Жить-то нам хотелось!

– Пока этот наш мастер пера Вильян Боян не вернулся, – с той же интонацией повторил Данрад, старательно обтирая моим имуществом свои светлые пряди волос, и на этот раз продолжил, – давайте-ка наделаем в этой туше дырок побольше да голову ей отрубим, чтобы всем с первого взгляда ясно было, от чего эта тварь подохла.

– Ага!

– Точняк!

– Да, так и сделаем!

С воодушевлением согласились все. Никому не хотелось, чтобы по миру пошла слава о том, как дракон задохнулся собственной рвотной массой.

– Так чего стоим?! Приступаем!

Я тоже бросился исполнять приказ, тем более, мне изначально-то и хотелось покромсать дракона, чтобы до внутренностей добраться, но Данрад меня остановил.

– А ты, скотина, подь-ка сюды!

– Да? – вытянулся в струнку я, но, видимо, зря. Главаря беспокоило сейчас не то, о чём я думал.

– Говори, гад. Можно всё это безобразие, – он обвёл рукой, указывая на экскременты, усеивающие всю округу, – скрыть как-нибудь?

– Да ты что? Как?! Это ж… А, хотя, да. Можно.

– Так приступай!

– Хорошо, только одно дельце сначала… Эй, голову быстрее рубите! – начал командовать я и подошёл ближе к трупу. После смерти чешуйки с драконихи осыпались, как листья с деревьев поздней осенью, обнажая плотную, но всё-таки кожу. Разрезать мечом её было уже возможно.

– А больше тебе ничего не надо? – едко поинтересовался кто-то.

– Вот эту лапу хочу… Да не здесь, а у самого плеча кромсайте!

Пока, с неприязнью поглядывая на меня, Стая выполняла мой заказ, я продырявил дракону живот, вырезал кусок печени и, желая проверить собственное озарение, зарылся во внутренностях. Все органы были огромными, а потому я буквально-таки барахтался в вываливающемся из разреза ливере, но зато мои старания увенчались успехом. Хмыкнув, я вытащил из матки нечто, похожее на виноградную гроздь, полностью покрытую сеточкой венок, плёнками и слизью.

– Вообще-то я требовал убрать мусор! – злясь на меня, прикрикнул Данрад. – Если этот Вильян выйдет из шахты до того, как ты наведёшь порядок, то ты сам про меня будешь балладу сочинять и разносить её по городам и сёлам! Причём голый, на четвереньках и на поводке!

– А? Да-да, я сейчас! – словно бы опомнился я. – Все подальше отойдите, если не хотите сгореть. Я буду распылять огнетворную жидкость из внутренней железы дракона.

Повторять мне не пришлось. Ребята шустро разбежались кто куда, даже дальше, чем требовалось.

– Ничего не отдаю, никогда не спасаю, никого не благословляю!

Всё. Дело за маленькой искоркой.

… Не, а чего ребята так недалеко отбежали-то? Сами виноваты. Предусмотреть не могли, что ветер поднимет огненный смерч, что ли?

– Сукин ты сын!

Я не особо-то видел за стеной пламени, мощными кольцами расходившегося от дракона и того места, где я стоял, во все стороны, но по злобе в голосе мне показалось, что крик принадлежит Данраду. А потому я, едва огонь поутих, решил отойти ко входу в шахты. Пусть бы остыло всё и вся. И все. Надоели уже мне нервы трепать.

Но едва я прислонился к камню, наслаждаясь первой минутой спокойствия, как оттуда на поверхность вышли Арнео, Элдри и Сорока.

– Твою мать, – ошеломлённо протянул бог, разглядывая вид, никак не подходящий для земли обетованной. – Вот ты урод. Тут же теперь мёртвая зона, а я же вас на часик-то всего и оставил! Тебе вообще известны такие слова как «экология» и её «защита»?!

К несчастью, мне не довелось толком насладиться проявлением эмоций Арнео. Он с безобразной поспешностью занялся спасением территории. Однако незаметно подкравшаяся Марви разрушила мою досаду. Она прильнула к моему боку и, благо мы с ней стояли так, что никто этого не видел, положила свою руку на мою ширинку.

… На этот раз она ничего не говорила, но я и так понял, что она имеет в виду.

Моё утреннее лирическое настроение оказалось вещим.

– Какой будет ваша история? Выбор только за вами.

Мэтр пристально посмотрел в глаза каждому ученику, и все мы вдруг ощутили, что способны изменить целый мир. Такова была сила его взгляда. Обычная человеческая сила, лишённая какой-либо магии. Но доступная – не каждому. А затем морщинки на лбу учителя расправились. Кустистые брови вернулись на место, и он отпустил нас.

– Эветта, – нагнал я подругу, уже стремительно шагающую прочь по коридору.

Она обернулась, но, увидев, что звал её я, постаралась идти ещё поспешнее. И уже не оглядываясь.

– Эветта!

Акустика полупустого коридора усилила мой звонкий голос, но ничего не изменилось. Девушка с замысловато заплетёнными белыми волосами продолжала идти, как будто меня не существовало в этом мире. Будто я был невидимым и неслышимым созданием. Сухой терпкий воздух Чёрной Обители и то был более материальным для неё.

Я не выдержал и, приподняв мешающую длинную рясу, ринулся следом за ней. Бегом. По пути даже нечаянно толкнул одного из мэтров, тоже направлявшегося в ту сторону. Он, выражая так своё недовольство, остановился. Вроде бы даже окликнул меня, но я слишком спешил, чтобы придать этому значение.

– Эветта!

Моя рука легла ей на плечо. Обычное тёплое человеческое плечо, а не ледяное как у призрака. На миг я даже удивился, хотя ничего удивительного в этом не было. Девушка была живой и только казалась в своём отрешении мёртвой. Нет. Мрачный король ещё не целовал её в губы. Он мог лишь завистливо созерцать, как касаюсь нежной кожи этой красавицы я!

… Эветта между тем попыталась скинуть на ходу мою ладонь. Мне пришлось стиснуть пальцы сильнее, причиняя ей боль. Я не хотел так. Но зато она хотя бы остановилась и всё же посмотрела на меня злыми розовыми глазами.

– Чего тебе, Арьнен?

Сказала так, будто в лицо плюнула.

– Вот. Вот это. Это тебе.

Я, боясь потерять пусть и такое неприятное, но внимание к себе, суетно достал из поясной сумочки, в которых неофиты обычно носили мелочи, необходимые для занятий, деревянную фигурку. Или фигурки. Это были уменьшенные копии Эветты и меня, сидящие напротив друг друга и соприкасающиеся ладонями. Поделка была двойной, но неделимой, поэтому я не знал, как вернее назвать – в единственном или во множественном числе. Сердце же моё замерло, а потом в груди словно бы застучал барабан!

– И что это?

– Это, – замялся я и почувствовал, как начали гореть щёки. – Это подарок.

– Подарок? Серьёзно? – изящно приподняла Эветта тонкие брови и холодным голосом произнесла: – Вокруг нас Чёрная Обитель, Арьнен. Мы не в Юдоле. Здесь не приняты подарки.

– Я знаю, – едва слышно сказал я и, касаясь её волос (благо она это позволила), прошептал. – Давай вернёмся в прошлое и никуда не уедем? Давай? Пожалуйста, давай, а?

– Арьнен…

Возникшая сумятица в её часто заморгавших глазах позволила ощутить мне радость надежды. Наверное, не зря. Она улыбнулась. Мягко. Так же, как прежде. И, наконец-то взяв подарок, музыкой для моих ушей девушка проговорила:

– Как ты узнал? Я ведь действительно этого хочу.

– Да?

– Да! – вдруг громко воскликнула она и звонко рассмеялась. – Только прекращай уже так показушничать. Статуэтку вырезал зачем-то. Чай не на уроке. Мог бы так подойти и сказать всё, что хотел…

Вроде бы она ещё что-то весело щебетала, что-то очень приятное, но в моей голове безгранично царил только один грому в ясный день подобный вопрос: «Мог ли я так просто подойти и сказать всё, что хотел?».

… Нет. Не мог.

Преисполненный отчаяния я смотрел, как Эветта стремительно шагает прочь по коридору и глупо ощупывал поясную сумку.

Треклятье, не было в ней никакой поделки. Я же знал это!

Мне вдруг стало обидно до слёз, хотя, конечно же, я не заплакал. Просто подошёл к зарешечённому окну, положил локти на холодный каменный подоконник и, хмурясь, уставился на улицу. Толстое стекло, как и зимние узоры на нём, искажали реальность. Глядя через него можно было вообразить себе всё, что угодно.