Ярдов за сто до линии обороны, которую держали солдаты Доркастера, Джо все-таки споткнулся и упал. Лед подал ему руку и помог подняться. Дотащил до баррикады, отдал солдатам со словами:

— Раненого — в замок. Остальные к оружию. Атака противника ожидается через десять минут.

* * *

Катастрофа произошла в те часы, которые Джоакин провел в больничной палате.

За два часа северяне заняли портовый район, выволокли из домов всех горожан и убили каждого четвертого. Тела свалили грудой на Купеческом спуске — в поле зрения замковых башен. Куча трупов выросла выше соседних крыш.

Затем кайры построились и начали наступление.

Линия обороны была выстроена умело, с использованием рельефа и особенностей архитектуры. Она состояла из канав и яров, глухих стен зданий, узких улочек, перекрытых баррикадами. Все подходы к ней простреливались арбалетами и баллистами, на крышах чадили смоляные котлы, громоздились кучи камней. Солдат хватало с лихвой: тут были воины Хориса и Доркастера, наемники Перкинса, городская стража и тысячи ополченцев. Весть о резне в портовых районах разлетелась, как огонь. Колокола били в набат, духовые трубы соборов выли песню тревоги. Графские глашатаи носились по улицам: «Северяне идут! Пощады не будет! Все к оружию, или погибнем!» Горожане сбегались к баррикадам. Без доспехов, с примитивным оружием — топорами, молотками, ножами, дубинами. Однако их было много — не меньше десятка тысяч. На баррикадах, со смоляными котлами, с баллистами. Да полк Ориса, да полтысячи графских, да два Перста. А вдобавок — та сила, которую придает отчаяние. Пощады не будет, победим — или погибнем!

Кайры смели их за три часа. Пошли в атаку, встретили ожесточенное сопротивление, отступили. Уэймарцы вопили от радости: «Не пройдете! Смерть северянам!» Но кайры первою атакой всего лишь прощупали фронт. В длинной линии обороны нашли хилые участки, позиции неопытных и слабых солдат. Перегруппировались, перебросили резервы на пару уязвимых точек — и атаковали вновь. Линия обороны треснула в двух местах, в бреши ринулись отборные роты Первой Зимы. По крышам и баррикадам пролетело: «Спасайся! Нас окружают!» Звон мечей и вопли умирающих понеслись со всех сторон. Уэймарцы дрогнули и бросились наутек. Ополченцы, затем наемники и городская стража, затем и опытные воины. Большинству подразделений не хватило дисциплины, чтобы отойти организованно. Ночь, смерть, кровь, ужас. Беги или умри… Тысячи уэймарцев бежали в панике, а кайры преследовали их и рубили в лохмотья. Либо рассекали на мелкие группы, как овец, и брали в плен. Два Перста Вильгельма ничем не могли помочь. Лед и Перкинс убили сотню северян и удержали свой участок обороны. Но линия фронта развалилась на куски, и перстоносцам пришлось бежать вместе со всеми, чтобы не попасть в кольцо. Беги или умри.

Отступающее воинство волной нахлынуло на замок. Все искали спасения в его стенах, но замок не мог вместить и половины. Граф впустил своих людей и воинов Доркастера. Солдаты Хориса и остатки ополчения остались вне стен. Кайры атаковали их с новою силой. Под прикрытием огня и стрел со стен закатники стали отходить. Обогнули графскую цитадель и очутились на Лысом холме, примыкающем с севера к Замковой горе. Тут они смогли закрепиться, удержав северный район — так называемый Хладный город. Все остальное — от Озерного порта до графского замка, от Торрея на востоке до заброшенного монастыря на западе — оказалось в руках северян.

— Джоакин, скажите мне: вы осознаете, что сделали?

Он лежал в больничной койке, ощущая слабость, поти немощь. Хаш Эйлиш гладила его по груди. Ее лицо выражало не то ужас, не то восторг.

— Я не понимаю…

— Что вы сделали этой ночью, Джоакин Ив Ханна?

— Спас Льда и убил много врагов… Человек пятьдесят, наверное.

Она издала пугающий смешок.

— Боги, какая скромность! Вы снова открыли ей врата, сир Джоакин.

— Ей?..

— Перст Вильгельма в вашей руке превращается в ключ. Должно быть, она избрала вас привратником.

— Поясните, сударыня, никак не возьму в толк…

— Лучше я покажу вам. Поднимемся на стену.

— Вряд ли смогу идти.

Джоакин пошевелил ногой и удивился, почти не ощутив боли. Голень под бинтом пульсировала и свербела, но не рвалась на куски. Он встал с койки, осторожно оперся на раненую ногу — она выдержала вес. Джо сделал шаг, второй, третий…

— Можете, сударь, — улыбнулась Хаш Эйлиш. — Идемте со мной. Я хочу видеть ваше лицо, когда вы увидите это.

Замок кишел людьми. Тут было больше солдат, чем вчера, и даже больше, чем перед бунтом Ионы. Стены и башни пестрели лучниками, их полированные шлемы сверкали, как роса. Во дворе солдаты таскали бочки и складывали пирамидой на телеги, составленные перед воротами. Другие раскладывали костры под котлами со смолой, третьи по цепочке передавали на стены ведра с камнями.

— Нас что, штурмуют? Уже?..

— Нет, сир, только готовятся. Когда штурм начнется, он будет… любопытен.

Следуя за Хаш Эйлиш, он поднялся на стену. Попался под ноги солдатам, спешащим по приказу, уступил дорогу, столкнулся с лучником, выругался, с трудом нашел место, где никому не мешал.

— Взгляните, сир.

Он посмотрел в бойницу.

Между замком и ближайшими домами имелось ярдов двести чистого пространства. Посередине этого зазора стоял ряд столбов с телами иониных кайров, весьма уже отвратных на вид. За домами все дворы и переулки занимало северное войско. Тут и там поднимались к небу флаги и древки копий, слышались голоса и звон оружия. Однако увидеть врагов было невозможно: все просветы между домами загораживали щиты. Исключение составлял Купеческий спуск: главный путь, ведущий к замку, оставался открыт. По нему от стана северян к цитадели и обратно двигалась непрерывная цепочка людей.

То были уэймарцы в простых мещанских платьях, либо в гербовых рубахах городских стражников. Они носили мертвецов. Снимали со столбов трупы кайров, складывали в мешки и уносили, а на их место развешивали новые тела, свежие. Некоторые столбы уже сменили обитателей. Джоакин узнал двоих, хотя бургомистру недоставало рук и ног, а у шерифа вывалились внутренности. Цепочка носильщиков ползла и ползла без конца. Тел было много, слишком много. Им не могло хватить столбов, установленных графом. Потому вторая вереница горожан несла бревна и лопаты, копала ямы под новые столбы. Вокруг замка вырастал сплошной частокол, увешанный телами.

— Какое зверство!.. — вырвалось у Джо.

— Вы уже заметили, да?

Голос закатницы прозвучал жутко. Джоакин понял: нет, он еще не заметил того, что имела в виду Хаш Эйлиш. Он понял: лучше бы никогда в жизни этого не заметить. Но…

Одно из тел на столбах пошевелилось. Кайры не добили одного… Нет, двух. Трех… Джоакин присмотрелся, холодея до костей. Святые боги! На столбах висело лишь несколько трупов. Остальные тела принадлежали живым людям. Руками пленников северяне строили забор из других пленников. Складывали бревна с привязанными пленниками на телегу, скрепляли скобами, чтобы сделать таран. А еще — сколачивали осадную башню, обвязав ее основание живыми людьми… Все штурмовое оборудование покрывал слой живой плоти — броня, сделанная из добрых жителей города Уэймара. Мужчин среди них было мало — большинство мужчин носили и вкапывали бревна. Броня состояла из женщин и подростков.

— Я?.. — Просипел Джоакин, готовый задушить закатницу. — Это с-ссделал я?! Как вы с-с-смеете!..

— А кто же еще? Вы открыли огонь из Перста на мирных переговорах. Когда северяне почти уже помиловали и Льда, и горожан.

— Й-йа… я ис-сполнял приказ!.. — Заикаясь, выдавил Джо. — Они не признали ис-сстинного герцога! Они сс-солгали, что не узнают!.. Мне со Льдом пришлось… С-сука!

Хаш Эйлиш нежно тронула его плечо.

— Сир, не подумайте, что я вас обвиняю. Открывать врата — почетное и тяжкое бремя, достойное сочувствия… Я лишь хочу, чтоб вы осознавали свою роль.