Однажды, Куро смог отдохнуть. И не один день, а целых два. Так он наконец-то занялся обустройством собственного жилища, ведь всё это время он проводил под отрытым небом и сенью вековых кедров.

Особого выбора у него конечно не было. Рубить деревья тэнгу категорически запретили. Мальчик догадывался, что они живут именно в их кронах. Зато, ему позволили прогуляться по долине, где он смог обнаружить заросли бамбука. Эти рубить было можно.

Собрав кое-какие инструменты, которых, на удивление, у тэнгу было в великом достатке, Куро смастерил себе некое подобие хижины. Стены из бамбуковых стеблей, а крышу застелил листьями. Внутри, рядом с входом, вырыл в земле небольшое углубление и обложил вокруг камнями – обозвав это домашним очагом, для обогрева в непогожую пору. На улице тоже обустроил место для костра, где намеревался готовить еду. Кроме ложа из сухих листьев, Куро также соорудил нечто, отдалённо напоминающее токонома – обычный камень у стены напротив входа, куда водрузил выточенную из куска дерева фигурку Бисямон-тэна, которому молился всякий раз перед сном.

Вообще, Куро принадлежал к школе дзёдо – синсю. К тем самым икко-икки, течение которых сейчас набирало большую силу во всей Хиномото. Однако, ревностным адептом не являлся. К тому же, буддизм не запрещал кланяться другим богам, лишь бы порядок соблюдался. Да и сам Куро относился к религии весьма условно, до той поры, пока воочию не увидел создания из древних легенд. Тут-то и пришлось вспомнить бога войны и удачи Бисямона, и верховную богиню солнца Аматэрасу и много других. И молиться, дабы они дали ему силы для преодоления всех упавших на него испытаний тоже стал. А ведь совсем недавно он и слышать не хотел нудные наставления монахов о вере и почитании ками.

Помимо инструментов, Куро позаимствовал у тэнгу и изрядный арсенал оружия. Им он был не так уж и нужен, а что «мясо» обзаведётся этакими колющими и режущими вещами их совершенно не волновало. Его они не боялись. Мальчик же выбирал с умом. Никакого большого и громоздкого, а лишь мелкое и компактное, чтобы можно было спрятать. Так отец учил. В частности, ему понравился кокэцу-сёгэ – нож-крюк с верёвкой, привязанной к рукояти и металлическим грузилом на другом её конце. Таким можно было и сражаться, и использовать для других нужд, даже в качестве преодоления всяческих высоких препятствий. Взял он и немного метательного оружия.

Также, за эти два дня он успел добыть себе пищу. Раньше ему доводилось перебиваться лишь ягодами, что росли в лесу и горах, да водой из родников. Теперь же он смог наловить рыбы и собрать грибов. Так на вторую ночь, отдохнувший и наевшийся, Куро лёг спать, предварительно попросив Бисямона о предании ему сил, ведь он даже и догадываться не мог, что уготовят ему тэнгу на следующий день.

На утро, Куро проснулся в полной растерянности и совершенно недвижим. Он чувствовал на себе давку. Руки, ноги, туловище и голова, будто покрыты чем-то мягким и одновременно тяжёлым. Во рту отчётливо ощущался привкус земли и, собственно сама земля. Уши и нос, видимо были забиты ей же. Пошевелиться он не мог, да и дыхание что-то сбилось. Воздуха не хватало. Его охватила лёгкая паника. Кричать не имело смысла. Открой он рот и земля тут же забьёт его полностью и вытащить её уже не представится возможности. Мысли заметались. Он понятия не имел, что предпринять. Единственное, что пришло ему в голову, так это то, что эти поганые карасу похоронили его заживо в земле. Сейчас, наверное, стоят над его могилой и издеваются, считая, что мальчик ни за что не выберется.

Паника внезапно сменилась яростью. Злость на этих проклятых монстров. Дыхание сбилось ещё сильней. В ноздри постоянно попадала земля, сухая и противная. «Не дождётесь твари!» – подумал Куро. Он попытался успокоиться, расслабиться. Ему вдруг вспомнилось, что Ицубоко говорил, будто всё что его окружает, является его же частью. Не важно, в гневе, в спокойствии или сосредоточенности – все пять элементов одно целое, несмотря на то, что они же и раздельные. Мальчик попробовал сконцентрироваться. Если он не выберется, то наверняка задохнётся от нехватки воздуха. Ждать, что карасу смилуются и вытащат его, совершенно не стоит. Всё, что они могут, так это откопать ещё тёплый труп и съесть.

Он вода. Он внушал себе, что его тело становиться мягким, податливым, не имеющим формы. Куро начал поднимать руки, словно обтекая давящую его сверху землю. Её крупинки и комки стали скользить меж его пальцев. Получалось. Лишь бы могила была не глубокой.

Скоро его кисти почувствовали свободу, воздух и слабый ветерок. Дальше пошла на подъём голова и спина, а затем и всё тело. Медленно, на исходе дыхания, через несколько ударов сердца Куро выбрался из земляного плена. Вылез и начал поспешно выплёвывать и выковыривать попавшую всюду землю. Глаза видели плохо, они тоже были забиты. Зато он уже прекрасно слышал истерическое карканье карасу. Они потешались над ним и казалось, совершенно не удивились тому, что он смог выкарабкаться из их ловушки.

– Да что вы такое творите? – озлобленно вопросил Куро, очистившись от земли.

Ответа не последовало. Вместо этого, его схватили за ворот рубахи, и он резко взмыл в воздух. Его не кинули, а несли, быстро и совсем недолго. Несущий совсем не заботился о безопасности мальчика. Таща его за собой, он оббил им все деревья и камни, бороздил о кустарники, ветки и землю. В конечном счёте, Куро вновь был сброшен с высоты.

Пролетев сквозь листву деревьев и ударяясь о каждую ветку, мальчик плюхнулся в воду. Осознание пришло не сразу. Сначала, он сообразил, что идёт ко дну, но так до него и не достав, начал всплывать. Ещё не оказавшись на поверхности, Куро начал пробивать озноб. Вода была жутко ледяная. Обжигала, колола и продирала до самых костей. Он вынырнул, жадно хватая воздух. Снова захотел кричать, но из глотки вырвался лишь едва слышный хрип. Мальчик начал барахтаться и стараться выплыть на берег. Его мозг начал уже терять связь с реальностью и сообразить в какой стороне суша у него не получалось, только метался на месте.

– Грей себя мясо! Грей! – кричал кто-то сверху. – Ты огонь! Грей!

Но он не грел. Он не огонь и вообще непонятно кто. Тело быстро свело и Куро больше не мог двигаться. Глаза вылезали из орбит от страха и холода, а зубы отбивали ритм. Затем потухло и сознание, и он пошёл ко дну.

Дальше были лишь кошмары. Холод, потом жар и вновь полный бред. В голове смешались образы, плавали картинки, плясали, реальность становилась непонятной иллюзией. Может он был мёртв и так выглядит круг перерождений. Или же это Дзигоку? Чистая земля так точно выглядеть не должна, иначе зачем в неё так стремиться. Казалось, это сумасшествие длилось вечно, но со временем, реальность стала обретать какое-то постоянство. Холод сменил постоянный жар. Ломота в костях и суставах и ощущение, будто с него содрали кожу и на голом мясе он ощущал каждое дуновение, каждую капельку росы или прикосновение пылинки. Всё это было жутко неприятно и очень больно. Боль уже стала его неотъемлемой частью жизни и лишь только ками, наверное, знают, сколько ему ещё это терпеть. Кого и чем этот несовершеннолетний мальчишка так прогневал, что ему суждено сносить все эти ужасающие испытания? Неужели боги наказали его за сыновью непочтительность? Лучше бы сразу убили.

Куро пришёл в себя. Он не лежал на своей кровати из листьев, не у костра, не даже в лесу. Ложем его стали холодные, голые камни, а вокруг лишь кромешная тьма. Он не знал, как оказался здесь, но догадаться было не трудно. Видимо, карасу решили, что он уже в состоянии пройти следующее испытание, если их вообще можно так назвать. Скорее, это походило на пытки потехи ради.

Куро ничего не видел. Непроницаемый мрак, без единого лучика света окутывал его полностью. Судя по камням под ногами и стенам на ощупь вытянутой руки, он находился в пещере. Весьма прохладной, но не сырой. Воздуха для дыхания хватало, но не единого дуновения не ощущалось.