Пальцы второй руки магистра задрожали, рука мелко задергалась. Тусклый и холодный белый свет появился на кончике мертвого стебля и начал мерно разрастаться. Стебель подался вверх и задрожал в такт пальцам старика. Колдун слегка подал руку вверх и снова опустил, почти коснулся стебля и опять поднял вверх и так несколько раз, наращивая темп. Стебель повторял движения мага, пружинил и скручивался, затем выпрямлялся и потягивался, словно ниткой был привязан к ладони мага. Тем временем свет, исходивший от живой розы, мерно угасал. Лепестки её прекрасного бутона чуть поморщились и потеряли былую яркость. Напротив чахлый стебель приобрел цвет, став тверже и прямее, он потихоньку поднимался ввысь. И, вот уже набухла почка на стебле, и сам он приобрел зеленый цвет.

***

Воды было мало, спирта не было вовсе. Сломанные кости, отрезанные руки, колотые и рубленые раны, истощили запасы лекаря. Пара повитух, выделенная Свану в помощь, под предлогом сбора трав ушли часа два назад. Они были отличными травницами. Хвойный настой начинал закипать над костром. Корзина, набитая жаропонижающими, болеоблегчающими, ожогоуспокаивающими и всякими другими травами, стояла возле очага, но помощниц в палатке не было. Сван их не винил. Они давно валились с ног, и он бы не удивился, обнаружив их сейчас спящими под каким-нибудь высоким дубом в сотне шагов отсюда. Не каждый выдержит столько боли, крови, смерти и отчаяния, сколько сгустилось сейчас в палатке в тылу сражения, возможно последней битвы человечества. Как бы, то ни было, помочь сейчас Свану было не кому.

Он решил делать всё быстро и уверенно, так чтобы гигант, стоящий у входа не решил, что он делает не достаточно. Чтобы тот знал, что он сделал всё что мог. В том, что перед ним лежит труп он уже не сомневался, кровь не сочилась из раны, белые как мел руки безвольно лежали по швам.

Сван схватил тряпку из числа тех, что сохли на камне возле очага, зачерпнул металлической чаркой хвойного отвара, вернулся к раненному графу, быстро промочил и отжал лён и протер рану от грязи и соломы.

– Помогите мне снять латы с ноги. Я буду резать её выше колена.

– Как? Резать ногу? Ещё? Она и так не целая! Вы же окончили школу мага. Нарастите её обратно!

Недоумение и решительность так быстро сменили друг друга на лице великана, что Сван выразил лишь растерянность.

– Если нужно, заберите мою душу взамен. – Закончил рыцарь на выдохе.

– Что? С чего вы взяли, что такое возможно? – Лекарь не заметил, как растерянность заставила его повысить голос, и теперь жалел о том, что выкрикнул такое дворянину. Но тот не заметил наглости, сейчас его волновало лишь одно. Целостность тела графа.

– Я видел, как один маг пришил палец солдату, и после тот вполне им пользовался.

– Как пользовался?

– Ковырял в носу. Иногда держал ложку. Зачем ещё ему нужен палец?!

Сван пожалел что спросил, но не ответить теперь тоже не смог.

– Ковырять можно другим пальцем, а ложку держать во второй руке.

– Да, но ходить на двух ногах можно только имея две ноги.

Рыцарь не унимался, а Сван устал, валился с ног, да и всё ещё побаивался дыбы. Поэтому смягчил позицию.

– Простите сэр, мне очень жаль, но ступни графа у меня нет, иначе я, конечно, попытался бы.

– Вам не за что просить прощения маг. Я упустил её. Хотел поймать гадину за хвост, но она огрызнулась, цапнула меня за руку и побежала так, что даже мой конь за ней не поспел.

Сван открыл рот, мысли роились у него в голове, он с трудом выдавил из себя вопрос.

– Кто огрызнулся?

– Чертовы псы. Хаос насылает их на поле боя. Они рвут наше построение и вносят сумятицу в наши ряды. Жрут они, по-моему, только оторванные конечности, сами не отгрызают. – Рыцарь поморщился и, почесав лысину, добавил с сомнением в голосе. – Вот я и подумал, может для того, чтобы наши маги не могли их пришить?!

– Даже если бы я умел пришивать конечности, а я не умею, вырастить ступню заново совсем другое дело.

– Попытайтесь маг. И подумайте о моем предложении. Так же как моё тело на поле боя стоит сотни бойцов, уверен душа моя стоит минимум двоих.

– Я не колдун хаоса торговать душой не умею, а вот ваше могучее тело как нельзя кстати.

***

Старый маг убрал руки от растений, неторопливо погладил кончик бороды и сложил руки крестом у себя на груди.

Обе розы выглядели одинаково, не так ярко как вначале та, что была полна жизни, но гораздо свежее той, что до воздействия мага была мертва. Раскрывшиеся бутоны радовали глаз насыщенным пурпурным цветом, стебли стояли прямо и даже с расстояния Сван слышал их ласкающий воображение аромат.

– Теперь обе они в порядке. – Магистр обеими руками взял со стола горшок с восстановленной розой и бережно, будто держит сокровище, поднёс его Свану. – Держи маг, теперь она твоя. Поливай её, удобряй почву, в которой живут её корни, выноси на солнечный свет и тогда она будет цвести и благоухать. А ты сможешь черпать энергию, наполняя её смыслами и дарить людям чудо.

***

Сван расшнуровал помятую и покрытую трещинами кожаную сумку и извлек небольшой, помещавшийся на одной ладони, горшочек с пурпурным цветком. Роза не сияла ярким светом и издавала еле слышимый аромат, стебель был зеленый, но уже не прямой как когда-то. За семь дней битвы маг использовал её всего дважды, чтобы излечить сердце от колотой раны, заставив его снова биться и чтобы вернуть зрение после мощного удара по голове обухом боевого топора. Оба дворянина выжили, но не более того. Первого увезли в неизвестном направлении его слуги, а второй на ощупь взобрался на коня и, пришпорив так, что на боках животного выступила кровь, сам умчался за горизонт, прочь от битвы.

Роза устала, ещё одно чудо может стать для неё последним, и тогда Сван навсегда останется просто лекарем. Он будет снимать жар отваром из ягод, ставить компрессы, втирать мази собственного приготовления, останавливать кровотечения, тем, у кого оно не слишком сильно и снимать головные боли массажем. Магам не дают вторую розу, в долине роз их не так уж и много. В его случае, в долине лучше не появляться вовсе.

Сван поставил горшочек рядом с белой, как мел, не целой конечностью. Не потому что с близкого расстояния было легче воздействовать на рану и не для того чтобы пустить пыль в глаза великана. Он поставил её так, чтобы ему самому было хорошо её видно. Чтобы неуверенность и сомнения не завладели им целиком, чтобы она напоминала ему о возможности чуда и о том кто он есть и чему учился.

– Подойдите сюда и встаньте на колени рядом с телом.

– Телом?

Сван извлекал из сумки полупрозрачную трубку из бычьей жилы и не сразу понял что проболтался. Так он и повернулся к удивленному рыцарю. На лице растерянность в руках две длинные иглы, вставленные в свисающую до пола жилу по краям, а в голосе неопределенность.

– Тело? – Сван почти взвизгнул, настолько резко и неожиданно пересохло у него в горле. Рыцарь потянулся к рукояти двуручного меча висевшего у него на поясе.

Маг собрал всю уверенность и храбрость, что ещё оставались у него в запасе и рявкнул, так громко как только смог и с той долей сарказма, на которую только осмелился.

– Не надо меня оспаривать. Благородное, уважаемое, графское, конечно, но тело. – Великан колебался. Сван смягчил тон. – Давайте займемся исцелением столь драгоценного человека, и не будем придираться к словам.

Секунду напряжение висело в воздухе. Великан обдумывал сказанное. Маг не хотел шевелиться, так, на всякий случай.

– Хорошо маг, колдуйте.

Великан подошел к телу графа и опустился сначала на одно, а после одобрительного кивка Свана и на оба колена.

– Положите ладонь левой руки графу на лоб, а правую согните в локте и держите выше раненого, ладонью вверх.