– Я сказать тебе хочу… там, где портрет Гоголя, сзади для тебя кое-что есть.

Соня отошла от плиты и угрюмо посмотрела на деда:

– Что там?

– Неважно. Просто все твое. Знай это.

– Ох, что-то мне совсем не нравится этот разговор! Опять купили кого-то?

Григорий Александрович сильно экономил на себе, питался чем попало, одевался тоже неважно – все его вещи были старыми, протертыми, заштопанными. Соня поначалу боролась с этим, покупала ему новую одежду: брюки, рубашки, сапоги даже один раз рискнула купить. Да только дед дал понять, что ничего носить не станет, и заругал. Пришлось все сдать обратно. Слишком самостоятельным был дед и ни в чьей помощи не нуждался. Соня радовалась, как ребенок, когда он принял от нее теплый вязаный свитер в подарок на день рождения. И потом носил его не снимая. Все заработанные деньги, а платили ему немало, он тратил на картины известных художников. Коллекционировал. Иногда подзывал Соню и рассказывал, указывая на пейзаж:

– Это Филиппов, ученик Васнецова. Вот уж повезло, так повезло! Почти даром купил!

Даром – это за две-три тысячи долларов. Это Соня потом случайно узнавала цены. Получалось, что дед Гриша копил деньги, отказывая себе в нормальное еде, и покупал картины.

У каждого свои странности, и осуждать человека Соня не имела никакого права, поэтому относилась к этому спокойно: он взрослый, мудрый человек, пусть делает что хочет и живет как считает нужным.

У деда Гриши и у Сони был их личный агент, который работал в картинной галерее и постоянно снабжал своих подопечных заказами. В основном, это были портреты, которые Соня срисовывала с фотографии, или репродукции картин известных художников, которые они с дедом писали на пару.

Например, известную «Мону Лизу» Соня написала раз двадцать, а «Рождение Венеры» дед Гриша уже мог по памяти воспроизвести.

Соня дошла до Кропоткинской и решила добраться до дома на метро. Она жила возле «Сокола», и район свой тоже любила, но, конечно, с центром его было не сравнить.

Максим вместе с мамой и братом всю жизнь прожили на Масловке, неподалеку от знаменитого архитектурного комплекса в виде огромного «Корабля искусств», или как его все называют «Городок художников».

Ариадна Адамовна очень гордилась районом, в котором жила, и всем постоянно говорила:

– Самый лучший в Москве. До Тверской три шага, только наша улица тихая и безлюдная, а уж сколько художников тут выросло!

Школа, в которую ходили и Максим, и Соня, и Вероника, находилась там же, хотя Соня с мамой и сестрой жили в районе метро «Аэропорт».

Соня пришла от Вероники, прилегла на кровать и, едва коснувшись головой подушки, заснула. А проснулась резко от шума кастрюль на кухне.

За окном было темно. Она посмотрела на часы: начало одиннадцатого. Как она умудрилась заснуть днем? Видимо, очень устала и организму нужно было восстановиться, вот он и отключился. Что же она ночью делать будет?

Соня потянулась к телефону и увидела сообщение от сына:

«Мам, как дела? У нас уже отбой. Как твоя рука?»

Она сразу набрала текст: «Все хорошо, Матюш, пришла домой и заснула».

«Правильно, отдыхай! Целую», – ответил сын, пока Соня пыталась сесть на постели: тело ломило, и голова гудела.

Хороший у нее сын, добрый, человечный. Одно время Соне было ужасно обидно, что его бабушки не любят.

Ее мать, Николь Демьяновна, не любила ни Соню, ни старшую дочь Милану. Постоянно им говорила:

– Ваше в этом доме – только говно. Вот его забирайте и убирайтесь куда глаза глядят!

Девочки росли как трава и полностью были предоставлены самим себе. Потом, правда, Соня заметила, что ее мать проявляет некую заботу о внучке, которую родила Милана. Но вот на внука она совсем не смотрела, даже ни разу не подошла к нему. Соня чувствовала, что ее мать ненавидит мужчин, видимо, даже в меленьком Матвее она уже видела мужчину и испытывала к нему нелюбовь.

Вторая бабушка, мать Максима, невзлюбила внука из-за Сони, потому что не могла смириться с ужасным выбором своего сына. Как раз в то время, когда Матвею было пару месяцев, Ариадна Адамовна нашла для Максима «хорошую, славную девушку» с приданым.

– Хороших мужчин еще щенками разбирают! – это была ее любимая фраза.

Максим на приданое не клюнул, чем очень разочаровал мать, и даже попробовал отгородиться от нее на время.

Правда, ему это не удалось. По сей день его мать имела на сына огромное влияние, и девушка уже смирилась с этим…

Соня всунула ноги в тапки и пошла на кухню.

Максим сидел на табуретке, уткнувшись в телефон и пил чай с ватрушками.

Соня присела на стул, Максим даже не посмотрел на нее, только глаза скосил, когда она положила на стол загипсованную руку.

– Макс, я поговорить с тобой хочу, – сказала тихо, а он на секунду перестал жевать и тяжело выдохнул.

Конечно, Соня очень боялась делать шаги, которые ее заставляла совершать Вероника. Всю дорогу до дома она размышляла – справится ли она? Сможет ли прожить без него? Ведь сейчас она его хоть видит, а иногда даже спит с ним в одной постели и прикасается к нему…

Соня любила Максима. Он был единственным мужчиной в ее жизни, и другого рядом она даже не представляла. Она знала, что такое любовь! Это не когда ей было хорошо с ним – это она звала счастьем, а когда невозможно жить без него.

И если она сейчас решится сжечь все мосты, тогда что получит? Холодную постель навсегда? Одиночество? Горькие слезы отчаяния по утрам и вечерам?

Соня тоже тяжело выдохнула и четко произнесла:

– Я думаю, что нам надо расстаться.

Наконец-то Макс поднял на нее глаза, посмотрел внимательно и хмыкнул.

Это могло означать только одно: Макс и так не считал, что они когда-то были или есть вместе. Поэтому Соня попробовала объяснить ему:

– Когда-то наши пути пересеклись, но сейчас они параллельные, и мне бы хотелось начать новую жизнь.

Максим дожевал ватрушку, допил чай и сказал:

– Соня, я знаю, что ты не сильна в геометрии, но если линии когда-то пересеклись, то они не могут быт параллельными.

– Могут. Это разные линии. Когда-то мы сошлись в одной точке. Но та жизнь закончилась. Лет десять назад, а может и все двадцать. Я хочу начать новую, – повторила она. – Я хочу замуж и настоящую семью.

– Опять двадцать пять. А я не собираюсь жениться. Меня полностью устраивает моя жизнь! – Максим вскочил, подошел к окну и встал к Соне спиной.

– Я не за тебя замуж хочу. Поэтому мы должны расстаться, и тогда я начну все по-новому.

Он с насмешкой оглянулся, посмотрел на Соню и как-то надменно улыбнулся.

– Начинай. Кто тебе не дает?

– Ты. Я не люблю сквозняки.

Максим еле слышно зашипел, намекая на то, что не понимает, о чем она говорит.

– Чтобы начать новую, мне надо закрыть дверь в старую. Я не могу стоять в дверях и искать новую. Нужно старую закрыть, тогда появится новая.

– От меня ты что хочешь? – он опять уставился в окно.

– Чтобы ты ушел.

Максим резко обернулся и засмеялся. У Сони даже мурашки по телу пробежали. Как она любила его смех, когда он вот так запрокидывает голову и хохочет. У нее в груди все трепетало от его хриплого голоса и ужасно хотелось схватить его лицо, притянуть и впиться губами. Все же она сумасшедшая! Как она будет жить без этого смеха и его улыбки? На кого она будет смотреть по утрам, проснувшись ни свет ни заря? Кого она будет кормить завтраками и ужинами, ведь она научилась так вкусно готовить! Она точно дура… но обратного пути нет. Нужно пробовать. Соня чувствовала, что должна поменяться, что больше тянуть нет ни желания, ни времени.

– Вообще-то это моя квартира, нет? – спросил он, и его настроение кардинально изменилось – он прищурился и сжал губы.