Гедимин фыркнул.

— Что они идут проверять — реакторы или мою вежливость?!

Константин похлопал его по локтю.

— Ты ещё не забыл, что мы с ними воевали? Они не слишком нас любят и мало нам доверяют. Постарайся не злить их. Проверка реактора не покажет ничего подозрительного. А вот проверка тебя…

…Со станции сарматов выставили ровно в семь вечера, и ни минутой позже. Вслед за бригадами, покидающими рабочие места, летели дроны-наблюдатели. Гедимин на полминуты задержался в ангаре, прикидывая, где спрятаться, и как незаметно выбраться, когда все уйдут, но дрон, повисший напротив двери, просветил весь ангар лучами считывателя и включил сирену. Через тридцать секунд недовольный сармат выходил за ворота стройплощадки; в спину его подталкивал один из охранников.

— Ты сам не свой последнее время, — заметил Хольгер, когда Гедимин вслед за ним забрался на попутный прицеп. — Никуда не ходишь. Когда выходишь, молчишь или огрызаешься. Что ты задумал? Очередной эксперимент?

— Ничего, — сердито сощурился ремонтник. — Много работы. Все эксперименты — в Лос-Аламосе. Таких, как я, туда не пускают.

…Писем от Крониона не было. В прошлый раз, месяц назад, он обмолвился, что уезжает в Бейт-Маим «по работе»; видимо, в Бейт-Маиме было плохо со связью, или работа занимала слишком много времени. Гедимин слегка удивился, что сармата с территорий Севера выпустили в Мацоду, да ещё в город, населённый людьми, — это было очень странно, однако то, что происходило сейчас в Лос-Аламосе, занимало его куда больше, и он не стал ничего уточнять.

Письмо от Конара было на месте — судя по объёму, значительно короче предыдущих. «Засекретили?» — Гедимину стало не по себе. Помедлив, он коснулся пальцем экрана.

«Мой вам привет, коллега! (И мой привет той перевалочной станции на Амальтее, через которую проходят все почтовые отправления из Ураниум-Сити в Спрингер. В этот раз вы хорошо поработали, ребята. Мой рождественский подарок уже у меня — всего двадцать дней в пути, и готово!) Ваше изделие всё-таки попало в Спрингер и уже напугало одного лаборанта (хорошо, что он не успел донести его до контейнера!). Где вы взяли эту старую фотографию? На студенческих сайтах её давно нет, но, так или иначе, мне было приятно вспомнить те дни и наши дурачества.

Я так много пишу о ерунде — это потому, что интересных новостей практически нет, за исключением одной. И вот это — очень странная вещь. Как вы помните, образец ирренциевой руды был найден в контейнере из обеднённого урана. После доставки в лабораторию его хранили отдельно, с обычными мерами предосторожности. Три дня назад его подвергли тщательной очистке и хотели поместить к другим контейнерам, но что-то заставило меня проверить его защитным полем, и я увидел знакомые вспышки. Контейнер испускал «зелёные лучи», при том, что на нём не могло остаться ни атома ирренция!

После этого контейнер снова передали радиохимикам. Не буду утомлять вас описанием процесса, но теперь достоверно установлено — 0,5 % вещества в его составе — окись ирренция. Где бы ваши соплеменники ни взяли этот контейнер — от Меркурия до Титана — нигде им не мог попасться уран с такими примесями, иначе ирренций был бы обнаружен гораздо раньше. Сейчас этот вопрос очень меня занимает, а радиохимики ищут ответ. То, что я могу предположить, звучит слишком странно…»

Гедимин перечитал, с силой провёл ногтем по экрану там, где было написано об окиси ирренция. «Эти контейнеры делают так, чтобы они не пропитывались содержимым. Это не может быть диффузия… или может? Но синтез? Самопроизвольный синтез? Нет. Невозможно.»

«Я уверен, что дело в загрязнении,» — напечатал он в окне быстрого ответа. «Система очистки могла дать сбой. Такое случается.»

«Самопроизвольный синтез!» — сармат криво усмехнулся и покачал головой. «Ерунда. Контейнер рассыпался бы в пыль.»

«А я бы провёл опыт,» — мелькнуло в голове, и Гедимин резким движением бросил смарт в карман и поднялся на ноги. «Именно с синтезом. Интересно, Майкл рискнёт?»

Снова вспомнив короткую фразу — единственную в письме, пришедшем два дня назад из Лос-Аламоса — инженер едва заметно усмехнулся. При мысли о странном веществе и экспериментах с ним у Гедимина теплело в груди, и он в очередной раз жалел, что не может выехать на юг и присоединиться к исследователям. «Майкл не выгнал бы меня,» — он был полностью в этом уверен. «А я придумал бы что-нибудь дельное. Это лучше, чем строить реакторы по чертежам полуторавековой древности.»

«Но лучше строить реакторы, чем стоять здесь и ждать,» — подумал он, покосившись на левое плечо. В него крепко вцепилась бронированная «лапа» тяжёлого экзоскелета. Один охранник стоял немного позади Гедимина, второй следил за Константином. Оба сармата маячили перед главным корпусом «Полярной Звезды» уже полчаса, и у ремонтника начинало неметь плечо.

Из-за поста охраны показалась группа «броненосцев» — пять «Рузвельтов» в центре, восемь лёгких «Маршаллов» в окраске «Вестингауза» по краям. Сквозь негромкий шум из вспомогательного корпуса Гедимин услышал сердитые голоса из-под брони.

— Вы сообщили о готовности к монтажу активных зон, мистер Мартинес. Вам известно, на сколько вы опередили график, если верить этому сообщению?

— Известно, — отозвался Фюльбер. — Тем не менее — реакторы готовы, и вы сами можете в этом убедиться.

— Исключено, — донеслось из экзоскелета. — Полностью исключено! Вы сидите в канадской глуши, у вас нет опытных рабочих, нет ни одного инженера, никого, кроме кучки охранников, — и вы уверяете, что построили АЭС, да ещё раньше срока?

— Сарматы великолепно работают, — спокойно ответил Фюльбер. Экзоскелетчики остановились перед главным корпусом, и один из «Рузвельтов», шагнув вперёд, развернулся и широким взмахом стальной конечности указал на здание.

— Великолепно копают, вы хотели сказать, — невидимый собеседник еле слышно фыркнул. — Я не буду отрицать, что они хорошо приспособлены к простой физической работе. Но ни один теск не в состоянии прочитать чертежи! Кто давал им указания? Вы лично?

— В Ураниум-Сити шестеро инженеров, и я вам об этом не только говорил, но и сообщал официально, — отозвался Фюльбер. — Двое из них сейчас здесь. Константин Цкау имеет опыт подобной работы на Марсе, Гедимин Кет — инженер ядерных технологий, закончивший Калифорнийский университет. Оба энергоблока с первого дня находятся под их ответственностью, и я более чем доволен результатами их работы. Если у вас есть вопросы к месье Цкау и Кету, вы можете задать их прямо сейчас.

Один из «Рузвельтов» жестом приказал охране расступиться и сделал шаг к неподвижным сарматам, как будто хотел рассмотреть их получше.

— Вы говорите об этих амбалах в инженерной форме? — проверяющий презрительно фыркнул, и экзоскелет снова присоединился к группе. — Эти двое руководили строительством атомной электростанции? На вашем месте я не пустил бы их дальше ворот. Вы сами заглядывали в реакторные залы? Сверялись с чертежами?

— Это не моя работа, мсьё Невеш, — холодно ответил Фюльбер. — У куда более осведомлённых специалистов, чем я, никогда не возникало вопросов к моим инженерам.

— Мы проверим это, мистер Мартинес, — отозвался Невеш. — Проверим весь главный корпус от фундамента до вентиляционных труб. Если понадобится, разберём по винтику. Но ещё более тщательно мы проверим ваших так называемых инженеров, Цкау и Кета.

Чтобы посмотреть на кого-либо, «Рузвельту» необязательно было приближаться или разворачиваться — изображение окрестностей выводилось на внутренние мониторы; хотя экзоскелет Невеша оставался на месте, Гедимину упорно казалось, что кто-то смотрит на него и Константина, внимательно и недобро.

— До окончания проверки позаботьтесь, чтобы все тески держались от главного корпуса как можно дальше, — распорядился Невеш, подойдя к воротам. — Эти двое мордоворотов могут возвращаться к работе. Возможно, они хорошие бригадиры, — управляют своими туповатыми сородичами с помощью ругани и кулаков. Особенно хорош в этом должен быть Кет — такие амбалы даже среди тесков большая редкость. Но называть их инженерами? Это оскорбительно для настоящих инженеров. Не сомневайтесь, мы проверим ваши заявления по поводу Калифорнийского университета.