Сходным образом еженедельный отчет британского премьер-министра перед парламентом под названием «Вопросы к премьеру» рассматривается не как парламентские слушания, а, скорее, как представление театра Кабуки[6]. Самореклама и рисовка достигли такой крайности, что многие парламентарии не приходят на заседания. Спикер Палаты общин Великобритании Джон Беркоу сказал корреспонденту BBC: «Думаю, это целая проблема. Многие закаленные парламентарии, которые не являются стыдливыми мимозами и хрупкими лилиями, говорят мне: «Все настолько плохо, что я не собираюсь принимать участие в этом фарсе. Меня воротит от этого» [22].

Фактор хвастовства и безудержного трепа частично объясняет непрерывные политические дрязги и раздоры в США и за рубежом. Люди чувствуют себя все более оторванными от власть предержащих, которые не слышат их. Эти чувства выглядят оправданными, поскольку политические лидеры и ведущие СМИ были ошеломлены недовольством, со всей очевидностью проявленным в результатах выборов. Особенно после победы президента Дональда Дж. Трампа в 2016 году и британского голосования за выход из Евросоюза в том же году. Избиратели взорвали электоральную бомбу, чтобы привлечь внимание своих лидеров. Лишь немногие могли предвидеть такой исход.

Голосование оказалось плохой заменой умению слушать обычных людей, пониманию обстоятельств их повседневной жизни и ценностей, которые стоят за их решениями. Если бы политические прогнозисты более тщательно, критично и беспристрастно прислушивались к общественному мнению, то результаты выборов не стали бы таким сюрпризом. Данные, полученные из нерепрезентативных выборок (т. е. от людей, которые честно отвечали на вопросы по телефону), вводили опрашивающих в заблуждение. Точно так же обстояли дела с освещением в СМИ, которые в основном полагались на социальные сети для оценки общественного мнения.

Тем не менее активность социальных сетей и опросы до сих пор служат критериями оценки того, что думают «реальные люди». С учетом легкости и видимости широкого охвата теперь среди газетных и телевизионных журналистов и комментаторов принято цитировать Twitter и Facebook, вместо того чтобы вести полевую работу и узнавать мнения людей из их собственных уст в личном общении. Обзор трендов в социальных сетях или проведение онлайн-опросов рассматриваются как эффективные и информативные инструменты и теперь являются аналогом умения слушать людей среди представителей прессы, политиков, лоббистов, активистов и бизнесменов.

Однако весьма сомнительно, что активность социальных сетей отражает настроение общества в целом. Неоднократные исследования показывают, что фальшивые аккаунты и боты [23] составляют значительную часть контента. По самым осторожным оценкам, от 15 до 60% страниц в социальных сетях не принадлежат реальным людям [24]. Одно исследование продемонстрировало, что 20% твитов, связанных с выборами в США в 2016 году, исходило от ботов [25]. Проверка аккаунтов в Twitter музыкальных знаменитостей [26], включая Тейлор Свифт, Рианну, Джастина Бибера и Кэти Перри, показала, что большинство из десятков миллионов их подписчиков являются ботами.

Наверное, еще более распространенными в интернете являются луркеры[7]. Так называют людей, которые заводят аккаунты в социальных сетях, чтобы посмотреть, о чем пишут другие пользователи, но очень редко сами оставляют комментарии, если вообще это делают. Правило интернет-культуры «90-9-1» [27] гласит, что 90% пользователей конкретной онлайн-платформы (социальные сети, блоги, Википедия, новостные сайты и т. д.) только наблюдают, но ни в чем не принимают участия. 9% время от времени размещают комментарии или участвуют в обсуждениях, а 1% создают большую часть контента. Хотя количество активных пользователей может варьироваться в зависимости от платформы или от особенно громких новостей в СМИ, подавляющее большинство остается безмолвным [28].

Более того, самые активные пользователи социальных сетей и комментаторы на веб-сайтах имеют специфический, а не типичный склад личности и а) полагают, что мир обязан учитывать их мнение, и б) не жалеют времени на его регулярное выражение. Разумеется, максимальный интерес и внимание в онлайне привлекают гиперболы, издевки, саркастические или возмутительные высказывания. Нейтральные, добросовестные и взвешенные комментарии не имеют вирусного распространения и не цитируются в социальных сетях и других СМИ. Это искажает диалог и меняет общую тональность дискуссии, заставляя сомневаться в том, что высказываемые чувства и мнения соответствуют тому, что говорили бы эти люди в присутствии живых и активных слушателей.

При подготовке материалов для этой книги я брала интервью у людей всех возрастных категорий, национальностей и социальных слоев – как у экспертов, так и у неспециалистов. Один из вопросов, которые я задавала, звучал так: «Кто вас слушает?» Каждый раз, без исключений, за этим следовала пауза. Колебание. Наиболее удачливые называли двух-трех людей; обычно супруга, одного из родителей, близкого друга или родственника. Но многие отвечали, что если говорить откровенно, то им не кажется, что кто-либо действительно слушает их, – даже те, кто состоял в браке или утверждал, что имеет множество друзей и коллег. Другие говорили, что они беседовали с терапевтами, инструкторами по личностному росту, с парикмахерами и даже с астрологами. Иными словами, они платили за то, чтобы их слушали. Немногие отвечали, что они обращаются к своему пастору или раввину, но только в крайних случаях.

Меня изумило количество людей, которые говорили, что считают обременительным просить членов семьи или друзей выслушать их. Речь шла не только об их проблемах, но о чем-то более глубоком и осмысленном, чем обычные светские любезности или шутливая болтовня. Энергетик из Далласа сказал, что считает «грубым» не поддерживать легкий тон разговора; иначе получается, что вы слишком много требуете от собеседника. Хирург из Чикаго сказал: «Чем больше вы становитесь образцом для подражания, чем больше ведете за собой других людей, тем меньше прав вы имеете обременять их своими заботами и проблемами».

Когда я спрашивала, являются ли они сами хорошими слушателями, многие люди добровольно признавались, что нет. Генеральный директор концертной организации из Лос-Анджелеса сказал мне: «Если бы я действительно слушал всех людей в своей жизни, мне пришлось бы столкнуться с тем, что я недолюбливаю или презираю многих из них». И он был не единственным, кто придерживался такого мнения. Другие говорили, что они слишком заняты, чтобы внимательно слушать, или просто не хотят беспокоиться по этому поводу. По их словам, текстовые сообщения или электронные письма более эффективны, так как привлекают ровно столько внимания, сколько того заслуживают. Если сообщение кажется неинтересным или неуместным, его можно игнорировать или удалить. Разговоры лицом к лицу причиняют слишком много беспокойства. Собеседник может сказать больше, чем вам хочется знать, или же вы не поймете, как нужно реагировать на его слова. Цифровая коммуникация гораздо более управляема.

Так зарождается знакомая сцена жизни в XXI веке: в кафе, ресторанах и за семейным столом люди пялятся в свои телефоны, вместо того чтобы говорить друг с другом. А если они и делают это, телефон находится на столе как неотъемлемый предмет обстановки, которым пользуются так же непринужденно, как ножом и вилкой, косвенно указывая на то, что живой собеседник недостаточно интересен. В результате люди ощущают гнетущее одиночество, сами не зная почему.

Были еще респонденты, которые говорили, что являются хорошими слушателями, хотя их утверждения часто опровергались тем обстоятельством, что они разговаривали со мной по мобильному телефону, когда находились за рулем. «Я лучше умею слушать, чем большинство людей, – сказал судебный юрист из Хьюстона, отвечая на мой звонок из автомобиля в час пик. – Подождите минутку, у меня вызов по другой линии». Так же неубедительно выглядели и те, кто называл себя хорошим слушателем, а потом сразу же переключался на совершенно отвлеченную тему. Это напоминало комиксы из The New Yorker [29], где парень, который держит бокал вина на вечеринке, говорит: «Смотрите, как я подвожу наш разговор к моей узкой специализированной области!» Другие так называемые хорошие слушатели повторяли только что услышанные от меня слова как собственные оригинальные мысли.