– Да ерунда! Ты покинул Голден Рул без единого фартинга. Эти деньги ты получил от меня и утаил их вчера, солгав, что потратил. Билл упрямо и злобно молчал. Я сказал:
– Билл, вернись в свою комнату. После завтрака мы к тебе зайдем. И мы хотим услышать правду.
Он посмотрел на меня с откровенной ненавистью.
– Сенатор, это не ваша забота!
– Посмотрим. Возвращайся в «Раффлз». Пошли, Гвен!
– Но я хочу, чтобы Билл вернул деньги. Сейчас!
– После завтрака. Давай на этот раз сделаем по-моему. Ты идешь?
Гвен умолкла, и мы вернулись в кафе. Я постарался, чтобы мы не обсуждали поведение Билла. Некоторые темы могут заставить свернуться желудочный сок!
Через тридцать минут я спросил:
– Еще одну вафлю, родная?
– Нет, спасибо, Ричард, с меня хватит. Они не так вкусны, как твои.
– Это потому, что я обыкновенный гений. Ну, давай закругляться. Нам следует заняться Биллом. Мы что, заживо снимем с него шкуру или отобьем до состояния стэйка?
– Я допрошу его на дыбе. Знаешь, Ричард, жизнь потеряла частицу прелести, когда «наркотики правды» сменили пыточные колодки и раскаленное железо!
– Моя любимая, ты кровожадная маленькая ведьма. Еще кофе?
– Ты слишком мне льстишь… Нет, больше не надо кофе, спасибо!
* * *
Мы вернулись в «Раффлз», прошли к номеру Билла и, не достучавшись, вернулись к портье. Тот мизантроп, с которым я вчера имел дело, сегодня снова дежурил. Я спросил:
– Вы знаете что-нибудь об Уильяме Джонсоне из комнаты «КК»?
– Да. Минут тридцать назад он забрал свой взнос за комнату и отбыл.
– Но ведь за номер платила я! – вскричала Гвен.
Портье остался невозмутимым.
– Госпожа, я знаю, что уплатили вы. Но мы возвращаем взнос при возврате ключа. Нам не важно, кто оплатил номер. – Он дотянулся до полки и извлек ключ-пластинку «КК». – Был уплачен взнос за этот магнитный ключ, и кто бы его ни вернул, даже нашедший ключ просто на улице, может получить деньги, а владелец должен снова платить за право входа в свой номер.
Я крепко сжал локоть Гвен.
– Достаточно. Если он покажется снова, дайте нам знать, ладно?
Комната «Л».
Он внимательно посмотрел на Гвен.
– А вы разве не желаете снова получить комнату «КК»?
– Нет.
Тогда он переключился на меня.
– Вы сняли «Л» на одну персону. Если там будут жить двое, потребуется доплата.
И вдруг до меня дошло. Все то же, все вокруг этим полно, я постоянно натыкаюсь на мелкие пакости!
– Вы пытаетесь содрать с меня еще одну крону? А я вас потащу в Донную Аллею и откручу башку!
Я еще кипел от злости, когда мы вошли в номер и закрыли за собой дверь.
– Гвен, давай уедем с Луны. Тут все изменилось. И в худшую сторону!
– А куда бы тебе хотелось уехать, Ричард? – спросила она подавленно.
– Да я… просто хотел бы эмигрировать за пределы Системы, хоть в Ботани Бэй, хоть на Проксиму, хоть куда угодно… если бы я был помоложе и с двумя ногами. – Я вздохнул. – Иногда я кажусь самому себе ребенком, потерявшим мать.
– Мой родной…
– Да, дорогая?
– Но я же с тобой! Хочешь, я стану твоей мамочкой? Я пойду за тобой всюду, на самый край Галактики. Но сейчас мне еще не хочется покидать Луну… если только ты согласишься мне помочь. Мы бы могли уйти из отеля и попытаться найти другое пристанище. А если Эзра прав и мы ничего не найдем, то надо попытаться договориться с этим субъектом за конторкой до понедельника. А там мы уж точно найдем жилье!
Я постарался унять сердцебиение, успокоиться.
– Да, Гвен. Мы сможем найти жилье только после уик-энда, когда уберутся шрайнеры. Если только нам не повезет сразу же. Но я не хочу, чтобы этот подонок за конторкой знал, что мы собираемся в понедельник подыскать себе жилье.
– Слушаю, сэр! Но могу ли я объяснить тебе, почему мне нужно еще побыть в Луна-Сити?
– Что? Да, разумеется. На самом деле я и сам бы хотел на время тут устроиться. Начать писать, заработать деньжат, чтобы покрыть изрядные расходы этой недели.
– Ричард! Я все время пытаюсь тебе внушить… У нас нет денежных проблем!
– Гвен, денежные проблемы есть всегда. Я не собираюсь перейти к тебе на содержание. Можешь звать меня «мако», если нравится, но я хочу сам содержать тебя.
– Конечно, Ричард! Я благодарна тебе за это. Но в данный момент не стоит беспокоиться об этом. Я могу хоть сейчас, голыми руками, достать столько денег, сколько нам надо!
– Да что ты? Какие сладостные перспективы!
– Но так оно и есть, сэр. Ричард, я больше тебе совсем не вру! Пришло время полновесной правды.
Я отмахнулся обеими руками.
– Гвен, я разве не ясно выразился? Мне все равно, что там за бредни приходят тебе в голову, или сколько тебе лет, или кто ты такая на самом деле! Мы же все начинаем сначала – ты и я!
– Ричард, не обращайся со мной как с несмышленым дитятей!
– Гвен, я и не делаю этого. Просто я говорю, что принимаю тебя такой, какая ты есть. Сегодня. Сейчас. А твое прошлое – твое личное дело.
Она огорченно поглядела на меня.
– Мой любимый, ты не поверил, что я – Хэйзел Стоун. Так ведь?
(Теперь мой черед врать! Но ложь не бывает удачной, если она не правдоподобна. Как бы мне воззвать к ее разуму, вместо того чтобы валять дурака?..) – Любимая, я пытаюсь внушить тебе, что мне неважно, являешься ли ты Хэйзел Стоун или нет. Или Сэди Липшиц. Или Покахонтас. Ты просто моя любимая женщина. И давай не омрачать этот золотой факт всякими неуместными оговорками.
– Ричард, Ричард, послушай меня! Дай мне сказать, – она вздохнула. – Иначе…
– Что «иначе»?
– Ты же сам знаешь, что это «иначе» означает! Ты применил его ко мне.
Если ты не пожелаешь меня выслушать, я должна буду вернуться и доложить о своей неудаче.
– Куда еще «вернуться»? Кому доложить? О какой неудаче?
– Если ты не захочешь выслушать, это значения не имеет.
– Но ты же сама просила, чтобы я тебя не отпускал!
– Я и не хочу тебя покинуть. Просто мне надо будет отлучиться по срочному делу. Потом я вернусь. Но я обязана доложить о своей неудаче и попросить отставку… и тогда я буду вольна идти за тобой хоть на край Вселенной. Я должна именно попросить отставку, а не дезертировать. Ты же солдат и должен понять.
– А ты что, тоже солдат?
– Не совсем. Я агент.
– А, так ты «агент»… Вербовщик?
– О, вроде того. – Она усмехнулась. – Скорее «агент-соблазнитель». И я не должна была в тебя влюбляться, Ричард, так как это может сокрушить мою миссию. А может, ты пойдешь со мной и сам увидишь, как я буду «там» отчитываться?
Я не знал, что и думать.
– Гвен, я в замешательстве…
– Но почему ты никак не даешь мне объяснить?
– Ох, Гвен, это же объяснить нельзя! Ты утверждаешь, что являешься Хэйзел Стоун…
– Являюсь.
– А ну тебя! Я же умею считать. Хэйзел Стоун, если она жива еще, должно быть больше века!
– Правильно. Мне гораздо больше ста лет. – Она улыбнулась. – В твоем лице я совратила младенца, миленький!
– О, бога ради! Как же так? Я провел с тобой в постели последние пять ночей. И ты оказалась на редкость шустренькой старушоночкой!
Она оскалила зубы.
– Благодарю, родной! Этим я обязана исключительно растительной смеси Лидии Пинхам!
– Так вот оно что! Сие патентованное средство вывело весь кальций из твоих суставов и всунуло его обратно в твои кости, разгладило морщины на лице, восстановило юную способность к «горизонтали», прочистило артерии и прочее? Закажи мне бочонок такого снадобья, я в него тоже окунусь!
– Миссис Пинхам оказывает лишь экспертную помощь, мой милый Ричард.
Но ведь я могу доказать тебе, кто я есть на самом деле хотя бы тем отпечатком пальца на Декларации Независимости. Это позволит твоему разуму воспринять правду, какой бы странной она ни была. Идентификацию можно провести и по сетчатке глаз, но мою сетчатку тогда не сфотографировали. А вот отпечаток пальца есть. И еще формула крови.
