— Ничтожества тоже бывают разными, любовь моя. — Широкой ладонью он погладил ее по щеке и откинул назад растрепавшиеся белокурые волосы. Саманта вздрогнула, словно от боли. — Кстати, я ведь не обзывал тебя, правда?
Сэмми замерла. Ей стало трудно дышать, когда сильная ладонь медленно обхватила ее затылок.
— Поверь, я такой же упрямый, как и ты, любовь моя. Ты появилась, — он приблизил свой рот к ее губам, — в чертовски неподходящее время. Но, похоже, я ничего не могу с собой поделать.
Когда Чип приник к ее рту, Саманта застонала, ощутив уверенный теплый поцелуй. Слегка шершавые, мягкие губы прижались к ней, заставляя открыться навстречу прикосновению его языка, почувствовать загадочный, таинственный вкус. Он медленно проникал все глубже и глубже, чувствуя, как дрожит ее прильнувшее к нему тело. Вдруг Чип резко привлек ее к себе и стал целовать грубо и неистово, не в силах справиться с охватившей его страстью. Этот поцелуй сжигал их обоих. Пальцы Чипа зарылись в ее растрепавшиеся волосы, он сжимал Сэм все крепче, его мрачное лицо пылало.
Эта животная страсть заставила ее задрожать. Сэмми, все еще сопротивляясь, попыталась оттолкнуть его.
— Та ночь, — сказала она задыхаясь, — была одной большой ошибкой.
— Да, я знаю. — Сильные руки обвились вокруг ее тела.
Она изогнулась, из-за чего его мускулистое бедро оказалось зажатым между ее ногами, и Сэмми почувствовала, как под джинсами напрягается мужская плоть.
— Я на самом деле не хочу ложиться с тобой!
— Да-да… я знаю, любовь моя.
Он целовал волосы Сэмми, его теплые ладони скользили по ее плечам, поглаживая спину, медленно спускаясь на ягодицы. Чип подтянул Саманту к себе так, словно хотел вдавить ее в себя.
Она задрожала. Ей казалось, что это мощное тело охватывает ее, завоевывает, вовлекает в водоворот страстного желания. От него исходил чистый и в то же время немного терпкий мужской запах с примесью одеколона или цитрусового лосьона после бритья. Вопреки собственному решению она до боли прижалась бедром к его твердой мужской плоти, груди буквально вдавились в его широкую грудную клетку.
— Ты мне даже не нравишься! — выкрикнула Сэмми.
— Да, радость моя, я знаю. — Его рот нежно прижался к ее лицу, ладони медленно накрыли груди, и большие пальцы подобрались к соскам, так что они сразу же затвердели. — Ты такая прелесть, что я не могу удержаться и не дотрагиваться до тебя. Ты помнишь, что чувствуешь, когда я внутри тебя, Саманта? — прошептал он вкрадчиво. — Твои длинные великолепные ноги сжимают мое тело, а ты дрожишь и стонешь, желая меня, да, любовь моя?
Тихий голос с хрипотцой разжигал в ней огонь. Она смутно осознавала, что его руки, его сильные пальцы слегка дрожат, расстегивая и стягивая блузу с ее плеч. И сразу же требовательный рот впился в шелковистую кожу ее грудей. Большими ладонями он захватил их, словно в чаши, нежно покусывая губами розовые кончики сосков. Язык ласково облизывал и посасывал кожу. Она затрепетала в его руках, волны сладострастия пронизывали ее груди, прокатывались по коже и сжимали живот.
— Я ненавижу себя за то, что позволяю тебе это делать, — простонала она, впиваясь ногтями в его плечи в то время, как его рот, перебравшись от одной груди к другой, всасывался в нее, а зубы грубовато покусывали напрягшийся сосок.
— Нет, не раскаивайся, милая моя. — Он уже расстегнул ее джинсы. — Позволь мне любить тебя, дорогая. Я сделаю тебе приятно, обещаю.
Чип осторожно спустил с нее джинсы, потом избавил ее от туфель, а она все не могла оторвать руки от его широких плеч. Сэмми переступила через упавшую на пол одежду, посмотрела вниз и увидела лицо Чипа, серьезное и какое-то отсутствующее, прижавшееся к белому животу над шелковым треугольничком бикини. Он нежно потерся губами о ее кожу.
Она только покачивалась, когда его пальцы осторожно стянули к коленям, а потом к ступням голубой шелк трусиков. Саманта перешагнула через них, а Чип, сидя на корточках, горящим взглядом пожирал ее светлые, растрепаннйе волосы, жаждущие поцелуев губы, высокие и упругие небольшие груди с набухшими розовыми сосками. Сэмми тяжело дышала. Темные глаза Чипа заскользили по белой коже живота, слегка раздвинутым ногам и светлому курчавому треугольнику. Саманта стонала и трепетала, подстегиваемая сладостной истомой, когда его сильные руки поднялись от коленей к бедрам и пальцы осторожно пробежали по шелковистым волоскам, проникая внутрь.
При этом прикосновении все тело Саманты внезапно пронзило острое желание принадлежать ему, рассудок помрачился, ногти впились в его широкие плечи. Пульсирующие ласки возбуждали ее все сильнее. Словно сведенная судорогой наслаждения, она медленно уступала ему. Сэмми почти не могла дышать, почти не могла двигаться. В следующее мгновение показалось, что мир вокруг них взорвался.
Чип обхватил Сэмми сильными руками, поддерживая, чтобы она не упала, и она буквально повисла на нем, словно тряпичная кукла, обвив руками его шею. Он быстро подхватил ее на руки, отнес в спальню, уложил на постель и принялся стягивать рубашку, ботинки и джинсы.
— Видела бы ты себя на фоне этого черного шелка, — прошептал он.
Чип подошел к кровати и, обнаженный, склонился над Самантой. Его сильное красивое тело слегка подрагивало от возбуждения, черные глаза блестели.
— Саманта, ты — самое большое искушение в моей жизни… Неудивительно, что я схожу с ума, — бормотал он.
Одной рукой Чип подтянул к своему боку ее колено, заставив Сэмми обвить его ногой. Он смотрел сверху вниз прямо ей в лицо, видя только прикрытые глаза, опушенные черными ресницами, за которыми прятались серебристые огоньки, и влажный розовый рот, открытый навстречу поцелую. Чип резко опустил голову.
— Прекрати, — попросил вдруг он. — Посмотри на меня.
Сэмми широко открыла глаза и удивленно взглянула на Чипа.
— Не представляй себя в объятиях другого. Я на это не согласен. — Теплый рот накрыл ее губы безжалостным поцелуем, зубами покусывая нижнюю губу.
Сэмми шептала что-то нечленораздельное, пытаясь снова оттолкнуть его, но он заставил ее замолчать, целуя все сильнее и сильнее. А потом Чип проник в нее, огромный и сильный; его мощное тело дрожало от почти злобной страсти, содрогалось снова и снова, словно он никак не мог остановиться.
— О, Саманта! — задыхался он. — Ответь мне… Я хочу чувствовать всю тебя… такую близкую и горячую! Впусти меня глубже, дорогая моя!
Сэмми извивалась под ним, от его тяжести, его мощи, напора она приходила в исступление. Он желал ее, и она никак не могла поверить в то, что желание может быть таким страстным. Чип тяжело и прерывисто дышал, кончики ее пальцев скользили по его гладким плечам, покрывшимся потом, он властвовал над нею, приподнимая в порыве страстного обладания над постелью. Она обхватила его ногами, крича и стеная без слов, пальцы сами вцепились в его черные кудри.
— Скажи, что хочешь меня, — потребовал он.
Саманта сдалась:
— Да, да! Я хочу тебя!
Где-то в глубине помутившегося рассудка замаячило ощущение того, что она и впрямь доверяет этому великолепному, мощному телу и хочет, чтобы Чип унес их обоих в пучину горячего забвения. Они одновременно достигли вершины. Разноцветные круги и яркие искры запрыгали у Сэмми перед глазами, и в тот же момент она словно издалека услышала хриплый стон. Наконец Чип вздрогнул в последний раз и замер, упав поверх ее хрупкого тела и крепко сжимая ее в объятиях, глаза его были плотно закрыты. Прошло несколько минут, прежде чем он смог их открыть.
— Саманта? — Губы почти не слушались его.
Она с усилием открыла глаза и посмотрела снизу вверх. Над ней склонилось покрывшееся испариной лицо, глаза сузились, влажные кудри прилипли ко лбу, рот сжался в жесткую прямую линию.
— Тебе хорошо?
Она смотрела на Чипа, не в силах до конца сосредоточить на нем взгляд, витая где-то в облаках, уносясь на волнах теплого тумана, спустившегося на нее. Сэмми никак не могла унять пробегавшую по телу дрожь.
