Пожалуй, это было не слишком разумно с ее стороны: задевать такого ранимого парня, как Нави. Если он не выдал Дороти ради денег, то вполне может сделать это от обиды. Карен решила предупредить подругу. Сказала: я прекрасно понимаю трагедии прошлого, я видный мастер этого дела, если бы при дворе имелось министерство прошлых трагедий, то я должна была бы его возглавить. Однако сейчас недурно бы подумать о будущем и не злить Нави без надобности. Лучше даже скормить ему несколько чисел и занять его больной мозг успокоительными вычислениями, чтобы он, во имя богов, не занялся чем-нибудь другим. Дороти ответила: «Сожри меня тьма!», хлопнула дверью и ушла гулять.

Карен попыталась уладить дело своими силами. Обошла гостиницу, сосчитала деревья на подъездной аллее, окна на первом и втором этаже, ступени лестницы, ведущей к морю. Посетила четыре беседки с видом, прикинула, сколько отдыхающих за день захотят посидеть в них и полюбоваться прибоем, учитывая, что одна из лавок липнет от свежей краски, а в другой торчит плохо вбитый гвоздь. Вооружившись таким арсеналом чисел, Карен разыскала Нави и спросила:

— Как ваше самочувствие, сударь?

— Неплохо. А твое?

— Ах. Последний человек, кого волновало мое самочувствие, умер еще при Телуриане. Скажите лучше вы: не тревожат ли вас головные боли?

— Вроде, нет. Почему ты спрашиваешь?

Карен не собиралась говорить напрямую. Первой подойти к Нави и самой предложить ему чисел — непристойность и пошлость. Может, дворовая девка и стала бы так предлагаться, но не Карен.

— Я вижу тучи на горизонте, грядет смена погоды. А погодные капризы приносят людям головную боль и смятение души. Если у вас не болит голова, то как дела с душою? Она в смятении?

— Душа как душа…

— Не скрывайте своих печалей, мне вы можете довериться. Если вы в смятении, то скажите, что могло бы успокоить вас. Я сделаю все, что в моих силах.

— Ну… Если ты пообещаешь больше не смеяться надо мной, то мне будет приятно…

— Разве отсутствие насмешек — тот бальзам, что успокоит вашу душу? Мне думалось, моя ирония как раз бодрит и забавляет вас, а успокаивает нечто другое.

— Карен, на что ты намекаешь?

— Совершенно ни на что. Я просто хотела быть любезной и приятной вам. Раз уж Дороти обделила вас своим общением, то я могла бы восполнить утрату. Но если вам ничего не нужно…

— Это не так. Всякому человеку что-нибудь нужно, и мне тоже, и даже несколько вещей. Но я не могу понять, что же ты предлагаешь.

— О, ради Елены! Я не торговец, чтобы бегать за вами по пятам и сыпать всякими предложениями. Если вам что-нибудь нужно, то скажите сами, а если нет, то дайте же мне покой!

— Карен, извини, пожалуйста. Я уже не могу говорить, пора идти.

— Ну, разумеется. Так много неотложных дел, что нужно оборвать беседу на полуслове!

Нави спасся бегством. Карен обдумала свои действия и не смогла понять, почему успех ускользнул от нее. Зато она придумала новый план: написала карандашом три числа на краю простыни Нави — так, что он точно заметит их, укладываясь спать. Затем пошла за ним следом — присмотреть, не натворит ли Нави бед от числового голода.

Она нашла его на крыльце, в обществе хозяина гостиницы, попивающим эль и ведущим неспешную беседу. Нави нашел новую жертву, — смекнула Карен. Он выжмет досуха бедолагу-трактирщика, выдавит из него все циферки и напьется на неделю вперед. Нужно хоть немного умерить его жадность, иначе нас попросят вон.

Карен выждала минут пятнадцать, чтобы Нави успел получить несколько чисел, а затем подошла отвлечь его. Какого же было удивление Карен, когда она услышала разговор. Беседа касалась вовсе не чисел, а предмета, который никогда в жизни не заботил Нави: войны!

— Нет, сударь, здесь не было вины полководца. Стэтхем сделал все, что мог. Северяне просто не могли победить при Пикси.

— Вы имеете в виду искровое оружие?

— Не только его. Понимаете, что такое лоскутная армия? Нет, сударь?.. Что ж, глядите. Армия северян — это четыре отдельных корпуса: Лиллидей, Майн, Роберт Ориджин и медведи. В таком составе войско действует впервые. Совместного опыта мало, координация слаба, присутствует своеволие, особенно со стороны медведей. Не войско, а одеяло из четырех лоскутов. Вот по швам оно и порвалось. Нортвуд ринулся в атаку и угодил в окружение. Майн пошел на помощь — получил удар во фланг. Роберт и Лиллидей остались на позиции — упустили время и оказались в полном меньшинстве, когда тех двоих разбили.

Манипулируя салфетками, бутылкой и кружками, хозяин стал разыгрывать сражение на столе. Он был увлечен своим рассказом и не выказывал никакого раздражения, так что Карен рискнула оставить его в когтях Нави.

Прогулялась вдоль берега, послушала горластых чаек, потрогала пену, подставила солнцу плечи. Подумала: как странно с этим морем. Двадцать лет жила на островке, и волны, чайки, солнце не вызывали иных чувств, кроме тоски. А выбралась на материк — и то же самое море вдруг похорошело, наполнилось мечтами и романтикой. Оно стало настолько заманчивым, что даже соблазнило Карен разуться и войти в воду — правда, только по щиколотку.

Потом погода переменилась, ливень загнал ее обратно в гостиницу. И каково же было ее удивление: Нави все еще беседовал с хозяином, и по-прежнему о войне! Правда, они сместились под навес. Там, укрытый от струй дождя, трактирщик вещал:

— Я лично не служил в Альмере, но слыхал от людей, достойных полного доверия: у Красной Земли отличное войско. Герцог Айден не давал своим рыцарям расслабиться, регулярно проводил то турниры, то маневры. Дважды посылал их в походы на Запад — не для наживы, а за опытом. А по качеству оружия, доспехов, коней, альмерцы — чуть ли не лучшие на свете. На Севере хорошие мастера-оружейники, зато в Альмере — деньги. Монета, сударь, многое решает в военном деле.

— Хотите сказать, приарх Альмера может разбить герцога Ориджина?

— Против целого войска Ориджина — вряд ли. Но если за Альмерой будет хоть небольшой численный перевес…

— По-вашему, какого перевеса будет достаточно для победы?

— Интересный вопрос, сударь. Давайте же разберемся. Чем сильно войско Ориджина? Вспоминайте, утром обсуждали!

— Пехотой?

— Точно! Пехота северян сильно превосходит альмерскую, а кавалерия у них почти наравне. Значит, задача альмерцев…

Карен оставила их наедине и вернулась в номер.

* * *

Сырым дровам, брошенным в печь, требуется немало времени, чтобы разгореться как следует. Так и ленивые умы отдыхающих воспламенились от новостей не сразу, а погодя. Вести об арденской бойне и решениях Палаты достигли приморского поселка три дня назад и поначалу не вызвали ничего, кроме задумчивых реплик: «Это уж слишком!», «Ну, знаете ли…», «Такого я не припомню», «Однако!». И местные жители, и приезжие отдыхающие избегали обсуждения новостей. Все растерялись, никто не понимал, как комментировать события, чтобы звучало умно. А уж прослыть дураком — никому не улыбалось.

Но по прошествии трех дней мысли в головах устаканились, мнения оформились достаточно, чтобы ими не стыдно было поделиться. И вот теперь — хлынуло!

Отдыхающие беседовали друг с другом, выходя к завтраку, распивая полуденный чай, прогуливаясь вдоль набережной.

— Сударь, я совершенно не возьму в толк: зачем еретикам понадобилась гробница? Все понимаю, но не это. Неужели нельзя было как-нибудь иначе?

— Эх, сударыня, в этом-то главная соль! Со времен Эвергарда много всякого случилось, и еретики с Перстами стали забываться. Они давно уже не на слуху, страх перед ними исчез. Вот они и затеяли этакое, чтобы ужас подогреть!

Развивали беседу, принимая солнечные ванны, входя в море для купания:

— А Адриан каков! Сперва он умер, затем — не умер! Прилично ли это?

— Сударь, я отвечу вам следующим образом. Если б Адриан воскрес сразу после смерти, я бы за него добротно порадовался. Но спустя полгода — теперь уж увольте. Только все наладилось, только Минерва вошла в силу — как тут снова он. Опять, поди, смута начнется, снова какой-нибудь переворот, дворец раздолбят, министров распугают… Вы, сударь, как хотите, но с меня довольно.