Я напрягла все свои умственные способности, чтобы понять причину, в силу которой один из этих мальчишек попал в поле зрения поклонников черной магии, но из этого ничего не получилось. В час тридцать, отказавшись от дальнейших размышлений на эту тему, я вернулась к работе и с головой ушла в подготовку материалов о нелегальной эксплуатации детского труда, о недавнем приграничном конфликте между Квебеком и Онтарио и об электронной русской мафии.
Как правило мне удается целиком сосредоточиться на текущей работе, но на сей раз мои мысли то и дело возвращались к списку имен. Что мне следует там искать? Какая специфическая черта выделяет этого мальчишку среди всех остальных? И как я его отличу, если он окажется в списке?
Вся вторая половина рабочего дня тянулась бесконечно долго, и увидев, наконец, что часы показывают 5:30, я облегченно вздохнула. Расписавшись на выходе в журнале, я прошла два квартала до станции подземки, наслаждаясь остатками великолепного летнего дня. Теплый вечерний ветерок унес все мои заботы, и я перестала размышлять о проблемах, которые мучили меня весь день. Всем вопросам придется подождать того момента, когда на меня накатит вдохновение.
Хмм... А может мальчик здесь вообще ни при чем? Может быть, здесь замешаны его родители, братья и сестры? Надо будет проверить все семьи из списка. Не исключено, что изучив родственников, я найду нужный ответ. Теперь подумать, как это лучше всего сделать...
Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как дошла до станции подземки и как спустилась вниз. Вернувшись к действительности, я с изумлением обнаружила, что ужу стою на краю платформы в окружении мальчишек-подростков.
В их поведении я заметила нечто странное. Во-первых, они стояли ко мне слишком близко и, во-вторых, они не спускали с меня глаз. Проследив за их взглядами, я увидела, что парни изучают мои аксессуары: мешочек с травами, серьгу в виде полумесяца в ухе, шелковый головной платок с изображением третьего глаза на нём. Неужели им раньше не приходилось видеть ведьм?
Но внимательно посмотрев на их одежду и поняв в чем дело, я ощутила беспокойство. На одном из молодых людей была футболка с надписью "Студенты за Христа". На майках двух других я прочитала: "Единая Нация под Единым Богом". В правом ухе каждого из юнцов болталась золотая серьга в форме креста.
Ни один из нас не произнес ни слова. Мы стояли на краю платформы, молча глядя друг на друга. Я не сомневалась, что они видели новости о событиях в клинике и уличных столкновениях. Затем один из них - высокий светловолосый юноша - закурил сигарету. Но зажигалку он прятать не стал. Пустив первую струйку дыма, он приподнял руку и несколько секунд смотрел на меня сквозь через язычок огня. Кто-то из парней прошипел:
- Ведьма!
Сигнал был предельно ясен.
Когда подошел поезд и молодые люди дружно ринулись в вагон, высокий блондин с зажигалкой на мгновение задержался и еще раз взглянул на меня. Когда двери закрылись и поезд двинулся, он все еще продолжал сверлить меня взглядом через стекло.
Что касается меня, то я решила ехать следующим поездом.
Глава двадцать первая: Избранник.
Вторник десятого. 10 час. утра.
Миссис Чандлер что-то бубнила о Меллвиле1 и о формировании специфически американского литературного языка. Я открыл ноутбук, делая вид, что увлечен её повествованием и намерен делать заметки. Как только она соблаговолила от меня отвалить, я открыл свою электронную почту. Там уже находилось свежее послание от Саммер.
"Привет. Пропадаю на геометрии. Надо доказать, что две хорды пересекаются под нужным углом, или что-то в этом роде. Более занудного занятия не придумать. А у тебя что?".
Я взял стило и начертал: "Английский. Меллвил. Тощища."
Через несколько секунд на дисплее возникли слова: "Мелвилл? А она вам сказала, что он был геем?"
Лишь с большим трудом мне удалось сдержать смех.
"Нет, пока она об этом не упоминала. Хотя это меня не удивляет. Достаточно вспомнить сцены порки в Билле Бадде. Так значит ты думаешь, что он и Хоторн2 крутили любовь?"
Подняв глаза и увидев, что миссис Чандлер направляется в мой конец класса, я очистил экран быстро написал на нём "Мелвилл. Рождение американского литературного языка" и добавил несколько коротких бессмысленных фраз, выделив некоторые слова в них жирным шрифтом. Эта военная хитрость оказалась весьма полезной, поскольку, проходя мимо меня, миссис Чандлер посмотрела на мой дисплей.
После этого мне стало казаться, что она не спускает с меня глаз, и переписку пришлось прекратить.
Прозвенел звонок, я вышел в коридор, открыл ноутбук и обнаружил целых три послания от Саммер.
"Нет. Ты никогда не видел портрета Хоторна? Типичный барбос. Мне кажется, что Мелвиллу больше подходил Уитмен. Да ну их всех. Лучше скажи, ты сегодня после школы свободен?"
"Бенджи? Ты еще там? Ау...Бенджи!"
"Ясно. Тебя взяли с поличным. Ответь сразу, как только тебя выпустят из заточения".
Я шел на полугодовой экзамен по истории и писать не мог. Пришлось на ходу продиктовать устное послание:
"Условно освобождён за примерное поведение. Прикинулся паинькой. Какие предложения на вечер? (Прежде чем решить, мне надо явиться за разрешением в полицейский участок). P.S. Не смогу выйти на связь в течение часа. Экзамен по истории. Свяжемся во время ленча".
Я вошел в класс и плюхнулся за парту одновременно со звонком. Никакого напряга я, как ни странно, не ощущал. В прошлом семестре мы проходили первую половину двадцатого века. Две Мировые войны, шпионы, сражения, революции и другие крутые заморочки, про которые было интересно читать. Одним словом, к экзамену я был готов.
Я сел за парту, познакомил её с рисунком моего большого пальца, получил задание и начал с самых коротких ответов. Через этот раздел "да" и "нет" я проскочил за шесть минут. Хронология заняла чуть больше времени, но как только я поставил Сражение на Сомме в нужное место, всё пошло на лад.
Самой собачьей частью экзамена, как всегда, оказалось эссе на заданную тему. Автомат-инструктор предложил мне изложить свои соображения о причинах Первой мировой войны. Я решил доказать, что в основе этого всемирного побоища лежали техника и технология. В Европе каждые несколько лет вспыхивали небольшие войны между Великими державами, и Первая мировая война была еще одним конфликтом из той же серии. Единственное отличие от других, более мелких войн состояло в том, что она велась на базе передовой техники и с использованием новейших вооружений, не говоря о новых транспортных средствах. Новый технический уровень позволил всем воюющим сторонам выйти за рамки приграничных конфликтов. То, что раньше было бы обыкновенной приграничной сварой, превратилось в побоище, в ходе которого народы стали пожирать друг друга.
Я решил, что это классная гипотеза. Нельзя сказать, что мысли были исключительно свежими, но, в любом случае, мне они казалась более привлекательными, чем то занудство, которое мы слышали от миссис Шеффилд на её уроках. Но автомат-инструктор в меня буквально вцепился. Приведя в качестве примера Гражданской войну в США, он заметил, что это была просто кровавая баня, не уступающая по относительным масштабам потерь Первой мировой войне. "Почему европейцы не извлекли из неё уроков?" поинтересовался электронный палач.
Я дал краткий ответ, суть которого сводилась к следующему: европейцы видели в американцах варваров, не знакомых с искусством ведения войн, и поэтому не пожелали менять свою тактику из-за каких-то печальных ошибок невежественных янки.
После этого электронный мучитель поинтересовался, что я думаю о русско-японской войне, в ходе которой применялась почти такая же техника, как и на Первой мировой. Несмотря на это, съязвил автомат, русско-японский конфликт не перерос в глобальное побоище.
К сожалению, русско-японскую войну я просек не так хорошо, как нашу Гражданскую или Первую мировую, поэтому пробормотал, что только японцы использовали передовую технику, в то время как русские дрались на окраинах своей Империи, вдали от промышленных центров и без достаточных транспортных средств. Это принесло решительную победу Японии и позволило быстро закончить войну. Оставалось надеяться, что этот ответ будет принят.
