Парочка старых пройдох
В 1987 году мне исполнилось сорок пять лет, я уже опубликовала три романа, а мои дети нуждались во мне всё меньше. В то время наш брак распался официально и окончательно. Николас убрал с головы зелёные кудри и снял с ушей четырнадцать крупных колец — мальчик поступил в университет. Паула вместо бесполезного изучения сексологии получила степень магистра в области когнитивного образования и научилась готовить макароны, где-то подспудно всё же желая найти жениха. Она нашла молодого человека в этом году, и, решив не тянуть, они поженились и стали счастливыми, правда, на крайне небольшой промежуток времени — пока наш дом не посетила смерть и не унесла мою дочь. Но это совсем другая история.
Мы с Мигелем развелись в Каракасе — надо сказать, что всё прошло хорошо, а это внешнее благополучие как раз и характеризовало наши отношения, длившиеся почти тридцать лет. Мы остались друзьями: влюблённость прошла, но мы по-прежнему питали друг к другу нежность. Уже через месяц Мигель познакомился с Мартой, идеальной женщиной для него, и они вернулись в Чили, пока я жила в гордом одиночестве, пожалуй, впервые в моей жизни. Свободная от уз, я вознамерилась хорошо провести время, надеясь на то, что в свои годы ещё смогу соблазнить кого-нибудь витающего в облаках. Моя свобода продлилась ровно четыре месяца и двадцать дней. На презентации своих книг на севере Калифорнии я познакомилась с Вилли, американским адвокатом, который прочитал мой второй роман «Любовь и тьма» и никак не мог выкинуть из головы любовную сцену между Ирэн и Франсиско. «Автор книги понимает любовь, как и я», — как-то заметил он одной подруге. Вот почему он решил встретиться со мной в библиотеке, где я выступила с речью о книге.
Если вы его спросите, Вилли скажет, что это была встреча двух душ, которые уже любили друг друга в прошлых жизнях, а для меня это был всего лишь приступ сладострастия. Этот мужчина казался мне крайне экзотичным: белый, точно мука, с голубыми глазами ирландца. А по-испански он говорил, как мексиканский бандит.
Поскольку я уже неоднократно упоминала об этом эпизоде своей жизни, сейчас, пожалуй, скажу кратко. Предположим, он ввёл меня в свою жизнь без особого приглашения, и мы вместе с тех самых пор. По истечении двух недель я убедилась, что помимо сладострастия первой поры я ещё и влюбилась. Влюбиться в Вилли легко, несмотря на противоречие классического латиноамериканского любовника: не шепчи мне комплименты на ухо, не танцуй, прижавшись: он обращался со мной как с приятелем. Это да, моногамия, безусловно, его плюс, и я могла бы быть такой же, благоволи ей адекватные условия жизни.
В вопросах секса тенденции меняются быстро; вот почему в девяностых я решила подготовиться к рождению внуков — так они могли бы хвастаться своей современной бабушкой. Я собиралась записаться на курс по тантрическому сексу, раздобыть куклу с реальными отверстиями и натаскать собаку на непристойные фотографии, но пришёл СПИД, снова откативший нас в тёмные времена к противозачаточным таблеткам.
Когда, в конце концов, приехали внуки, я купила им плюшевых мишек и поделилась знаниями о цветах и пчёлах. Годами человечество было охвачено ужасом, вызванным эпидемией, казавшейся божьим наказанием, пока не нашли лекарство, чтобы сдерживать её, и тогда, хоть и с оглядкой, снова стала процветать распущенность.
Между тем от президента Билла Клинтона мы узнали, что оральный секс не является таковым, если им занимаются в Белом Доме, а католическая церковь убедила нас, что, если священник занимается педофилией, то это не грех. Интернет предоставил всем доступ к тому, что раньше являлось большой тайной, и теперь на экране монитора любой мог виртуально экспериментировать с чем угодно — вплоть до самого надуманного развращения. Это не считалось сексом и, соответственно, грехом. С каждым днём я всё глубже теоретически познавала сексуальную сферу жизни, но, сколько бы я ни изучала данный вопрос, мои внуки всегда знали больше меня. Их ничем нельзя было удивить.
За многие годы писательской деятельности я изучила несколько жанров: фантастика, короткие рассказы, мемуары, эссе, исторические и молодёжные романы и даже кулинарные рецепты. Почти во всех моих книгах есть сцены любви, за исключением молодёжных романов, потому что издатели этому воспротивились, хотя эротическую книгу я не писала. Возможно, я бы это сделала после смерти своей матери, чтобы над ней не издеваться, хотя эта трудность меня немного испугала. С сексуальностью произошло то же, что и с насилием: с каждым разом её требуется всё больше, чтобы заинтересовать и без того искушённую публику. Ничего нового уже было не предложить, хотя особые эффекты можно расширять бесконечно.
Мы с Вилли пережили немало успехов, неудач и несколько трагедий. Знаменитый немецкий композитор сказал нам однажды, что с одной и той же женщиной он прожил несколько жизней. И объяснил, что они жили вместе сорок лет и с момента знакомства оба немало изменились. Семь раз они оказывались на грани развода, потому что их взаимоотношения угасали и в их союзе уже было не узнать человека, в которого партнёр, будучи юным, влюбился, но каждый раз оба решали внести в отношения необходимые коррективы, подпитывать любовь и заново подтверждать клятвы. «Вам нужно пересечь семь порогов», — сказал он нам. В тот момент нашей совместной жизни мы с Вилли уже находились на одном из этих порогов, на пороге зрелости, когда почти всё становится хуже и хуже: тело, умственные способности, энергия и сексуальность. Что за неприятности с нами произошли? Они обрушились на нас не как-то постепенно, а словно цунами, накрыли сверху и разом. Неким утром мы, обнажённые, увидели себя в большом зеркале ванной комнаты, и оба сильно поразились собственному отражению. Кем же были эти незваные старики и что они делали в нашей ванной комнате?
В нынешней культуре, когда переоцениваются молодость и красота, требуется много любви и несколько иллюзионистских трюков, чтобы поддерживать желание личности, которая прежде нас восхищала, а теперь превратилась в кого-то ослабленного и порядком пожившего. В почтенном возрасте, когда мне уже делают скидку в кинотеатре и в автобусе, меня по-прежнему интересует эротика. Моя мать, которой исполнилось девяносто лет, говорит, что это не кончится никогда, но лучше всё же помалкивать, иначе ситуация может стать шокирующей; ведь полагают, что пожилые — существа асексуальные, точно амёбы. Я же думаю, что останься одна, я бы не особо много об этом размышляла — именно так поступают многие мои подруги. Но поскольку я уже вместе с Вилли, то стараюсь стареть как можно интереснее.
Внутренне Вилли совсем не изменился, он всё тот же сильный и добрый человек, в которого я влюбилась, поэтому я намерена поддерживать пыл страсти, хотя и в факеле уже давно не огонь, а лишь тонкое пламя свечи. Другие пары нашего возраста хвалят достоинства нежности и общества своего партнёра, что уже вытеснили суматоху страсти, но я предупредила Вилли, что и не думаю заменять сексуальность теми чувствами, которые испытываю к своей собаке. По крайней мере, не сейчас...
Пробуждение
Как жаль, что суматошный пыл перешёл во взвешенную любовь! А мне как раз и нравилась эта суматоха.
(Из «О жизни и духе»)
Я разбудила в себе тайну сексуальности ещё в восемь лет тем эпизодом, о котором рассказала в своём первом произведении-воспоминании «Паула». Это детское приключение могло привести к насилию, хотя так не случилось, вместо чего всё закончилось преступлением, которое не было очевидно связано с произошедшим, хотя в моей душе оба события навсегда останутся переплетёнными между собой. Вина и казнь, грех и наказание. События перепутались в моей памяти: я не знаю, в каком порядке они имели место, нет ни намёка на истину. И потом, сколько бы я всего ни напридумывала, единственное, что я хорошо помню, — эмоция: взрывная смесь любопытства, удовольствия, страха и вины за то, что я никогда впредь не ощущу прежнюю интенсивность чувств. Мой опыт был простым, я могу описать его несколькими фразами: рыбак встретил меня на пляже, накормил морским ежом, а дальше отвёл меня в лес, где и приласкал (немного погодя его убили в потасовке).
