— Иного!
— Ворона на крыше.
Движение руки и глаз. Птица сияет голубым от клюва до хвостовых перьев.
— Иного!
— Доска у стены собора.
Движение, быстрый поиск, силуэт…
— Иного!
— Гнилое яблоко.
Движение, поиск…
— Иного!
— Кирпич.
— …Иного!
— Бутылка.
— …Иного!
Это было идовски просто. Поражение цели не стоило никакого труда. Свечение, казалось, опережало глаза и руку. Джоакин слышал команду — и вдох спустя цель светилась, еще вдох — и ее уже не было на свете. Это завораживало и опьяняло. Чувство безграничной мощи наполняло Джоакина. Он был уже не воином, а рукою бога: одним взмахом убирал из мира все, что казалось ненужным. Он мог все, он не знал ни преград, ни запретов. Он достиг всего, о чем может мечтать воин. Он хотел лишь одного: чтобы Лед не прекращал называть цели.
— Пустой мешок.
— …Иного!
— Оторванный ставень.
— …Иного!
— Голова Мартина.
Бездумное движение, прицел. Голубой силуэт очертил лицо графского брата — а затем Лед быстрым ударом отвел руку Джо к облакам.
— Чувство могущества, порождаемое Перстом, может затуманить рассудок. Известны случаи, когда стрелок увлекался настолько, что прекращал даже слышать приказы офицера. Новичкам не следует вести огонь длинными сериями. Произведя четыре-пять выстрелов, необходимо моргнуть и сделать глубокий вдох.
Джо моргнул. Лишь теперь заметил, как пересохли глаза. Открыл флягу, плеснул себе в лицо. Кажется, очнулся.
— Простите меня, лорд Мартин. Я даже не думал…
— Солдат не просит прощения за выполнение приказа офицера. Ты был готов поразить цель, названную мной. Так и должно быть. Если бы ты пристрелил Мартина, вина лежала бы на мне.
— Вы свихнулись оба?! Никто меня не пристрелит! Если что, брат вас живьем сожрет! — Мартин дико сверкнул глазами. — И вообще, моя очередь!
Шейланд справлялся гораздо хуже Джоакина. Его взгляд дико скакал с предмета на предмет, из-за чего выстрелы часто уходили мимо. Рука дрожала, и даже правильно нацеленный огненный шар иногда сбивался с пути. Мартин много болтал: попав, вскрикивал от радости; промахнувшись, ругался. Лед велел ему заткнуться, Мартин продолжил бурчать, а точность боя снизилась. Лед назвал очередную цель — отломанную ручку от лопаты. Мартин провел Перстом прямо над нею, не заметил и стал вертеться вокруг себя. Когда Предмет повернулся в сторону Льда, тот пнул Мартина по яйцам и выкрутил его руку к небу. Пока Мартин корчился и завывал от боли, Лед держал его на весу и говорил:
— Активный Предмет наводится на человека только в том случае, если человек является мишенью. Рука с активным Перстом, направленная на человека без моего приказа, будет сломана.
Чего скрывать: Джоакин радовался неудачам Шейланда. Персты Вильгельма будто говорили: Джоакин Ив Ханна — блестящий воин, избранный богами. Мартин Шейланд тоже может послужить священным целям, но он — неуклюжее, грубое орудие, вроде молотка или лопаты. А Джоакин — разящий клинок богов!
Лед, конечно, тоже понял это. Но на всякий случай полезно будет привлечь его внимание каким-нибудь умным вопросом.
— Милорд, что означает — активный Предмет?
— Отдай приказ: инсу.
— Инсу, — повторил Джо.
Его Перст погас и охладел, повис на руке мертвым грузом.
— По команде «усни» Предмет засыпает. Сейчас он не готов к бою и не может произвести выстрел. В таком состоянии можно безопасно носить его на руке. Чтобы вернуть Перст в боевое положение, применяется команда «приготовься».
Джоакин пошевелил мозгами, переставляя буквы в длинном слове. Поди, нарочно выбрано такое, чтобы случайно не разбудить Предмет и не убить кого-нибудь.
— Ясьвотогирп!
Перст Вильгельма залился молочным светом.
Тренировка длилась еще несколько часов. Мартин Шейланд в конце концов научился попадать в крупные неподвижные мишени, вроде ставня. Ни яблоки, ни кирпичи не покорились ему: бешеный взгляд слишком плясал и успевал перед выстрелом соскочить с мишени. Еще дважды Мартин получал чертей за попытку нацелить Перст на человека. Он клялся, что ничего дурного не хотел, случайно вышло, — но это не спасало от трепки. Под конец Мартин заметил крысу у дверей трапезной. Долго, натужно целился, держал правую руку левой, подошел на пару шагов — и сумел-таки поджарить грызуна. То был его единственный успех, но Мартин радовался и этому.
А вот у Джоакина все выходило на славу! «Стрелок от бога» — говорят о метком лучнике. Там это имеет переносный смысл. Джоакин же был божьим стрелком в самом прямом значении. Боги избрали его, подготовили и вооружили. И он не обманул их доверия!
Неподвижные цели — даже самые мелкие — уже не стоили труда. Что различал глаз Джоакина, то поражала его рука. Без ошибок, без промаха.
Лед подбирал с земли мелочь: палки, камни, осколки горшков. Швырял вверх и приказывал стрелять. Сначала шло трудно, Джо промазал раз десять подряд. Лед пояснил, как задавать упреждение. Надо подсветить цель голубым и один вдох сопроводить взглядом — тогда Перст Вильгельма оценит скорость цели и поймет, какое упреждение дать. Научившись этому, Джоакин достиг успеха. Подброшенные камни и палки почти сливались с ночным небом, но цепкий взгляд замечал их, выхватывал из черноты, подсвечивал голубым… Часто Джо попадал со второго выстрела, порою даже с третьего. Но он видел по лицу Льда: это — прекрасный результат.
Под конец тренировки Лед позволил ему опробовать плеть. Она включалась, как и думал Джо, командой «ителп», а нацеливалась точно так же, как огненные шары. Поражать плетью подвижные цели оказалось даже легче: требовалось малое упреждение, Предмет быстро и точно вычислял его. Не раз Джоакину удавалось сбить летящий камень первою же плетью.
Также он задал несколько неглупых вопросов. Самым занятным был такой: почему Перст не обжигает ладонь самого стрелка? Она же торчит перед Перстом — должна бы попасть под огонь. Лед ответил: огненный шар возникает не внутри Перста, а на некотором расстоянии впереди — примерно в футе от Предмета. Это расстояние называется фокусным и рассчитано так, чтобы ладонь стрелка точно не пострадала, но враг, прижавшийся вплотную к руке с Перстом, все равно попал бы под огонь.
Глубокой ночью трое стрелков вернулись в замок через подземный ход, который уже успели восстановить. Мартин, несмотря на неудачи, чуть не скакал от возбуждения:
— Мой Перст! Никому не отдам! Иного — бабах! Иного — бабах!.. Уххх!
К счастью, усыпленный Перст Мартина дремал у него за пазухой.
А Джоакин хранил спокойное молчание, сообразное его уровню мастерства. Пускай Рихард оценит не только сноровку стрелка, а и хладнокровие. Впрочем, пара кратких, веских слов одобрения принесла бы радость, так что Джоакин мягко намекнул:
— Как вы оцениваете мои успехи, милорд?
Лед остановился, развернулся, оглядел Джо внимательно и удивленно.
— Солдат, ты… просишь похвалы у герцога Ориджина?
Джоакин смутился.
— Никак нет, милорд. Я прошу только честной оценки…
— Вот тебе оценка. В сравнении с теми, кого я считаю воинами, ты — тупой осел.
* * *
Несколько дней прошли очень спокойно. Джоакин учился стрелять, делая большие успехи. Выполнял свой долг — отпирал и запирал комнату пленницы. Внутрь на всякий случай не входил, только с порога слушал, чтоб все там шло путем. Все шло — лучше не придумаешь: Иона молчала. Слуги шустро меняли ведро, оставляли пищу и воду, и выбегали так, будто спасались от пожара. Когда выходили, на их лицах было облегчение: сегодня — пронесло. Мартин не ходил к Ионе: он нашел себе забаву поинтереснее — разговоры с Предметами. Насколько понял Джо, граф долго не допускал брата к Предметам, боясь, что тот набедокурит. Но теперь Мартин, наконец, дорвался. Когда не было тренировок, он пропадал либо в графском хранилище Предметов (укрепленном подвале под арсеналом), либо в озерном отделении банка (где, очевидно, тоже имелся запас). Возвращался в неизменном восторге, который выражал словами: «Ну, я сегодня!.. Вот это да!..» Однажды извинился перед Джоакином:
