— Скучал? — негромко спросил он и сам усмехнулся тому, как глупо выглядит разговор с неизвестно чем. Что именно тут было живым и способным понимать речь — сам реактор, сигма-излучатель, ирренций или потоки сигма-квантов — сармат не знал и даже думать не хотел.

«А выработка упадёт,» — подумал он, вспомнив, что интенсивность упала две недели назад, а вернулась к нормальному значению только сейчас. «Ничего, это опытный образец. Константин сделает поправку в расчётах.»

— Гедимин! — донеслось из динамика, и ремонтник нехотя подошёл к устройству связи. — Излучение растёт!

— Вижу, — отозвался сармат.

— Кажется, ты — неотъемлемая часть этого реактора, — сказал Хольгер, и Гедимин напрасно ждал от него смешка — химик был предельно серьёзен. — Очень странное явление.

— Это плохо, — буркнул ремонтник. — Тогда можно сворачивать работу.

— Почему? — удивился Хольгер.

— Когда построят сотню таких установок по всем континентам — меня что, на куски порежут?

…Химик всё-таки сообщил Конару об очередном попадании Гедимина в карантинный барак, и последнее письмо из Лос-Аламоса было коротким: робкое «Вы живы?» и ни больше ни слова. Ответив на него, Гедимин вспомнил, что не читал ещё предпоследнее, пришедшее в день введения карантина.

«Снова о зелёных и красных лучах,» — сразу после приветствия перешёл к делу Конар, и Гедимин хмыкнул — его всегда забавляли такие попытки конспирации, но придумать что-то более разумное им с Гербертом так и не удалось. «Предложенный вами опыт крайне интересен. Стащить пару излучателей и вывезти на полигон пока не вышло, ограничились виртуальными моделями, — но теперь я понимаю, на что вы наткнулись. Осталось предъявить это руководству так, чтобы не попасть на психиатрическую экспертизу. Если получится — думаю, мир серьёзно изменится. Вы, наверное, видели фильмы, где показана телепортация; я в молодости пересмотрел немало таких и думал одно время, что доживу до её открытия. Не знаю, что нас ждёт на той стороне, но постараюсь туда заглянуть. В свою очередь хочу предложить интересный опыт вам и коллеге Хольгеру…»

Гедимин заинтересованно хмыкнул. «В Лос-Аламосе тоже на что-то наткнулись? И не решились изучать?»

«Речь о красных лучах. Есть подозрения, что дело не в их интенсивности. Дело в её колебаниях. Попробуйте собрать красный пульсатор настраиваемой частоты. Возможно, увидите нечто интересное. Это похоже на передачу зашифрованного сигнала. Я не знаю, что служит приёмником, и как прочесть шифр. Но я бы на вашем месте попробовал. Только не забывайте о технике безопасности!»

«Опять,» — Гедимин досадливо сощурился, но тут же забыл об очередной подколке от Конара. «Колебания интенсивности? Пульсатор? Сигнал?! Ah-hasu… Гедимин, ты идиот. Как можно было сразу не догадаться?!»

Он вспомнил о так и не изученных вспышках сигма-излучения перед авариями в Порт-Радии, о внезапном росте интенсивности, когда «заработал» ирренциевый реактор, и в досаде ударил кулаком по стене, даже не почувствовав боли. «Конар этого не видел. Но он понял, в чём дело. А я…»

«Иджес, иди наверх» — написал он, выбравшись в коридор. Было не очень удобно набирать сообщения одним пальцем, прижимая смарт к груди зазором между пузырями защитного поля, — материалы для сборки сигма-излучателя можно было переносить только так, и они заняли все карманы и не оставили ни одной свободной руки. Видимо, стремительное перемещение Иджеса в грузовую шахту привлекло внимание остальных сарматов, — дверь лаборатории распахнулась перед носом Гедимина, и наружу выглянул встревоженный Константин.

— Что несёшь? Зачем? — спросил он, посмотрев на защитное поле в руках сармата.

— Отойди, — буркнул Гедимин. — Здесь ирренций.

— Вижу, что ирренций, — Константин не сдвинулся с места. — Итак?

Мысленно ремонтник уже собирал излучатель, сворачивал защитное поле сложными складками и настраивал переключатели, и вставшего на дороге сармата ему хотелось отшвырнуть в сторону — но руки были заняты. Он глубоко вдохнул и досчитал до трёх.

— Собираю излучатель переменного сигма-потока. Пригодится для экспериментов.

— Переменный сигма-поток? — Константин мигнул. — Ты вроде завязал с сигма-лучами. Думаешь, переменные чем-то отличаются от постоянных?

— Бери смарт, — Гедимин развернулся к нему боком, подставляя карман. — Читай предпоследнее письмо.

Он оставил почту открытой, когда выходил из отсека, — хотел перечитать письмо Конара ещё раз уже на месте. Константин осуждающе хмыкнул, но взял смарт и некоторое время изучал экран.

— Как ты меня задрал, — пробормотал он, вернув рацию в карман Гедимина; он поднял взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза, и сармат ошалело мигнул — Константин был крайне расстроен. — Когда ты, наконец, перестанешь метаться туда-сюда? У тебя что, мало работы? Найти ещё?!

На крик из лаборатории выглянул Хольгер; вдалеке Гедимин видел Линкена — тот тоже встал с места и остановился, в недоумении глядя на Константина.

— Я не понимаю, — медленно проговорил Гедимин. — Изучение ирренция…

— Теск, — выдохнул командир «научников», глядя ему в глаза. — Никакого изучения ирренция. От тебя сейчас требуется одно — рабочий промышленный образец синтезирующего реактора. Когда мы передадим его Ведомству, ты можешь изучать ирренций, есть его или заталкивать себе в зад. До тех пор ты занимаешься тем, что тебе поручено. Что здесь непонятного?!

Гедимин недобро сузил глаза.

— Ты хочешь помешать мне работать?

— Эй, эй! Heta! — Хольгер, почуяв неладное, попытался вклиниться между сарматами, но узкий, не до конца открывшийся дверной проём задержал его. Константин ударил раньше — по правой руке Гедимина, чуть выше локтя. От неожиданности сармат разжал руки, и три шара защитного поля упали ему под ноги.

Константин попытался уйти от удара и почти ушёл — кулак Гедимина разминулся с его виском и только вскользь прошёл по затылку, но сармата мотнуло в сторону, и его взгляд поплыл. Хольгер схватил его за плечи, выталкивая в лабораторию, и встал в проёме.

— Heta! Атомщик, не надо!

За его спиной послышалось свирепое бульканье — Константин хотел вернуться и продолжить, но ноги плохо его держали, а Линкен не собирался отпускать.

— Да хватит вам! — крикнул Хольгер, с грохотом расталкивая в стороны дверные створки. — Вы учёные или пара обезьян?!

Гедимин тяжело вздохнул и посмотрел на упавшие предметы. Красная пелена перед глазами медленно светлела. «Хольгер прав. Хватит. Не хочу убивать.»

Дверь в лабораторию закрылась. Гедимин подобрал оброненное и развернулся к «красному отсеку». Кто-то тронул его за плечо, и он вздрогнул, — ему казалось, что в коридоре он один.

— О чём вы говорили… до того, как… начался крик? — осторожно спросил Хольгер. — Может, я мог бы помочь?

«Не нужно,» — хотел ответить Гедимин, но осёкся. «Правильно. Обезьяна и есть. Учёные думают о науке. Если я не могу это сделать — всё равно, кто сделает. Это важные опыты. Их надо провести.»

— Конар поделился идеей, — вполголоса сказал он. — Сам по себе сигма-поток ни на что не влияет. Влияет его пульсация. Я сделаю пульсатор. Ты — если хочешь — с ним поработаешь.

Хольгер мигнул.

— Вот оно что, — протянул он. — И поэтому твой реактор… и те взрывы в Порт-Радии… значит, если выявить нужную частоту…

Гедимин медленно наклонил голову.

— Только осторожно. Из-за аварий… — он ненадолго замолчал. — Может быть не меньше подвохов, чем с омикроном. Может быть больше.

— Свойства сигма-излучения… — Хольгер усмехнулся. — Тайна, оказавшаяся не по зубам лучшим физикам Лос-Аламоса и Ураниум-Сити… Что ж, посмотрим, что получится у меня. Можно помочь тебе с излучателем?

Гедимин кивнул.

Герметично закрытых контейнеров было четыре, один, судя по весу, полупустой, — всего семьдесят восемь килограммов обеднённого урана. Их привезли ночью и сгрузили на верхнем ярусе, и теперь Иджес, лишённый привычного убежища от «радиоактивной дряни», ждал на крыше, пока Линкен и Гедимин спустят ящики в лабораторию.