Особый разговор о тренерах, бывших накануне твоими партнерами.
Так получилось, что опекали меня, учили играть и более молодые наставники, мастера, с которыми я сам играл: Анатолий Васильевич Фирсов, Вениамин Вениаминович Александров в ЦСКА, Владимир Владимирович Юрзинов -в сборной страны.
С одними из них я играл больше, с другими -- меньше, и это -совместная игра в одной команде -- наложило отпечаток на мое отношение к молодым тренерам и, естественно, на их отношение ко мне. Замечания и указания своих недавних коллег воспринимаешь не так, как слова Тарасова, Кулагина или Локтева -- тренеров, которые значительно старше по возрасту. Слова молодых наставников скорее всего воспринимаются как совет партнера. Ты понимаешь, что теперь у вас иные, новые отношения, так сказать, не параллель, а вертикаль -- отношения начальника и подчиненного. И потому теперь, разговаривая со стародавними своими товарищами по команде, ни в коем случае не огрызаешься, не споришь с ними отчаянно, как случалось прежде, но все равно, признаюсь, воспринимаешь их замечания и рекомендации как-то не так... Трудно, пожалуй, невозможно изменить складывающиеся годами отношения.
Представьте себе, как трудно будет и мне и Владимиру Петрову, если завтра моим тренером назначат нашего центрфорварда. Я тоже буду слушать его, но все-таки не скрою, не так как Чернышева или Кулагина. Потому что я знаю его уже восемь лет только как игрока (пусть даже и великолепного), а не как тренера. И я в глубине души допускаю крамольную мысль, что хоккей понимаю не хуже, чем он. Вчера мы играли вместе, я ошибался, терял шайбу, выбирал неверное решение, но ведь и Володя небезгрешен. Сегодня промахов больше у меня, завтра ошибается чаще он.
Кстати, и Петров это понимает. Он видит, что я наизусть знаю его слабые стороны. Как и он мои. Так легко ли ему будет руководить мною? Учить меня искусству хоккея и искусству жизни?!
Я умышленно взял самый неожиданный и пока совершенно нереальный вариант взаимоотношений молодого тренера и хоккеиста. Петров по-прежнему играет. Но другие партнеры становятся нашими тренерами.
Едва ли это разумно.
Считаю, что стать тренером команды, где ты еще вчера играл, слишком трудно. Тем более, если эта команда борется за золотые медали чемпиона страны или мира.
Думаю, что Тарасов был прав в своих книгах: спортсмену, мечтающему стать тренером, все-таки лучше начинать в молодежных командах или в командах низшей лиги, где его авторитет будет бесспорен.
А тренер без авторитета -- это заранее запланированные неудачи. Такому спортивному педагогу труднее убедить спортсмена в своей правоте" не с тем вниманием слушают они его замечания и наставления.
Летом 1976 года в руководстве хоккейной команды ЦСКА произошли изменения. Помощники Локтева Александров и Фирсов ушли. Ушли по разным причинам. Не стану говорить, что работали они плохо. Нет, оба -- знающие специалисты. Вениамин Вениаминович работал с армейскими командами сначала в Народной Республике Болгарии, а потом -- в армейском клубе Ленинграда. Анатолий Васильевич с прошлого года -- старший тренер юношеской сборной команды Советского Союза. Сейчас он работает и с этой сборной и с молодежной командой ЦСКА.
Два знаменитых нападающих стали тренерами. Но работают сейчас они не в своей команде. Не в своем коллективе, где сложились как первоклассные мастера.
И это, считаю я, не случайно.
Дело не в личностях.
Читатель легко припомнит другие имена. Из других клубов. Из других видов спорта.
Блистательные мастера становились тренерами в своих командах сразу после окончания спортивной карьеры. И вскоре уходили. И один, и другой, и третий. И Вячеслав Старшинов, и Борис Майоров, и Валерий Никитин. Уходили на другие должности. В другие коллективы.
Нелепо самое предположение, будто бы они плохо знали хоккей или плохо знали своих подопечных. Каждый из них -- признанный мастер хоккея, и тем не менее... Отношения с родным коллективом складывались трудно. То ли ребята еще не забыли промахи или срывы хоккеистов, ставших сегодня тренерами, то ли улыбались про себя, вспоминая излишнюю жажду гола, отличающую ветерана на закате его спортивной карьеры, и новый тренер чувствовал это, то ли... не знаю, не берусь судить. Знаю только одно: все, без малейшего исключения, вчерашние звезды хоккея, начинающие свою новую жизнь в прежнем коллективе, сталкивались с неодолимыми трудностями, трудностями психологическими, нравственными. Фирсов и Александров ушли.
В ЦСКА помощниками Константина Борисовича Локтева стали новые наставники -- наш бывший защитник Виктор Кузькин и бывший нападающий Юрий Моисеев.
Думаю, Моисееву будет легче. Все-таки существует дистанция во времени. Олимпийский чемпион 1968 года поработал какое-то время в Куйбышеве, а перед этим -- в наших клубных командах, все мы наслышаны о его успехах. Для половины хоккеистов ЦСКА Юрий уже история.
Виктору Григорьевичу будет трудно: он еще вчера играл с нами, и я догадываюсь, что его коллеги по обороне многоопытные Александр Гусев и Владимир Лутченко, проявляя максимум доброжелательного отношения к новому своему наставнику, станут все-таки порой вспоминать, что они играли в сборной страны и в ЦСКА не хуже, чем их нынешний тренер.
И еще один интересный, на мой взгляд, и чрезвычайно сложный момент в отношениях начинающего тренера с коллективом -- я имею в виду все те нити, что связывают вчерашнего нашего партнера с совсем молодыми игроками. Я пытаюсь понять, угадать, каким будет отношение к Виктору Григорьевичу защитников, недавно появившихся в ЦСКА.
Кузькин в сезоне 1975/76 года был у нас седьмым защитником, другими словами, запасным. Потом он вошел в состав третьей пятерки.
Виктор и сам понимал, что с возрастом (а ему было уже 35) силы уходят; оставался он в коллективе только потому, что его просили об этом. Ветеран не хотел быть балластом, не хотел занимать чье-то место.
В своих последних матчах Кузькин играл, конечно же, совсем не так, как мог играть прежде. Тренеры ЦСКА все чаще отправляли его на скамью запасных, и если команде приходилось трудно, если оставались армейцы в численном меньшинстве, если команда проигрывала и тренеры решали оставить на льду только два ударных звена, то на поле появлялись другие защитники -Владимир Лутченко, Александр Гусев, Геннадий Цыганков, Алексей Волченков. А Кузькин? Кузькин вместе с теми, кто выступал послабее, оставался в эти минуты зрителем.
И, узнав о назначении моего стародавнего коллеги тренером, я с беспокойством думал, смогут ли молодые армейские защитники верно, по достоинству оценить опыт, знания Виктора Григорьевича.
К сожалению, не видели они, в ту пору восьми-девятилетние мальчишки, как блистательно играл Кузькин на чемпионате мира в Стокгольме в 1963 году, какая это была замечательная пара Виталий Давыдов -- Виктор Кузькин, выступавшая подряд на девяти чемпионатах мира и трех Олимпийских играх. Знают ли они, как здорово играл их нынешний тренер на Олимпиаде в Инсбруке? Но в Инсбруке не 1976-го, а 1964 года? Едва ли знают, едва ли помнят, как отважен, силен, техничен, мудр был на площадке этот хоккеист, один из лучших защитников в истории отечественного хоккея. Юные армейцы играли рядом со сходящим со сцены ветераном -- доброжелательным, спокойным, рассудительным, внимательным к молодежи ветераном. Увы, уже ветераном!
Я говорю об этом, потому что и сам вместе с нынешними моими партнерами испытал сходные, видимо, чувства некоторого скепсиса, когда узнал, что одним из тренеров сборной СССР по хоккею назначен Владимир Владимирович Юрзинов.
Мы играли вместе с ним только однажды -- на чемпионате мира 1969 года, на первом для нашей тройки чемпионате.
Мы приехали в Стокгольм новичками, а уехали -- через две с половиной недели -- лидерами команды. Нас хвалили безмерно и, как сейчас я понимаю, без меры. Мы были счастливы, упоены успехом и едва ли часто вспоминали о тех ветеранах сборной, что оставались на вторых ролях. И Юрзинова мы считали просто-напросто своим дублером, хотя был он старше меня на восемь лет.
