Кратко о еврейской родословной отца. Почему-то в детстве, юности я не расспрашивал его о семейной истории. Как-то было не принято, такие были времена… Историю семьи «вглубь» раскопали уже мои невестка и внучки, как это не удивительно. С середины 1700-х годов Явербаумы жили в Польше (в те времена части Российской Империи). Где-то в этот период и начали евреям, оказавшимся на этих территориях давать фамилии. Фамилия Явербаум, очевидно, и появилась в конце 1700-х. Дедушка отца Моисей-Лейб (Мойше-Лейб) Явербаум был учителем в г. Луков Седлецкой губернии, имел 6 детей, один из них – Янкель-Аарон (Яков), мой дедушка, родился в 1869 году.

Надо сделать небольшое отступление здесь о положение евреев в России в 19 веке и начале 20-го. Отношение к евреям у государства было неоднозначным. Вводились разные правовые ограничения, как, например, известная «черта оседлости», за которую нельзя выезжать. Ограничения ухудшали жизнь, и часто приводили семьи евреев к отчаянному положению. Одно время евреям было разрешено свободное переселение в Сибирь (нужен был приток народу для освоения территории), и многие евреи добровольно ехали в эти суровые края за лучшей долей. Законы же менялись «туда-сюда» относительно евреев, и переселение в Сибирь им снова запретили в конце 19-века. Но, видимо, для многих в отчаянном положении переезд в Сибирь из «черты оседлости» был привлекателен, так как вселял надежду на улучшение жизни. И евреи искали разные пути, как в Сибирь попасть, вплоть до того, что некоторые даже специально совершали незначительные преступления или прибегали к самооговору – признавались в совершении преступлений, за которые полагалась высылка в Сибирь (мелкие кражи, ложь под присягой и т. п.). В таком положении оказались и мои предки.

Прадед умер довольно рано, старшие его дети были уже совершеннолетними, а младшим – Янкелю (Якову) – моему деду – и Пинхасу (Павлу) было всего 14 и 9. Яков с юных лет стал заниматься сапожным ремеслом. В 1894 году по приговору Седлецкого окружного суда за «составление Луковской воровской шайки по лишению всех прав состояния ссылается на поселение в не столь отдаленные места Сибири».

Каким он был в 24 года, еврейский парень, прибывший в Сибирь? «2 аршина, 4 4/8 вершка, волосы русые, глаза серые, нос обыкновенный». Распределён Тюменским приказом о ссыльных 16 августа 1894 г. в Иркутскую губернию, «должен следовать в ножных кандалах». В Алфавите ссыльным мужчинам, поступившим в Иркутскую губернию, значится Явербаум Яков Аарон Мошков. По постановлению Иркутского губернского правления от 30 сентября 1894 года назначен в Новоудинскую волость, куда и прибыл 25 июля 1895 г.

В 1900 году – в 31 год – он женится на дочери ссыльнопоселенца Менделя Гринберга Фрейде, которой было 17 лет. Мендель Гринберг был сапожником из Владовского уезда Седлецкой губернии в Польше. Вместе с семьей был осужден за какое-то «ложное показание под присягою» и сослан в Тутурскую волость Верхоленского уезда, куда прибыл в возрасте 30 лет 4 марта 1893 года с женой Тойбой (Таубе Рейзе) 29 лет и четырьмя детьми, старшей из которых дочери Фрейде было 7 лет (это и была моя любимая бабушка Фенечка, так мы ее называли дома). Я помню, сразу после победы над фашистской Германией Мендель и его жена Тойба вышли из дома и на скамеечке грелись на солнце. Они выглядели очень худыми и старенькими. Я их называл «маленький дедушка и маленькая бабушка». И, на самом деле, мои прадедушка и прабабушка Гринберги были низкого роста. В архивной справке о ссыльнопоселенце Менделе Шмулеве Гринберге значатся его примеры: рост 1 аршин 14 вершков. Это примерно 135 см.

Детей у Гринбергов было много. В ссылку они приехали с 4 детьми, оставив старшего сына Моисея в Польше (ссыльным евреям не разрешалось забирать детей мужского пола старше 7 лет с собой). В Сибири родилось еще шесть детей. Кроме моей бабушки Фрейды – Фенечки, мы семьями дружили с Фрадой, Сарой, Самуилом, которые тоже жили в Иркутске. Эти самые младшие сестры и брат бабушки Фрейды были фактически ровесниками и младше ее сына, моего отца. Еще одна сестра Надя оказалась в Свердловске, другая Ревекка в Краснодаре (эта семья не успела эвакуироваться до фашистской оккупации и погибла мученической смертью в газовой камере).

Стоит благодарить судьбу, что мой дед Яков Явербаум и прадед Мендель Гринберг оказались в Сибири в конце 19 века. Ведь как сложилось судьба их родственников, находившихся в Польше к началу Второй мировой войны, страшно подумать. Еврейская община там была большая. Из 12 000 человек населения г. Лукова 50 % составляли евреи. В мае 1941-го фашисты сформировали в нем гетто, куда загнали всех евреев Лукова и свозили евреев из близлежащих окрестностей. Все они были уничтожены, казнены в гетто или отправлены в лагеря смерти. Гетто в Лукове было перевалочной базой для отправки евреев в лагерь смерти Треблинку, оно было уничтожено в 1943 м. Я читал, что всего около 150 евреев Лукова пережили Холокост.

Для еврейских семей свойственно поддерживать отношения с родными. У бабушки Фрейды в Сибири было много родственников, а у дедушки Якова родных в Сибири не оказалось. Но он как-то смог в те непростые времена (ведь телефонов не было, почта шла трудно представить себе, как долго!) сохранить отношения с семьей в Европе, с младшим братом Пинхасом (Павлом), который стал раввином в Варшаве, у него было одиннадцать сыновей и одна дочь. Деда навещал в Иркутске сын Пинхаса племянник Яков со своей семьей. Яков был примерно одного возраста с моим отцом, и двоюродные братья долгие годы поддерживали связь. Какое-то время даже Яков жил в Иркутске.

В конце книги помещена фотография, на которой снимок моего папы, бабушки и дедушки. На снимке стоят его двоюродный брат Яков с женой, и сидит маленький мальчик Додик (Давид). Эта фотография сделана в Иркутске во времена НЭПа, где-то в 1929 году. Яков (племянник деда) тогда владел магазином женских головных уборов, который был расположен на центральной улице города – Карла Маркса. Реклама магазина была помещена в областной газете «Восточно-Сибирская правда». Вскоре семья Якова уехала из Иркутска. Я только знаю, что они жили в Крыму, а потом началась война, Яков ушел на фронт, жена его еще до войны умерла. После ранения на фронте Яков Явербаум жил в эвакуации в Самарканде с тещей и с сыном. Там же он женился второй раз и в 1943 году у них родился сын Павел Яковлевич Явербаум (сын его Давид Явербаум, который нашел моего сына Петра через интернет несколько лет назад, и теперь они поддерживают связь, сейчас живет с семьей в Израиле). После войны вся семья перебралась в Ригу. Яков умер в 1949 году. Давид сменил имя, стал Владимиром.

В 1974 году в Риге проходил Всесоюзный биохимический съезд, я был выбран делегатом, и тогда мы встретились с Володей и его женой Лидой (она в то время тяжело болела). Володя показал мне знаменитый Рижский орган в Домском соборе сходили мы с ним в ресторан «Кенгуракс», побродили по городу. Их сын Олег закончил медицинский институт и работал судебно-медицинским экспертом. К сожалению, с Олегом и его женой я не смог повидаться. Жена Володи через некоторое время умерла, умерла потом и жена Олега. У Олега есть дочь Светлана. Сейчас по мужу Будовская, Светлана адвокат, живет в Риге с мужем и двумя детьми … Володя (Давид) Явербаум трагически погиб в 2008.

Дедушку Якова Явербаума я не помню, он умер, когда мне было 3 или 4. А с бабушкой Феней мы очень любили друг друга. Она прожила долго, застала правнуков, умерла в 1968 в 85 лет. Она мне рассказывала, что в начале 1900-х они с дедом делали дома папиросы. Я видел у нее сохранившиеся заготовки для папирос (гильзы-трубочки без табака), металлические палочки, которыми набивали табак. Однажды к дедушке обратился Иркутский генерал-губернатор с просьбой изготовить большую партию папирос к следующему дню (был назначен какой-то прием гостей). И вот, за сутки бабушка с дедушкой сделали большое количество папирос, таким образом выполнив заказ генерал-губернатора.