забилась в панике, а Дэми отстранился и перевернул меня. Держа за плечи, тряс, словно тряпку:

– Ева! – кричал он, оглядывая меня с головы до ног. – Девочка моя, ты не ранена? Нигде не болит?

– Твою мать, – выдохнула я, держась за рёбра, да произнесла те же слова, что и нашу ночь любви: – Тяжёлый!

Дэми неожиданно прижал меня к себе и так судорожно вдохнул, что защипало в глазах… а потом стал заваливаться вбок. Отпустив меня, осел на землю. На короткостриженном затылке, рядом со старым шрамом, который я рассмотрела утром перед побегом, сейчас пузырилась кровь.

Я заорала во все горло: срывая связки, не щадя голос:

– Помогите! Пожалуйста! – горло сдавило спазмом: такое бывает только если перетрудить, и я знала, что петь в ближайшие дни не смогу. Жертвуя последними звуками, я снова позвала на помощь, но последние слова провалились в пустоту. Сорвала голос.

Не помню плакала я или нет, но злилась точно. Повернула охранника на землю, боком, оторвала кусок платья, обнажая себя почти до бедер, и приложила ткань к его затылку. Зашептала ему на ухо:

– Дэми, я тебя сама убью, если ты сейчас умрешь! Пожалуйста, не бросай меня так рано… – последнее показалось призрачным шевелением губ, невесомым прикосновением к его еще теплой коже.

Наклоняясь над мужчиной, вдыхая его мускусный запах, смешанный с дорогим парфюмом, со сладковато-солоноватой ноткой, я осознала, что он был прав: кто-то на меня охотится, а я не воспринимала всерьез.

Мир неожиданно сузился, накренился и выбил меня в темноту.

Открыл глаза и увидел её. Ева смотрела на меня так, словно я убил её любимого кота.

– Сука, ты всё-таки жив, – сквозь зубы процедила она.

– Знала бы ты, как жалею об этом, – просипел я и скорчился: – Блять… Что с моей головой?

Прикоснулся к повязке, а колючка хрипло проговорила:

– Ничего особенного, просто капот затылком поймал. Были бы мозги – все бы вытекли. А так… можно сказать, тебе повезло!

Я хмуро посмотрел на неё:

– Что с твоим голосом?

– Потапыч ещё спрашивает! – взвилась пискляво бабочка и вскочила с кровати, на которой лежала рядом со мной. – Забыл, что сделал?

Я похолодел:

– Где я? – с ужасом посмотрел на светлое окно. В белоснежных шторах запутались яркие лучи утреннего солнца. Светлая мебель, огромная кровать и зеркало в полстены. И так понятно, но я всё равно спросил обречённо: – Чья это комната?

От мысли, что я провёл ночь с бабочкой, пусть даже в бессознательном состоянии, отозвалась жаром в паху. Почему она хрипит, словно кричала подо мной всю ночь? Нет-нет, ничего не было… Или было? Боже, я спятил! Почему даже сейчас думаю об этом?

– Моя, – Ева прищурилась коварно, мотнула густыми волосами и подвинулась ко мне ближе. – Ничего не помнишь?

Я посмотрел в её глаза, такие обманчиво невинные в своей яркой синеве. Опустился к нежным пухлым губам, которыми Ева тут же потянулась ко мне и, прикрыв веки, приоткрыла ротик, явно приглашая насладиться вкусом греха. Щеки коснулось лёгкое дыхание девушки. Я же не мог похвастаться таким же, сердце застучало набатом, в паху всё одеревенело.

Захотелось схватить её, подмять стройное тело под себя, раздвинуть стройные ноги и одним рывком овладеть порочной девушкой с глазами ангела… Вбиваться до тех пор, пока она ещё сильнее не охрипнет от криков, пока узкое лоно не сожмёт мой член в сладком спазме оргазма. Даже мысль о том, что я в доме Комара, и это его дочь, сейчас не останавливала меня. Ева хочет секса, а я жажду её, так почему бы не… Потянулся к её губам…

– Ой, – она вдруг распахнула глаза, прижала ладонь ко рту и поскакала прочь, сверкая полуголой попкой. Из ванны донеслось покашливание и ругательства.

Да что с ней такое?

Я приподнялся на локтях и, ощутив болезненную пульсацию в затылке, застонал. Отрезвляющая боль окунула меня в ледяной поток самобичевания: я спятил?! О чём только думал? Почти трахнул дочь Комара в его же доме. Идиот! Может, у меня шок?

Снова потрогал повязку: наложена плотно, профессионально. Значит, меня осматривал доктор или медсестра. Провёл ладонями по обнажённому торсу и, скользнув под одеяло, выругался: где моя одежда? Огляделся и, не обнаружив ни брюк, ни даже трусов, с трудом поднялся и, обмотавшись сдёрнутой простыней, заглянул в ванную.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.